За руку с ветром - Анна Джейн

– Мокрухи на тебе не будет, не дрейфь, олень, – почти по-доброму сказал он в тот раз Нику, который уже проклинал себя за то, что рассказал про Бурундукову и ее папочку. – Ты просто станешь ее новым – как это сейчас говорится? – бой-френдом. Слушай, всегда хотел выучить английский, да времени все не было. Ты его хорошо знаешь?

– Знаю, – отозвался его младший брат нервно. – Я не понял про мокруху.

Март рассмеялся (в тот день его настроение было отличным) и пояснил свой план. Любитель психологических игр, он сказал Нику, что в случае потери своего, так называемого, любимого, дочка мента явно будет нуждаться в утешении. И тогда и придет звездный час Кларского. Он станет жилеткой для горюющей девушки, и ее можно будет контролировать. А через нее – и ее папочку. Все просто. Не получится контролировать по-хорошему, они начнут играть по-плохому. Мол, он, Март, не такой зверь, чтобы не дать менту шанса.

Никита тщательно обдумал слова брата и решил одним ударом убить двух зайцев: отомстить Смерчу за Ольгу и на какое-то время просто убрать из игры – положить в больничку, чтобы тот не светился перед братом. Если ему стукнет в голову, он ведь действительно может устранить Дэна. Правда, потом Март узнал, что Дэн – внук его будущего «компаньона» Даниила Юрьевича Смерчинского, и решил, что трогать его себе дороже… Но его младший брат был не в курсе этого. Он спасал клоуна так, как на тот момент умел. Пару недель полежать в больнице казалось ему более заманчивой перспективой, нежели пару дней полежать в реке. Правда, как оказалось, Смерчинскому досталось больше, чем надо было – один из пацанов словил глюки и ранил его, но все обошлось. Свои же потом и отделали нарика.

Никита тряхнул коротко стриженной головой, отгоняя невеселые воспоминания, и словно по-новому оглядел залитый электричеством зал ресторана, незнакомых, в большинстве своем чопорных людей с неторопливыми плавными движениям и фальшивыми улыбками, а после его взгляд переместился на Нику, косившуюся на гостей бала с некоторым подозрением и долей страха. Девушка явно не понимала, что они тут делают, чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело касаясь пальцами ожерелья, как будто проверяя, на месте ли оно, но молчала. Никите нравилось, когда она молчит.

– Доброго вечера! – внезапно раздался веселый хамоватый голос, и воспоминания Ника улетели вовсе. – Девушка, вы свободны?

– Что? – не поняла Ника, откуда около них взялся, мягко говоря, странноватый тип в смокинге, в ушах и на задорном лице которого виднелись проколы, а волосы были выкрашены в зеленый цвет.

Зеленоволосый хрипловато рассмеялся, поедая девушку взглядом.

– Вы такая очаровательная, что я не могу оторвать от вас взора. Давайте знакомиться. Я – Александр. Назван в честь Александра Македонского. А он крутой тип, между прочим. Знали?

– Э-э-э, правда? – спросила удивленная Карлова. Такие молодые люди с ней еще не знакомились, хотя было что-то в этом парне смутно знакомое.

– Нет, вру, – не обращая ровно никакого внимания на стоящего рядом с ней Никиту, захохотал наглец. – В честь Александра-а-а-а… А выберете одно из трех!

– М? – заинтересованно взглянула на парня я. Его громкий уверенный голос напоминал ей какого-то шоумена.

– Победитель, освободитель или миротворец? – задал он странный вопрос. – Ну?

Брови девушки в недоумении приподнялись, и она со смешком выбрала второй вариант – зеленоволосый буквально напирал на нее своей яркой энергетикой. В нем чувствовались драйв, азарт и веселость.

– Отличный выбор! – похвалил парень. – Из трех Александров вы выбрали второго. А Освободитель он знаете почему?

– Отменил крепостное право в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, – скучным голосом поведал Кларский, у которого в груди цвело желание взять и… убрать, куда подальше, этого шумного назойливого типа, которого его предостерегающие взгляды совершенно не смущали.

– Типа того, – удостоил его кивком экстравагантный незнакомец. – Но я все-таки больше люблю версию с Македонским. А как вас зовут?

– Ника, – призналась девушка, с любопытством рассматривая молодого человека. Он казался ей очень знакомым.

Точно! Она его видела раньше! Это же друг Дениса, они все вместе ездили в элитный загородный клуб. Правда, хоть они и были в одной компании, но они почти не общались – Ника была очарована Дэном, а на этом парне повисли сразу две девчонки! Вот так встреча!

– В домашнем кругу императора Николая Второго звали Ника или Ники, – вновь продемонстрировал эрудицию Александр. – Как мы близки, а?

– Эй, послушай, ты можешь отсюда идти, – почти дружелюбно предложил Кларский, но его не расслышали. Или сделали вид, что не расслышали.

