Катрин Денев. Красавица навсегда - Андрей Степанович Плахов

«Правила игры» – одновременно и документ кризиса верхов предвоенной Франции, и условно-исторический спектакль, разыгранный в традициях того же незабвенного Мариво. После войны режиссеры утратили вкус к историзму, и даже «Жюль и Джим» Трюффо – это великая, но мелодрама, а «историческая» в ней только приставка. Хотя безошибочное чувство стиля как исторической категории продолжало порой жить во французских актерах и актрисах. Катрин Денев – из этого разряда профессионалов.

«Бенжамен» – тоже мелодрама с привкусом горькой комедии. В этом фильме игра Денев в точности отвечала авторскому пониманию эпохи. Прошло не так много времени – и Денев привлекла внимание Висконти, задумавшего создать кинобиографию Джакомо Пуччини. Актриса должна была выступить в этом фильме рядом с Марчелло Мастроянни, Ванессой Редгрейв и Роми Шнайдер. Висконти, воспитавший целую плеяду актеров, охотно работал и с Анни Жирардо, и с Жаном Маре, и со своим любимцем Аленом Делоном – соотечественниками Денев. Но ей самой так и не довелось пройти школу мастера.

Замысел фильма о Пуччини остался среди множества блестящих, но нереализованных идей. «Проекты – всего лишь мечты, контракты – вот что реально», – говорит по этому поводу Денев, говорит не без грусти. Исторический «сюжет», полноправной героиней которого она могла бы стать, не достиг, таким образом, кульминации. Но и не иссяк вовсе. Уже упоминалось о том, что актрисе довелось сняться у добросовестного последователя Висконти – Мауро Болоньини в фильме «Дела приличных людей». И у себя на родине, уже спустя много лет, она сыграла в историческом суперколоссе «Форт Саган» (1984). Экранизация романа Луи Гарделя, осуществленная режиссером Аленом Корно, с известной долей ностальгии воскрешает эпоху колониальных войн. Главный интерес в этой чисто мужской авантюре представляет стоический герой Жерара Депардье; что касается Денев (она сыграла эмансипированную журналистку), ее роль скорее, декоративна и лишний раз удостоверяет звездный размах и качественную добротность постановки.

Вернемся в конец 60-х, когда Денев попадает на съемочную площадку фильма «Майерлинг» Теренса Янга. Это историческая мелодрама о роковой любви кронпринца Габсбургского Рудольфа к юной аристократке (но не королевских кровей) Марии Вечере. Киноверсии этой сентиментальной австрийской легенды появлялись с пугающей регулярностью примерно раз в десять лет: наиболее известная была снята в 1936 году Анатолем Литваком. Влюбленных, совершивших двойное самоубийство в замке Майерлинг недалеко от Вены, играли Даниель Дарье (что не могло не импонировать Катрин Денев) и Шарль Буайе.

История дома Габсбургов питала и многие другие костюмные постановки, включая серию картин о королеве Елизавете Австрийской (Сисси), в роли которой блистала в юности Роми Шнайдер. Популярна была формула «От Майерлинга до Сараево» (так назывался фильм Макса Офюльса), ибо романтические скелеты в шкафу дома Габсбургов воспринимались как предтечи рокового выстрела, развязавшего Первую мировую войну.

Новейший «Майерлинг», поставленный по роману Клода Ане и адаптированный Жозефом Кесселем (автором первоисточника «Дневной красавицы»), сочетает неискоренимый мещанский вкус и интеллектуальные претензии в духе времени. Такую модель универсального зрелища предложил Теренс Янг, снявший до того самый знаменитый фильм бондианы «Из России с любовью».

