Мы из спецназа. Лагерь - Андрей Щупов

- Он же, сука, машину нам уродует! - высунувшись в боковое окно, Мишаня вскинул пистолет, не особенно целясь открыл беглый огонь по торчавшей из автомобиля человеческой голове. Попасть не попал, зато вынудил стрелка шмыгнуть обратно. «Лексус» заметно прибавил скорости.

- Врешь, не уйдешь! - Мишаня азартно оскалился. - Давай за ними! По колесам буду бить.

- Думаешь, попадешь? - Харитонов криво улыбнулся. На лесной дороге машину трясло с такой силой, что о какой-либо снайперской стрельбе не могло быть и речи.

- А ты поближе подберись! - Мишаня перезарядил обойму, упрямо закусил губу. Перед тем как высунуться в окно, уперся ногами в переднее сидение. Прибавив газу, «Мерседес» прыгнул вперед и уже через несколько секунд стал уверенно нагонять беглецов. Мишаня еще только ловил на мушку задние покрышки, когда нервы у водителя «Лексуса» не выдержали. Резко вывернув руль, он заставил автомобиль нырнуть на пересекающую дорогу просеку. Неизвестно, на что он рассчитывал, но для подобного маневра скорость была явно неподходящей. Разогнавшийся «Лексус» встал на боковые колеса и, мгновение покачавшись, с силой перевернулся, скатываясь по склону.

- Опачки! - Дмитрий торопливо затормозил. - Вот дуреломы! Считай, сами себя наказали…

Хлопнув дверцами, «кандагаровцы» повыскакивали из машины. Спускаясь к поверженному «Лексусу», оружие держали наготове - знали уже, чего можно ожидать от пассажиров иномарки.

- А ну, выходи!… - гаркнул во всю силу своих легких Тимофей. - Ждем три секунды и открываем огонь на поражение!…

Ответом ему была тишина. Только мерно продолжал работать движок «Лексуса» и горели фары, освещая дорожку примятых кустов.

Как обычно, всех опередил Мишаня. Колобком скатившись к опрокинутому авто, он осветил фонарем кабину, чуть помешкав, сунулся в салон. С противоположной стороны аналогичную операцию повторил Маратик.

- Ну? Что там у вас?

- А ничего. Некому здесь выходить! - Маратик фонарем прочертил в воздухе похоронный крест, сунул пистолет в кобуру.

- Кто хоть там?

- А вы сами полюбуйтесь. За рулем Папа, а рядом пацан какой-то.

- Какой еще папа? - Дмитрий сообразил не сразу. - Вот же крендель!… Тот самый, что ли?

- Ну, да. Вон и мокасины знаменитые, о которых братва трендит…

Спустившийся вниз Харитонов тоже заглянул в салон. Ребятки оказались правы, перед ним, в самом деле, находился Папа, тот самый вор, которого пусть мельком, но они видели на фотографиях в электронных файлах. Лицо хмурое даже в смерти, в уголках губ - навеки застывшее презрение к окружающему миру. Прижатый к сиденью раздувшейся рулевой подушкой, седовласый урка не подавал признаков жизни. Насчет шейных позвонков Марат не ошибся. Уже одно положение свешивающейся набок головы говорило о том, что шея у Папы сломана.

- Смотри-ка, даже подушка безопасности не спасла.

- Что ты хочешь, - старость!

- И не просто старость, а воровская старость. - Со значением добавил Лосев. - Сколько зон человек оттоптал, сколько камер перепробовал! Пока нормальные люди на курорты ездили да сапропелевые ванны принимали, он чифирь трескал да от собак по тайге шастал. Соответственно и болезни коллекционировал - от сифилюги до ревматизма.

- Тебе никак жалко старичка?

- А мне, Димон, с некоторых пор всех жалко, - хмуро пробурчал Лосев. - Потому как все были детьми - веселыми да румяными. И мамы были у всех, и бабушки… Вот и этот порчак мог бы дедом стать, внуков нянчить. А в итоге - как жил беглецом, так и умер. И никто этого дурака словом добрым не помянет. Ни завтра, ни через год…

- А что за пацан?

Мишаня, заглядывающий в салон с другой стороны, устало качнул плечом.

- Тоже из знакомых. Связник, что выходил на Ларсена.

Харитонов присвистнул.

- Ну, и дела! Хорошенький у нас дуплет приключился!

- Этот как раз мог бы выжить, да только ремнем, дуралей, не пристегнулся - вот и вмазался переносицей в приборную панель.

- Когда ему было пристегиваться! Он же в нас пулял, шакаленок.

- Пульс-то проверил?

- Нет пульса. Оба гикнулись.

- Понятно… - Харитонов выпрямился. Что ж, может, оно и к лучшему. Для нас, я имею в виду.

- То есть?

