Рифтеры - Питер Уоттс

Он потерял счет тому, сколько раз отправлял ее назад со ртом, набитым мусором. Она продолжала возвращаться, но ничему не училась.

Ив похлопал по телеоператору:

– Знаешь, а ты, скорее всего, умнее этого двойника. Правда, мало говоришь, но, по крайней мере, свой фунт плоти урываешь с первого раза.

Сейчас‑то Роуэн осознала, что он делает. Может, это такая игра. Возможно, со временем она признает поражение и придет на встречу лично. Только из‑за этой надежды он продолжал играть. Без нее он бы сдался и стал сотрудничать просто от скуки.

В первый день карантина Ив попросил одного из призраков принести ему сновидца, но получил отказ. Нормальный циркадный метаболизм был необходим для одного из тестов, сказали ему; они не хотели, чтобы его ткани мухлевали. Несколько дней после этого Скэнлон вообще не мог заснуть. Потом рухнул в бездну без снов на двадцать восемь часов. А когда проснулся, то все тело болело от незапомнившейся волны микрохирургических ударов.

– Нетерпеливый маленький ублюдок, вот ты кто! – пробормотал он телеоператору. – Не мог подождать, пока я проснусь? Надеюсь, у тебя все прошло хорошо.

Ив говорил тихо, на случай, если в комнате установили микрофоны. Никто из призраков рабочей станции, похоже, ничего не смыслил в психологии; все они были физиологами и обыкновенными операторами‑программистами. Если бы они услышали, что он говорит с машиной, то решили бы, что пациент рехнулся.

Теперь он спал по девять часов ежедневно. Непредсказуемые атаки барабашек иногда добавляли час сверху. Отчеты о работе команд и индустриальные профили психологической диагностики, ни один из которых не приходил с «Биб», регулярно появлялись на терминале: это еще пять или шесть часов.

В остальное время он смотрел телевизор.

А там происходили странные вещи. Непонятный подводный взрыв на Среднеатлантическом хребте, достаточно большой для ядерной бомбы, но официального подтверждения он так и не получил, и никто за него не взял на себя ответственность. Израиль и Танака Крюгер возобновили свои ядерные испытательные программы, но об этом конкретном инциденте никто не знал. Обыкновенные протесты от корпораций и правительств. Дальше вещи приняли еще более серьезный оборот. Буквально на следующий день выяснилось, что несколькими неделями ранее Н’АмПасифик[40] ответил на относительно безобидную попытку пиратства со стороны корейского грязекопателя тем, что разнес его на куски прямо в воде.

Региональные новости тоже беспокоили. Около трехсот человек погибло от взрыва зажигательной бомбы, которая разнесла большую часть судоверфи «Урчин» в Портленде. Для двух часов ночи это был довольно высокий показатель смертности, но здания примыкали к Полосе, и пожар унес жизни немалого числа беженцев. Мотивы неизвестны. Определенная схожесть с гораздо меньшим взрывом, произошедшим несколько недель назад за сто километров к северу, в пригороде Кокитлама. Там причиной посчитали очередную войну банд.

И, кстати говоря, о Полосе: опять волнения среди беженцев, навеки заблокированных на побережье. Обычное разумное решение заурядных муниципальных образований. Береговая линия – единственная доступная недвижимость в наши дни, и, к тому же, вы представляете, сколько будет стоить конструкция канализации для семи миллионов человек, если пустить их внутрь континента?

Еще один карантин, в этот раз из‑за какой‑то нематоды, сбежавшей из истоков Ивиндо. Новостей из Северо‑Тихоокеанского региона нет. От Хуан де Фука ничего.

Спустя две недели заключения Скэнлон понял, что воображаемые им симптомы полностью исчезли. На самом деле он почему‑то чувствовал себя лучше, чем когда‑либо за многие годы. Но они все еще держали его под замком. Тесты не прекращались.

Через какое‑то время первоначальный жгучий страх утих, превратившись в хроническую тупую боль в животе, столь расплывчатую, что Ив едва ее чувствовал. А однажды он проснулся с ощущением почти лихорадочного облегчения. Неужели он действительно думал, что Энергосеть будет держать его в заточении вечно? Неужели превратился в такого параноика? О нем хорошо заботились. Следовательно, он был для них важен. Поначалу он этого не понял. Но вампиры все еще оставались проблемой; иначе Роуэн не гоняла бы свою марионетку через рабочую станцию. И Энергосеть выбрала Скэнлона для изучения этого вопроса, поскольку они знали: лучше человека для такой работы не сыскать. Теперь же они просто защищают свои инвестиции, удостоверяются, что он полностью здоров. Ив громко рассмеялся над своим прежним, паникующим «я». Беспокоиться совершенно не о чем.

К тому же сейчас он в курсе новостей. Здесь гораздо безопаснее.

КЛИЗМА

Говорил он с ним только по ночам, разумеется.

После дневных анализов и сканирований, когда тот висел, свернутый на потолке, с приглушенными огнями. Ив не хотел, чтобы призраки подслушивали. Его не слишком смущали доверительные разговоры с машиной. Скэнлон чересчур много знал о человеческом поведении, чтобы беспокоиться о столь безобидных причудах. Одинокие пользователи всегда влюблялись в виртуальные симуляции. Программисты привязывались к собственным созданиям, вселяя воображаемую жизнь в каждый полностью предсказуемый ответ. Господи, люди с подушками разговаривали, когда у них не было выбора. Мозг не проведешь, но сердце радовалось обману. Это совершенно естественно, особенно в длительной изоляции. Абсолютно не о чем беспокоиться.

– Я им нужен, – сказал Скэнлон, когда окружающее освещение понизилось настолько, что практически ничего не стало видно. – Я знаю вампиров. Знаю лучше, чем кто‑либо. Я жил с ними. И выжил. Эти же… эти сухопутные крысы только используют их. – Он посмотрел наверх.

Телеоператор висел там летучей мышью в мутном свете и не отвечал; почему‑то именно это успокаивало больше всего.

– Я думаю, Роуэн сдается. Ее кукла сказала, что она попытается и найдет время.

Нет ответа.

Скэнлон качает головой, обращаясь к спящей машине:

– Я теряюсь, ты знаешь? Превращаюсь в чистый спинной мозг, вот что я делаю.

Последние дни он нечасто в этом себе признавался. И явно не с тем чувством ужаса и неуверенности, что испытывал неделю назад. Но, пройдя за последнее время через столько испытаний, он считал вполне естественным, что произойдут какие‑то изменения. Вот он здесь, сидит в карантине, возможно, подхватил какую‑то неизвестную заразу. До этого он прошел через то, от чего большинство людей сдвинулось бы по фазе. А до этого…

Да, он через многое прошел. Но Ив был профессионалом. Он все еще мог повернуться и пристально вглядеться в самого себя. Лучше, чем остальные люди. В конце концов, всех иногда обуревали приступы сомнений и неуверенности. Тот факт, что он был достаточно силен, чтобы признать это, не делал его уродом. Скорее наоборот.