Истоки славянской письменности - Игорь Додонов

который в первом случае означает звук «д», т. е. звонкий аналог глухого звука «т», а во втором — звуки «т» и «д» (II, 9; 365). С полным основанием можно предполагать, что крестообразное «т» пришло в велесовицу именно из славянских рунических систем, а вовсе не из византийского устава или курсива, которым подобная форма не известна.

Небезынтересно также отметить тот факт, что буква «и» велесовицы (I) имеет полное сходство по графике и звуковому значению не только с греческой «йотой», но и с «и» рунических славянских систем. Это даёт возможность предположить славянское происхождение и данной буквы «Книги Велеса». Но поскольку, в отличие от предыдущих пяти случаев, предполагаемый греческий прообраз велесовской буквы и начертательно, и по звучанию совпадает с последней, то совершенно отрицать её заимствование у византийцев мы не имеем права и сохраним «и» (I) «Велесовой книги» в списке «греческих» букв азбуки этого письменного памятника.

Таким образом, из 16 греческих по происхождению букв азбуки «Велесовой книги» мы с полным основанием отнимем пять и прибавим их к 18 самостоятельно изобретённым буквам этой азбуки, доведя их количество до 23. Итак, из 34 букв велесовицы 23 — плод самостоятельного творчества. Легко подсчитать, что в таком случае доля «собственных» букв составит около 68 %, тогда как заимствованных напрямую у греков — всего 32 %. Вывод напрашивается сам собой: если византийский устав или курсив использовались при изобретении алфавита «Дощечек Изенбека», то они играли исключительно вспомогательную роль. Утверждение С. Ляшевского о создании велесовицы неким священником Иоанном на базе греческого уставного письма приходится считать безосновательным (II, 37; 50–53). Подобно святому Кириллу, Иоанн, если он вообще имеет какое-то отношение к велесовице, вероятно, лишь вносил некоторые изменения в уже существовавшую у славян письменность, приближая её к греческой (т. е. христианской).

Такие выводы можно сделать, если проанализировать текст дощечки 16А с позиций возможности заимствования протокириллицы-велесовицы у греков. Заметим, что букву «ф» велесовицы в варианте, предложенном Н. В. Слатиным, мы не рассматривали. Полагаем, что у Н. В. Слатина всё-таки нет никаких оснований утверждать, что данная буква имела вид современной русской «ф» (а также кириллического «ферт» и византийского уставного «фи»). Имеющиеся копии текстов «Велесовой книги» его предположения не подтверждают. Сейчас самое время, продолжая анализ велесовицы, обратиться к публикациям в «Жар-птице» и миролюбовской копии-прорисовке дощечки 33 и выяснить, нет ли в них знаков, которые не известны по дощечке 16. Таковые имеются.

В копии-прорисовке есть значок

Ю. П. Миролюбов озвучивает его как «ч». Эта буква действительно очень похожа на кириллическую букву «червь» с той разницей, что начертание верхней части последней более округло. Интересно отметить по этому поводу, что она явно отличается от «ч» в трактовке Н. В. Слатина, который принимает за «ч» знак дощечки 16:

Если Н. В. Слатин не прав, то буквы «ч» в тексте дощечки 16А нет вообще.

В копии же дощечки 33 есть интересная буква

которая Миролюбовым трактуется как «щ». Однако легко заметить, что здесь же, буквально несколькими буквами ранее, стоит «щ» вполне современного вида, с хвостиком справа. И нельзя не вспомнить и о только что упомянутом значке

которому сам Ю. П. Миролюбов, а вслед за ним и ряд современных исследователей придают значение «щ», и об очень схожем с кириллической «шта» «щ» дощечки 16 (с хвостиком в центре; с той разницей, что в данной дощечке начертание «щ» более округло, чем в кириллице).

Публикация в февральском номере за 1954 год журнала «Жар-птица» даёт два незнакомых знака: первый —

второй —

Оба знака употреблены в помещённом в статье отрывке текста одной из дощечек «Велесовой книги» несколько раз. Факт неоднократного употребления говорит о том, что вряд ли публикатор ошибался, трактуя таким образом какие-то другие знаки. Какие звуки обозначали эти буквы, мы сказать не можем. Однако следует заметить, что первый знак

похож на кириллический «юс малый» (обозначал «э носовое»). Отличается он от «юса малого» более длинной поперечной перекладиной, выступающей за боковые перекладины буквы, вид «юса малого» —

Второй знак схож с руной «Боянова гимна»

дававшей звуки «в», «уо».

