Книга Государя. Антология политической мысли - И. Гончаров

Франция Наполеона III зиждилась на идеологии державы Наполеона I, в основании которой лежала идея гегемонии в Европе. Дух патриотизма, желание реванша за Лейпциг и Ватерлоо подталкивали Париж к войне. История с испанским престолом была здесь воспринята как вызов именно этим гегемонистским претензиям Франции. Бисмарк, со своей стороны, умело организовал газетную кампанию, цели которой заключались в подготовке общественного мнения. Прусская же армия была готова уже давно. Для Пруссии это была третья война за последнее десятилетие, причем две предшествующие кампании она выиграла малой кровью. Франция могла похвастаться осадой Севастополя во время Крымской войны, победами над австрийцами при Мадженте и Сольферино, но все это было еще в 50-х годах. Война не живет прошлой славой. Между тем 60-е годы стали временем кризиса французской военной машины, застрявшей в просторах Мексики, где Наполеон III стремился посадить на престол своего ставленника. У Пруссии был военный гений Мольтке, у Франции же – стремление к реваншу пятидесятилетней давности. Как в случае с Данией и Австрией, Бисмарк выиграл эту войну еще до ее начала.

Однако не только дипломатический гений характеризует Бисмарка как главу созданного им германского государства. Принципы дипломатической игры преобразовывались внутри государства во вполне определенную социальную и экономическую политику. Прусская государственность, создавшая впоследствии основу государственности Германской империи, основывалась на принципах, изложенных Гегелем в «Философии права». Одной из основных функций государства классик немецкой философии считал гарантирование человека от нищеты и тех случайностей в материальном положении, которым его подвергает гражданское общество. Под гражданским обществом здесь прежде всего понималась стихия рынка, участниками которого были частные предприниматели.

Между тем рынок отстаивал свои права на управление империей. Либеральная буржуазия и ее политические представители очень часто и по многим вопросам составляли оппозицию Бисмарку. Министру-президенту неоднократно приходилось распускать парламент, что не гарантировало его в дальнейшем от еще более непокорного состава этого органа власти, сложившегося после следующего созыва. В своей борьбе с либералами Бисмарк искал опору среди консервативных кругов, однако они не могли простить ему революционного способа объединения немецких земель и небрежение к династическим правам владетельных германских князей и герцогов. Одним из союзников, которого Бисмарку удалось привлечь на свою сторону еще в 1863 году, стал Всеобщий германский рабочий союз, возглавляемый Фердинандом Лассалем. Впоследствии Бисмарк неоднократно заигрывал с социалистическим движением, пытаясь представить государственные цели совпадающими с илеалами социалистов. В конце своей карьеры Бисмарк был инициатором закона о страховании рабочих, который для того времени являлся беспрецедентным. Все эти факты говорят в пользу того, что Бисмарк решал вопрос о консолидации с какой-либо политической силой исходя из той цели, которая стояла перед ним в данный момент. Рабочее движение могло быть хорошим противовесом либералам. С другой стороны, когда социал-демократическое движение стало приобретать преобладающее влияние среди рабочих, Бисмарк в 1878 году инициировал принятие исключительного закона против социалистов, избавляясь от опасных конкурентов для инициатив его правительства.

Часть политиков либерального толка, оценив преимущества объединительной политики Бисмарка, оказывала ему поддержку. Деятели консервативного толка использовались Бисмарком тогда, когда речь заходила о военных расходах, о политике протекционизма в международной торговле. Экономическая и политическая конъюнктура предполагала несколько типов поведения, и у Бисмарка всегда находились сторонники в парламенте, какое бы решение он ни принял.

Однако расклад политических партий по традиционным идеологиям – либерализм, консерватизм и социал-демократия – был дополнен партией, возникшей и окрепшей в результате объединительной политики Бисмарка. Речь идет о партии Центра. Ее костяк составляли выходцы из южных, католических земель Германии. Окрепла же эта партия в результате так называемой политики «культуркампфа», которую проводил «железный канцлер» в 70-х годах и которая была направлена на ограничение влияния католицизма в империи.

Одним из оснований, на которых мог бы основываться сепаратизм ранее свободных германских земель, была привязанность к правящим на этих землях династиям. Бисмарк сумел нейтрализовать владетельных государей германской провинции. Все эти князья и герцоги должны были признать первенство прусской династии Гогенцоллернов. Однако положение «первого среди равных», которое занимал в этом случае Вильгельм I, не устраивало «железного канцлера». Его целью было если не унитарное государство, то хотя бы федерация на конституционной основе. Результатом политики Бисмарка стала ликвидация статуса Вильгельма I как «первого среди равных» в 1871 году, когда прусский король был провозглашен императором – кайзером Германской империи. Упразднив должность прусского короля, Бисмарк сумел самым радикальным способом уничтожить владетельную иерархию со свойственным ей демократизмом. По признанию Бисмарка, самым трудным в этом предприятии было уговорить Вильгельма I принять императорский титул.

