Мы из спецназа. Лагерь - Андрей Щупов

К сожалению, на этот раз у него был не «Стечкин», а всего-навсего «ПСМ». Тоже не самый слабенький ствол, но и на долгую оборону с таким пистолетиком рассчитывать было сложно. С ребяток, что приближались к домику, спесь он, конечно, сбил, но и отступать они явно не собирались. С тупой методичностью молотили и молотили по логову Любаши, превращая дощатые стены в дуршлаг, а великолепные ковры - в рваные лохмы. Пока Маркелову удавалось отлеживаться, но долго так продолжаться, конечно же, не могло. Рано или поздно шальная пуля могла достать его, а уж тогда пиши-пропало. С дыркой в теле много не навоюешь…

Пару раз ему почудилось, что со стороны резиденции тоже доносятся крики и выстрелы, но разобраться в таком грохоте было крайне непросто. Он и сам перестал целиться, поскольку уличные стрелки не позволяли высунуть носа. И теперь, если и стрелял, то исключительно для острастки, чтобы не дать им возможности снова подняться в атаку. Тем не менее, домик также имел свои слабые стороны, а именно - два широких окна, о которых эти ребятки могли вспомнить в любую минуту. А еще больше Маркелова беспокоили не окна, а тот автоматик, что лежал себе полеживал в каких-нибудь десяти шагах от порога. Это и подвигло его на то, чтобы метнуться к ближайшему окну и, сорвав жалюзи, с силой толкнуть решетку. Увы. железную паутину крепили прочно, - под руками она почти не качнулась. Верно, будь этот домик из кирпича или бетона, с идеей выломать решетку можно было бы сразу расстаться, но шурупы вкручивали в мягкое податливое дерево, и этим следовало воспользоваться.

Лежащий в углу фонарь все еще горел, и, подхватив его, Сергей осветил раму, не раздумывая, ударил выстрелами по крепежу решетки. Увы, первые же выстрелы убедили его в опрометчивости выбранного решения. Во-первых, на все шурупы у него попросту не хватило бы патронов, а во-вторых, подсвечивая себе фонарем, он рисковал привлечь к себе внимание ночных стрелков. И как это обычно бывает в реальном бою - на смену первому решению немедленно пришло второе.

- Але, шушера! Лови гранату! - Сергей метнул ввысь горящий фонарь. Вращаясь, словно маленькое НЛО, фонарь взмыл вверх и по крутой дуге полетел в направлении залегших стрелков. А мгновением позже Сергей ящерицей скользнул за порог, беззвучно перекатившись, упал возле крыльца, вжавшись в землю, пополз вперед. Он полагал, что эти несколько секунд он мог не опасаться выстрелов, но уже через пару метров чернота впереди неожиданно сгустилась и, материализовавшись в человеческую фигуру, громыхнула пламенем. Внутренне охнув, Маркелов ударил ответным выстрелом и одним рывком преодолел последние метры.

Состоянием шока это было сложно именовать, но раны (той самой дырки в боку) он, действительно, пока не чувствовал. Только стала липнуть к ребрам рубаха, и теплое, живое поползло по коже, скатываясь к животу. Зато в руках его теперь находилось чудо двадцатого века - старенький «Калашников» калибра 7,62, с двумя стянутыми изолентой магазинами, с оцарапанным деревянным прикладом. Несмотря на свой почтенный возраст, «чудо» способно было прошивать даже покрытие бронированных «Мерседесов», и именно этот трофей решил исход ночной схватки. Почему? Да потому что сказок о бандитских лихих перестрелках современное телевидение показывает массу, но в реалиях дело обстоит совершенно иначе. Одно дело шмальнуть с дистанции в бизнесмена или расстрелять инкассатора, и совсем другое - подписаться на огневую дуэль, в которой по тебе будут садить полновесными очередями, одного за другим заваливая корешей, глуша полночную тишину грохотом выстрелов и предсмертными криками. Такое и солдат не всякий выдержит, а уж про рядовых урок не стоило и поминать…

Так или иначе, но сжав автоматную рукоять, Маркелов ощутил настоящий прилив сил, словно обнял не оружие, а любимую женщину. И когда «Калашников» толкнул его в плечо первой пробной дробью, Маркелов громко рассмеялся. Выскочившего из резиденции качка он почти вбил очередью обратно в раскрытые двери, еще двоих, пытавшихся укрыться за кустами, Сергей достал длинной рассыпчатой очередью. Будь у него новенький АК-74, пули наверняка бы ушли в рикошет и, возможно, парням удалось бы уцелеть, но более тяжелые гостинцы АКМ попросту перепахали дерн, легко добравшись до живых тел. На этом выдержка окончательно изменила местной гвардии. Вскочив с земли, они бросились от Маркелова наутек, и вслед им продолжал басовито рокотать герой Ливии и Кубы, Вьетнама и Афганистана…