Нику вся эта ситуация развеселила, и она прыснула в кулак.

– Так вы свободны? – парень быстро перевел темно-карие живые глаза на недовольного Никиту, который все же держал себя в руках. – Или этот человек – ваш спутник и вы заняты им?

– Да, это мой спутник, – с сожалением кивнула Ника. – И я… это… занята.

– М-м-м, какая печаль. А я так хотел познакомиться с вами, – заухмылялся Черри – а это был именно он. Никита Кларский, видевший его однажды в темноте, когда тот был вместе со Смерчем и его дружками, не признал Сашу, хотя зеленые волосы и насторожили его.

Ника хотела напомнить, что они и так знакомы, Александр, видимо, забыл, но Кларский не дал ей этого сделать.

– Господин Ходячая хохма, – слегка угрожающе сказал собственник Никита, чуть загораживая собою свою спутницу. – Это моя девушка. Можете шагать дальше.

– Вот же… Не повезло. Опять красивая девушка занята, – покорно поднял руки вверх Черри и, глумливо попрощавшись, смылся прочь.

Он сделал все, как просила его малышка Князева. Она была подругой его столь же бурного, как и юность, детства и почти что первой любовью, поэтому отказывать Ольге в ее маленькой просьбе Саша не стал. Да и этот противный тип ему не нравился совершенно.

Сама Оля появилась довольно быстро, как только убрался Черри.

– Опять строишь глазки всем подряд? – как-то ревниво спросил Кларский девушку. Ответить возмущенная от такого заявления Ника не успела. Только она открыла рот, как ее перебили.

– Вот как? Девушка, значит? – раздался за спиной Никиты звенящий февральским холодом знакомый голос. Он вздрогнул от неожиданности и тут же убрал свою руку от Ники. Потому что позади него стояла Ольга. Молодой человек медленно к ней повернулся. Оля, коротко-коротко подстриженная, бледная, но с горящим глазами, полными слез, смотрела на него с едва сдерживаемой яростью.

– Ольга? – сглотнул парень. Его нелегко было потрясти, но Князевой удалось это сделать на раз. – А ты… Что ты здесь делаешь? Ты подстриглась? Зачем?

– Затем, Никита. Затем. Нашел мне замену? – холодно переспросила его девушка. – Молодец. А я-то думала, что ты и впрямь уехал. Скучала. Плакала. Посылала эсэмэски. – Презрение в ее голосе зашкаливало.

– Оля, ты… – Ник замолчал, понимая, что все это выглядит глупо. Как ему сейчас оправдываться?

– Никит, это кто? – спросила в недоумении и Ника, а парень только мельком глянул на Карлову, явно приказывая ей молчать, но вслух ничего не сказал.

– Уже никто, – криво улыбнулась Ольга второй девушке, невольно сравнивая себя и ее. Победила, естественно, она сама. – Его бывшая девушка. Наслаждайтесь, милая. С ним чувствуешь себя в безопасности. – Насмешливость на миг победила ярость и вновь спряталась в покрасневших от слез глазах. Почему-то радужки из-за этого казались ярче, почти синими. – Какой он в постели, я не знаю. Но, видимо, вы знаете. Не думай, Никита, я… Мне просто надо было быть такой же, как… как все. Сразу дать то, чего вы обычно… хотите… – Она закрыла рот ладонью, словно боялась зарыдать.

– Оля, – проговорил тихо, но с чувством молодой человек. Он сделал к ней шаг, но она отшатнулась от него. – Ты не так поняла.

– Отстань, – по ее щеке скатилась слеза.

– Ты не так поняла, – твердо повторил парень.

– А что тут непонятного? – закричала она внезапно, напугав его. – Я все видела. Все! Сначала ты ее обнимаешь, потом целуешь, затем называешь своей девушкой! Сволочь! Ненавижу тебя! Все, дорогой. Прощай. Я не терплю измен.

Девушка вдруг вырвала из руки обалдевшей Ники бокал с недопитым шампанским и плеснула в лицо Никите, а после вновь, с затаенным торжеством, которое уловила Карлова, вручила бокал ей обратно.

– Эй, ты чего? – испугалась Ника, что за такой поступок тот сейчас ударит наглую девчонку, но парень оставался стоять неподвижно, и даже глаза свои не поднимал на ту, что назвалась его бывшей. По его неподвижному лицу стекали сладкие капли, и Ника с неожиданной болью подумала, что они похожи на слезы.

Люди вокруг зашептались, увидев эту сценку. Но Кларскому, казалось, было все равно.

– А я тебе верила, – бросила на прощение Ольга и, громко цокая каблуками, удалилась прочь. Никита же некоторое время просто не мог заставить себя посмотреть ей вслед – он потерянно глядел в мраморный пол. А когда смог все-таки поднять глаза на удаляющуюся спину своей любимой, то окрикнул ее хриплым от едва заметного волнения голосом.