- Он же вор, - Дмитрий кивнул в сторону перевернутой машины. - Значит, и последствия будут заметные. Такого бугра замочить - себе дороже. А так - все спишется на аварию, на неумелое вождение.

- Тем более, что так все и было. - Вставил Мишаня. Взяв из руки мертвого Гусака пистолет, нюхнул ствол. - Не надо бы оставлять его здесь.

- Верно, прибери…

- А чего они удирали-то? - спросил вдруг Маратик. - Я имею в виду - из лагеря?

Он поглядел долгим взором на Дмитрия, потом на Лосева. Не сговариваясь, «кандагаровцы» полезли вверх по склону, а спустя несколько секунд, «Мердседес» уже отъезжал от места аварии. В оставленном Папой лагере явно что-то стряслось.

Они готовы были увидеть руины и трупы, почти не сомневались, что им сходу придется вступить в бой с местными отморозками, но ничего подобного не произошло. В некотором смысле зондер-команда охранного агентства «Кандагар» не успела даже к разбору полетов. Они приехали, когда все уже было кончено. Даже гильз на земле почти не осталось, - юркая ребятня успела подобрать все, что могла. И хотя приехавшие патрульные пытались отпугивать салажат криками и взмахами резиновых дубинок, но здешних шпанят такие пустяки давно уже не трогали. Они сновали вокруг, как маленькие акулята, с жадностью выцеливая глазом все мало-мальски ценное, задавая нелепые вопросы, обещая за десятку показать карточный фокус.

- Да уж, это не Артек… - пробормотал Лосев. - Хотя на несчастных сироток они не очень похожи.

- А ты себя в интернате вспомни! Тоже небось не рыдал в подушку. - Зимин циркнул сквозь зубы. - Дети - они всегда детьми останутся. И на самой скотской войне будут играть и смеяться…

Он был прав, лагерные детишки и впрямь горя своего напоказ не выставляли. Да и не чувствовали они его, давно свыкнувшись с образом полунищего существования. А вот патрульные вели себя сковано и особого энтузиазма не демонстрировали. Один человек стоял на воротах возле милицейской машины, двое других бесцельно слонялись по лагерю, в очередной раз подсчитывая накрытые простынками тела, рассеянно изучая пулевые отверстия на стенах. Иностранца их коллеги давно уже увезли в город, а более дорожной службе здесь делать было нечего. Тем не менее, им приказали остаться, дабы поддерживать на территории лагеря хоть какую-то видимость порядка, и они покорно выполняли распоряжение. Утреннее солнце только-только показалось над лесом, жары еще не было, но вездесущие мухи уже сейчас роились над трупами. И потому, когда по рации наконец-то сообщили о выехавшей из города оперативной группе, ребятки вздохнули с облегчением.

Стас, между тем, продолжал свой рассказ - продолжал с неохотой, отлично понимая, что то же самое ему придется повторить и написать еще не один десяток раз. Но сейчас это было совершенно необходимо - для раненного Сереги Маркелова, для его друзей, наконец, для него самого, впервые озвучивающего всю подноготную случившегося. Не мешали ему ни усталость, ни прильнувшая сбоку Алена. Даже к шипению Маркелыча, стоически сносящего неумелые ухаживания здешней медсестры, они почти привыкли. Впрочем, медсестра таковой, скорее всего, не являлась. Больше всего она походила не на доктора, а на этакую голоногую куколку Барби - с накладными ресницами, крашеными губами и глазками вразлет. Таких обычно подбирают где-нибудь на отечественных «тверских» или ночных дискотеках. Тем не менее, дамочка явно старалась. Такова была ее суть - угождать всем своим клиентам, а уж что именно при этом попросят - станцевать на столе, сделать массаж или перебинтовать рану - не столь уж важно. Рана, по счастью, оказалась не самой серьезной, и уезжать с сопровождающими Ларсена Маркелов наотрез отказался. Прежние бинты, наложенные впопыхах и давно промокшие от крови, были выброшены, и, прикусив от усердия язычок, ойкая при каждом неосторожном движении, медсестричка, продолжала мучить Сергея, тщетно пытаясь наложить новую повязку. Проследив некоторое время за ее работой, Дмитрий шикнул на девушку и, согнав с крыльца, взялся за лечение сам. Его коллеги сидели тут же, на ступенях резиденции, и, внимая рассказу Зимина, с рассеянностью озирали просыпающийся лагерь. Впрочем, данное словечко к здешней ситуации также не подходило. Лагерю не было нужды просыпаться, поскольку в эту ночь здесь не спали даже малолетки. Напротив - только сейчас многие из них расходились по корпусам и, наскоро упрятав свеженькие трофеи, валились на койки…

- Честно говоря, я-то надеялся, что вам Сильвер все расскажет.