Таким образом, всего можно выделить четыре буквы, отсутствующие в текстах дощечки 16:

Звуковая нагрузка этих знаков остаётся под вопросом.

Каково мнение специалистов об алфавите «Книги Велеса»? Сделаем своеобразную подборку этих мнений, т. к. в них можно найти много интересного.

Первый исследователь «Книги Велеса» (точнее, фотографии дощечки 16) в СССР Л. П. Жуковская отмечала, что кроме букв кириллицы в тексте присутствуют греческие, латинские и знаки неизвестных письменностей (II, 27; 203). Графика дощечек неточно передаёт звуки славянской речи и по ряду признаков приближается к другим древним алфавитам (II, 27; 204). Что это за признаки? Л. П. Жуковская указывает на соответствие начертаний ряда букв велесовицы начертаниям букв в древнейших кириллических памятниках. Например, надписи болгарского царя Самуила 993 г.: «р», «х», «ь» не выходят за строку, «ж» симметрично, «м» с овальной перемычкой (II, 28; 221). В ряде случаев «щ» «размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы» (II, 11; 230). В то же время Л. П. Жуковская говорит о том, что начертания ряда букв вызывают сомнения в подлинности текста, хотя и не могут свидетельствовать прямо о подделке, так как речь идёт о древнем, неизвестном нам письме (II, 27; 204). Помимо графики отдельних букв вызывал сомнения у Лидии Петровны сам алфавитный состав письменности «Книги Велеса». По её мнению, «орфография «дощечек» показывает, что тот, кто их написал, не умел обозначать носовые: он воспроизводил их в соответствии с тем, как это гораздо позже делалось в польском языке» (II, 16; 204). Здесь речь идёт о том, что велесовица не знает «юсов», носовые «э» и «о» обозначаются через

соответственно.

Таково мнение об азбуке «Дощьек Изенбека» ведущего советского палеографа. Мы не можем не прокомментировать его. Указание на присутствие в текстах «Книги Велеса» греческих, латинских букв и даже знаков неизвестных письменностей, в общем-то, очень типично для современной российской науки: легче утверждать, что письменность твоих предков представляет из себя подобие «солянки сборной», чем признать её самобытность. Поэтому то, что не объясняется из греческого алфавита, объясним из латинского, а то, что не вытекает ни из того, ни из другого, «окрестим» знаками неизвестной письменности. Мы уже показали на примере велесовского «с» (S), что нет никакой нужды выводить его не из греческой «сигмы», не из греческой же «дигаммы», ни из латинского S. Происхождение знака вполне может быть собственное, славянское. Но всё же надо отдать должное научной честности Л. П. Жуковской: она не свела всё к греческому и латинскому алфавитам, словами о неизвестных системах письма дав понять, что происхождение велесовицы может быть иным, путь её формирования более сложен.

Выше было сказано, что одним из источников велесовицы или письменности, имеющей с велесовицей общие корни, могут являться славянские руны. Недаром А. И. Асов относит «Велесову книгу» к памятникам рунической славянской письменности. И не он один. Сам Ю. П. Миролюбов именовал знаки письма дощечек рунами (II, 11; 161). Напомним, что подобное название могли носить вообще все древние славянские системы письма, ибо «руны» — слово славянское. Уже отмечалось сходство велесовских букв

со знаками славянских рунических систем. Сейчас этот список можно пополнить и ещё одним знаком. Буква велесовицы

имеющая значение не то «ч», не то «щ», не то даже «ш». Её выводят и из буквы «ча» деванагари

письма санскрита, указывая на возможность удвоения последней (II, 28; 221), (II, 52; 207). И из греческой «пси» (Ψ), почему-то игнорируя, что читается она как «пс», а вовсе не как «ч», «ш» или «щ» (II, 28; 221). Но схожий по начертанию знак есть в бояновых рунах —

Причём его звуковое значение — «ж» или «ш». Не он ли послужил прообразом велесовской буквы «ч, ш, щ»? Во всяком случае, здесь мы имеем не только близкую графику букв, но и совпадение звукового значения бояновской руны с возможным звуковым значением знака велесовицы. Безусловно, опять можно говорить и об общем происхождении данных букв «Боянова гимна» и «Велесовой книги».