После этой очередной победы Бисмарка католицизм оставался единственной идеологией, способной отторгнуть от Германии часть земель. Речь шла в первую очередь о Польше и о южных немецких княжествах, где традиционно исповедовалась католическая вера. В 1873 году Бисмарк добился принятия ряда законов, реализация которых и была связана с политикой «культуркампфа». Законы требовали от католических священников германского гражданства и получения образования в немецких университетах. Получить место католический священник мог только с позволения гражданских властей, к тому же упразднялась власть иностранных церковных инстанций, а в 1875–1876 годах в Германской империи был введен гражданский брак. Кроме того, прусское правительство запретило орден иезуитов.

В итоге католическая партия Центра получила в 1874 году в два раза больше голосов, чем на предыдущих выборах[236]. Считается, что политика «культуркампфа» была крупной ошибкой Бисмарка. Возможно, так оно и есть. Но, превратив религиозную идеологию в политическую, Бисмарк тем самым ввел католическую партию в единую политическую систему Германии. Самое интересное, что впоследствии Бисмарк стал инициатором ряда послаблений в политике «культуркампфа», а к середине 80-х годов она вообще была сведена на нет. В 1887 году, когда все завоевания «культуркампфа» были аннулированы, папа римский велел партии Центра поддерживать правительство Бисмарка при голосовании в парламенте «закона о мире», положившего конец политике «культуркампфа». Так в арсенале политических инструментов Бисмарка появился еще один – партия, которая, казалось, никогда не будет его поддерживать. Однако окончательно превратить Центр в союзника Бисмарку так и не удалось. Может быть, он исчерпал запас удач, отведенных ему судьбой. Но, скорее всего, Бисмарк попросту увлекся игрой, в которую играл всю жизнь. Он создал слишком много коалиций и в международной политике, и во внутренней. Каждая из них содержала возможный вариант развития событий. Но не происходило самого события, которое стало бы пробным камнем его политики, как это было при Садовой[237].

Будучи поглощен событиями, происходящими на европейской арене, Бисмарк практически упустил главнейшую тенденцию тогдашней политики. Европа начинала понимать мудрость Англии и стремилась к дележу мира, точнее – того, что еще можно было поделить. Устремленность вовне стала и для Германской империи выходом из «кошмара коалиций», созданных Бисмарком. Однако, хотя первые германские колонии в Африке возникли уже в 1884 году, по-настоящему этот процесс начался только после отставки Бисмарка в 1890-м. Лишь в 1898 году, в год смерти «железного канцлера», была принята программа создания военно-морского флота, без которого обладание колониями было бы немыслимо.

Впрочем, о том, насколько пагубна для Германии оказалась эта задержка, стало ясно значительно позже, во время Первой мировой войны, когда один из «спусковых крючков» истории («Тройственный союз»), взведенный некогда Бисмарком, наконец сработал…

И. Гончаров

Отто фон Бисмарк

Воспоминания

Глава вторая

1848 год

III

В последние два десятилетия царствования Фридриха Вильгельма III[238] тяга к германскому единству находила свое внешнее выражение лишь в форме студенческих корпоративных стремлений, вызывавших соответствующие репрессии. Немецкое, или, как он писал, «тевтонское» («teutsches»), национальное чувство было у Фридриха Вильгельма IV[239] сердечнее и живее, чем у его отца, но его проявление тормозилось из-за пристрастия короля к средневековым формам и из-за того, что он не любил принимать ясные и твердые решения в своей практической деятельности. Поэтому он упустил благоприятный момент в марте 1848 г. – и это был не единственный упущенный случай. В промежуток между южногерманскими революциями, в том числе и в Вене, и событиями 18 марта[240], когда было очевидно, что из всех германских государств, включая и Австрию, устояла только одна Пруссия, германские князья готовы были явиться в Берлин и искать там защиты на условиях, которые шли в направлении объединения гораздо дальше того, что осуществлено сейчас. Даже баварское самосознание было поколеблено. Если бы дело дошло до конгресса (германских) князей, который на основе декларации прусского и австрийского правительств от 10 марта должен был собраться 20 марта в Дрездене, то, судя по настроению причастных к этому дворов, можно было ожидать такой же готовности к жертвам на алтарь отечества, какая была проявлена французами 4 августа 1789 г.[241] Это мнение соответствовало фактическому положению дел; в военном отношении Пруссия была достаточно сильна, чтобы остановить революционную волну и предоставить остальным немецким государствам такие гарантии порядка и законности на будущее время, которые казались тогда приемлемыми остальным династиям.