Это были далеко не первые выстрелы, звучавшие когда-либо на территории лагеря, и все же подобной канонады Папа не слышал уже давно. Собственно, даже не в канонаде заключалось дело, а в том роковом совпадении, когда внезапный «бунт» одного из свежеиспеченных бойцов совпал со временем проведения вербовки поданного Великобритании. Никто не должен был знать о подробностях операции, о дне ее проведения и биографиях тех девиц, которыми решено было пожертвовать этой ночью. Грубо говоря, опыт подобного запугивания они имели уже давно, однако впервые в качестве жертвы шантажа Папа избрал столь крупного фигуранта. Но Ларсена им послало само небо, - «рыбка» не просто почуяла наживку, но и не поленилась для этого пересечь Ла Манш и десятки границ. Финансовая разведка доносила, что в случае удачи с семейства Ларсенов можно стрясти куш с хвостиком в семь, а то и восемь нолей, а потому на съедению педофилу Папа готов был отдать кого угодно - хоть все детское население затерянного в лесах лагеря. Тем не менее, долгая и многотрудная жизнь успела научить его многому, и в то время, как Коста с Любашей легкомысленно подсчитывали будущие барыши, сам Папа чувствовал нарастающее напряжение. Он боялся себе признаться, но ощущение близкого краха не покидало его уже второй год. Очень уж легко все шло, и слишком просто потенциальные жертвы соглашались на то, чтобы сунуть голову в приготовленную для них ловушку. Вот и Ларсена не пришлось долго уламывать, - хватило парочки подаренных кассет и серии фотографий. Конечно, помог и думский депутат, нашептавший Ларсену про чудную загородную дачу с темпераментным контингентом. Но когда англичанин, промаявшись с неделю, ответил, наконец, согласием, внутри у Папы все оборвалось. Это можно было называть интуицией, но именно в тот день он начал свой мысленный отсчет. Роковая секунда приближалась, и никакая логика не в состоянии была привнести успокоение.

Тем не менее, жизнь шла своим чередом: к англичанину засылали курьеров с фотографиями, а он все тянул резину и выбирал. То ли действительно капризничал, то ли не мог забыть недавних судебных разбирательствах в Англии. Однако страсть на то и страсть, чтобы лишать разума, и искушение оказалось не по плечу похотливому иностранцу. В конце концов, англичанин ответил согласием, и тотчас все пошло наперекосяк. Сначала случился пожар, уничтоживший один из жилых корпусов, потом пришел звоночек из города, сообщивший, что делами Папы вновь осторожно интересуются органы, и наконец нелепая гибель Ангела - гибель, в которой так и не успели внимательно разобраться. Наверное, по-настоящему мудрый человек на месте Папы попытался бы остановить запущенный маховик, залег бы на дно и провел неспешный анализ с целью определить - откуда же дует ветер, но ничего этого он не сделал. Очень уж жирным был нынешний пирог, очень уж близко его поднесли ко рту. Вот и сел в лужу! Как многие другие понадеялся на славянское «авось» и самым позорным образом опарафинился…

Во всяком случае, Папа был одним из немногих, кто при первых же звуках разгоревшейся перестрелки понял, что это не следствие пьянки и не простая случайность. Тот, кому надлежало их уничтожить, уже находился на территории лагеря, и присутствие чужеродных гостей вор ощутил почти физически. Собственно, к подобному ходу событий он был подготовлен давно. Если ты вор, у тебя не может быть дома, семьи и удерживающего якоря. В любой момент ты должен быть готов к тому, чтобы встать и уйти. Не сказав «до свидания», не захватив с собой ни чемодана, ни кошелька. Мир истинного вора не знает привязки и границ, и именно так обстояло дело в случае с Папой. Над ним могли посмеиваться те, кого именуют новоструями, но именно их проще простого было прищемить и взять за жабры. Им было что терять. Папу же - даже в его почтенные годы - застать врасплох было далеко не просто. И когда он спускался в подземный гараж резиденции, с ним не было ни Косты, ни Грини, ни Любаши, - один только Гусак, его будущая надежда, салажонок и сорванец, которого мысленно Папа именовал наследником. Это не было ни слабостью, ни блажью, это было его вложением. В собственную безопасность и собственное смутное будущее. Ни в чем ином он более не нуждался, прихватив с собой лишь документы и бумажник с банковскими карточками. Зато Гусаку оказано было небывалое доверие: мальчугана впервые окрестили телохранителем, позволив спрятать за пояс один из лучших коллекционных пистолетов - настоящий немецкий «Зиг Зауэр» с обоймой в девять патронов и золоченой надписью на стволе. Пушку эту, как сказал Папа, ему подарил другой большой авторитет, ныне уже покойный Савушка - человек, умудрившийся умереть своей смертью и до последних дней сохранивший в своих руках огромную воровскую власть. Увы, Папе не удалось повторить подвиг Савушки - зато он забирал с собой наследника…