Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма - Лика Семенова

class="p1">У меня сердце оборвалось. Я с ужасом смотрела, как мой муж какое-то время простоял на ногах и обмяк, падая на землю. И из-за деревьев и кустов, наконец, показались люди Трастамары.

Я бросилась на колени, хлопала Вито по щеке, пытаясь привести в чувства. Но он не реагировал. Глаза были закрыты. А капли крови на его шее тут же свернулись и почернели от яда. К счастью, он все еще дышал.

Трастамара подошел ко мне, опустился рядом:

— Не понимаю, что вы пытались выжать из безвыходной ситуации. Твой муж очень изобретателен, я не могу это не признать. Но нас больше. И это весомый аргумент. Это же элементарно…

— Что это за яд?

Трастамара прищелкнул языком:

— Разве это имеет значение? Ты ничего не можешь, ведь он твой муж.

Я прекрасно поняла, что он имел в виду, но эти слова меня уже не смутили. Лишь наполнили совершенно дикой яростью. Я стиснула рукоять пистолета, который все еще зажимала в руке. Молниеносно развернулась и уткнула дуло в грудь Трастамары:

— А так?

Кажется, он, все же, на мгновение удивился. Но это было лишь крошечное замешательство. И на его губах уже расползалась довольная улыбка. Потом раздался знакомый смех, похожий на икоту.

— Пъекгасно, моя доогая сеньоа! Пъекгасно!

Меня передернуло от этого деланного говора. Но Трастамара сам, тут же, переменился, отбросив балаганные ужимки:

— Если ты нажмешь на курок, твоему мужу уже точно никто не поможет. Это редкий яд. Очень редкий. И противоядие — такая же редкость. Но у меня оно есть. Только у меня. Представляешь, какая удача? И я согласен даже потратить его на твоего мужа, если ты станешь сговорчивее.

Казалось, я падала в холодную черную бездну. Трастамара не оставил мне ни единого шанса. Угрожать было бесполезно и глупо.

Из меня будто вынули какой-то стержень.

— Чего вы от меня хотите?

Посланник прищелкнул языком.

— А теперь разве не все равно? Сущую безделицу, которая не будет стоить тебе никаких трудов. Я уже говорил это. Все подробности я сообщу во дворце. И никак иначе.

— Вы обещаете спасти моего мужа?

Трастамара картинно закатил глаза:

— Если ты окажешься сговорчивой, драгоценный супруг вернется в твои нежные объятия. Ну? На мой взгляд, это выгодная сделка… — он посмотрел на распростертую фигуру Вито, — учитывая обстоятельства… И прошу заметить: чем дольше ты тянешь время, моя дорогая, тем становятся меньше шансы твоего драгоценного супруга.

Я порывисто обернулась, чтобы убедиться, что Вито дышит. Посланник воспользовался этой заминкой. Изящно отвел указательным пальцем дуло моего пистолета. Моя рука была слабой и податливой. Потому что все это больше не имело смысла. Нас загнали в угол, и не признать это было совершенной глупостью. Я облизала губы:

— Вы дадите слово, что спасете его? Поклянитесь.

Трастамара блаженно улыбнулся:

— Дам. Клянусь, если угодно. Но все это зависит исключительно от тебя, моя дорогая. Правильно ли я понял, что мы договорились?

Я снова посмотрела на Вито. Его глаза были закрыты, но по лицу пробегала нервная судорога. Оставалось только догадываться, как он страдал.

Я отложила пистолет на траву, стиснула зубы:

— Договорились.

Глава 53

Я представляла себя за огромным стеклом. Словно меня отрезали от нормальной жизни, и я была вынуждена смотреть на нее через преграду из недр дремотного кошмара.

Трастамара учел все. Какое-то время нам пришлось ждать в подлеске у тракта, пока докатит посланная из дворца карета. Она казалась мне тюремной. Короб без гербов, крашеный черным лаком. Я опустилась на жесткое сиденье. Туда же погрузили бесчувственного Вито, и его тяжелая голова лежала у меня на коленях. Посланник уселся напротив, но мне было уже все равно. Трастамара не делал попыток заговорить, и я была этому только рада. Экипаж ужасно трясло на скрипучих петлях, безвольная голова Вито билась в дорожной тряске, и все мои мысли были лишь о том, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Я придерживала его голову, заглядывала в лицо, стараясь уловить малейшее движение. Обтирала платком выступившую испарину. Казалось, он полыхал в горячке, мучился в огне. Я почти видела под его кожей языки пламени. Багрово-оранжевые, как пожар. Или это была игра распаленного воображения? Я не могла доверять своим глазам. Перед ними было мутно от беззвучных слез. Я изо всех сил старалась их задавить, чтобы не заметил проклятый посланник, но никак не могла совладать с собой. Не сомневалась, что мои слезы доставят ему отдельное удовольствие. Я слишком отчетливо уловила удовлетворение, с которым тот наслаждался разговором в лесу. Этот ряженый паяц различил все, до вздоха. У него собачий нюх. И, судя по всему, ум ядовитой гадюки. Я сделаю все, что он хочет. И выцарапаю глаза, если он дал ложные клятвы.

Я не смотрела на посланника, не сводила глаз с лица своего мужа, по которому, все так же, время от времени прокатывала нервная судорога. Невольно вспоминала крестьянскую хижину. Большой снег. Снова видела, как Вито бился в колодках, а я вновь и вновь окунала руки в отвар, который драл кожу, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Тогда он был просто незнакомцем, а теперь…

Но сейчас я не могла и этого. Я должна была просто смотреть. И терпеть. И это было невыносимо. Бессилие. И абсолютная зависимость от человека, которому нельзя доверять ни на крупицу.

На этот раз мы не въезжали в главные ворота. Экипаж обогнул ограду, протрясся вдоль солнечной липовой рощицы и въехал во дворец через задние ворота. Остановились у хозяйственных флигелей. Должно быть, было около полудня. Бесчувственного Вито положили на носилки, накрыли плащом с головой, как покойника. Я едва не вскрикнула. Хотела отдернуть ткань с его лица, но Трастамара бесцеремонно схватил меня за руку:

— Не надо.

Он не хотел привлекать внимания… И мне пришлось смириться. Когда зашли во флигель, посланника уже не было — я шла в сопровождении охраны. Семенила рядом с носилками, не сводила с них глаз, пыталась уловить под плащом дыхание, но на одном из поворотов сопровождающие преградили мне дорогу. Один из них склонил голову и указал рукой направо:

— Сеньора, вам сюда. Прошу.

— Я пойду с мужем.

— Это невозможно. Мне велено проводить вас. Прошу за мной. У меня приказ.

Я обернулась на удаляющиеся носилки, до боли сжала кулаки, призывая себя к хладнокровию. Мне не позволили даже коснуться его руки… Я должна стерпеть —