Венский королевский двор собрали со всего мира. Императрицу Елизавету, мать Рудольфа, играла американская звезда 50-х Ава Гарднер; в свои 45 лет она уже воспринималась как роскошная «уходящая натура». Самого Рудольфа изображал египтянин Омар Шариф, всего на десять лет младший своей экранной матери. «Один из худших актеров мира» (титул, пожалованный ему критиками) приглашался на самые эффектные роли международного кинорепертуара. Он переиграл роковых мужчин и авантюристов всех мастей, воплощал загадочную славянскую душу доктора Живаго, представал на экране то заправским янки, то арабским шейхом, то Чингисханом, то Че Геварой. Теперь дошла очередь до принца Рудольфа, ставшего жертвой аристократической спеси, собственных комплексов и политических интриг.

На съемках «Майерлинга», проходивших в Вене и Венеции, журналисты отслеживали милые подробности типа того, как пудель Авы Гарднер сгрыз белокурый парик Катрин Денев. Обсуждали, по каким причинам Шариф и Денев сменили планировавшихся сначала на главные роли Мела Феррера и Одри Хепберн (Денев уже второй раз оказывалась на месте этой актрисы). Параллельно снимался фильм о съемках «Майерлинга» под названием «Вена: памятные годы». Когда же сам «Майерлинг» наконец появился на экранах, результат совпал с ожиданиями: сравнительная добросовестность постановочной части при полном отсутствии вкуса и стиля.

«Майерлинг» обмазан штукатуркой «культурного слоя»: здесь и ассоциации с «Жизелью», и намеки на фамильный декаданс в доме Габсбургов, и тень доктора Фрейда, павшая на отношения Рудольфа с матерью, и цитата из Годара в финале фильма, где запечатлено вечное рукосплетение влюбленных-самоубийц. Кронпринц Рудольф предстает неврастеником, мечущимся между дворцовой политикой и частной жизнью, и, если бы не топорное исполнение Шарифа, акцент безумия, дурной наследственности, больного подсознания был бы еще очевиднее. Не стоит забывать также, что Янг работал над «Майерлингом» под живым впечатлением от несостоявшегося участия в жюри Каннского фестиваля 1968 года, который был сорван Годаром, Трюффо и другими революционерами.

«Майерлинг», – пишет критик Алексей Васильев, – был одним из редких образцов евроголливуда. Евроголливуд, в отличие от просто Голливуда, оставлял больше простора для режиссерских амбиций. Создавая «Майерлинг», Янг позволил себе быть поэтом: долгие планы с зимними равнинами, снятые Алеканом, он озвучивал музыкой Арама Хачатуряна»[27].

Но Голливуд в это время уже сам был заражен хиппизмом и студенческими бунтами, «Майерлинг» устарел, не успев родиться, а сегодня смотреть его – «что перебирать изысканные драгоценности, обладательница которых так и не успела покорить свет, скоропостижно скончавшись от чахотки»[28].

Но был и другой евроголливуд. Почти синхронно с «Майерлингом» Висконти снимает «Гибель богов» и «Людвига» – трагические саги о привилегированных немецких династиях; в них тоже обнаруживается теснейшая связь психологических комплексов и атмосферы наследственного вырождения с большой политикой. А кончивший помешательством Людвиг Баварский, чья драма воссоздана Висконти, приходится Рудольфу дядей по материнской линии, о чем как бы между прочим, но не без умысла упоминается в «Майерлинге». В «Людвиге» Елизавету опять играет Роми Шнайдер: она могла сравнивать методы больших художников и ремесленников, клепавших исторические сериалы.

Катрин Денев тоже имела материал для сравнений. Актрисе, чьи крупные планы в фильме стилизованы оператором-классиком Анри Алеканом под «головки Греза», впору было проявить самокритичность. О «Майерлинге» она говорит понимающе: «Да, в самом деле… А ведь можно было кое-что сказать и в этой истории». И хотя картина принесла очень неплохие кассовые сборы, была номинирована в Америке на приз «Золотой глобус», Денев ни на минуту не заблуждалась в ее достоинствах и не считала эту роль успехом.

И все-таки даже в этих обстоятельствах Денев остается тонкой актрисой, спасая несколько сцен с их ужасными диалогами и назойливой