Город Звёзд - Мэри Хоффман

Я попытался разбудить сына вашей светлости, но он остался таким же, как вы видите его сейчас. После этого я сидел здесь, присматривая за ним и дожидаясь прибытия врача.

— Ты был здесь этой ночью?

Лючиано кивнул.

— А тот другой мальчишка, твой слуга?

— Мой друг, — спокойно поправил Лючиано. — Он должен был вернуться в Ремору. Я бы хотел сделать то же самое и сообщить ему о случившемся. — Он договорился с Джорджией, что, вновь переместившись в Талию, она будет ждать его в Реморе.

Никколо мотнул головой, словно раненый медведь.

— Иди, — сказал он. — Я, однако, должен буду еще раз побеседовать с тобой. Особенно, если с моим сыном что-то случится.

Сев в карету, Лючиано отправился в Ремору. Мальчику казалось, что на сердце у него тяжелый камень.

— Мальчик потерял память? — с непонимающим видом спросила Викки Мулхолланд.

Джорджия терпеливо начала объяснять всё с самого начала.

— Да, как я уже говорила, он подошел ко мне на улице, когда я была неподалеку от вашего дома. Я позвонила в вашу дверь, потому что больше я тут ни с кем не знакома. Я не знаю, что делать. Он выглядит совершенно потерянным — не знает, ни где он живет, ни кто его родители.

— А тебе не кажется, что это какой-то трюк?

— Нет. Он выглядит каким-то… ну, немного странным. И он сильно искалечен. Ходит на костылях, и одна нога у него страшно исковеркана. На улице он в таком состоянии долго не протянет. Позвонить, может быть, в полицию?

— Погоди. — Викки провела рукой по своим вьющимся волосам. — Он всё еще возле дома?

— Я велела ему ждать, пока не приведу кого-нибудь на помощь.

— Ну, может быть, лучше впустить его в дом, прежде чем предпринимать что-либо, — сказала Викки.

«Ура!» — подумала Джорджия. На то, что всё остальное довершит Фалько, она делала ставку с самого начала.

Джорджия вышла вместе с Викки на порог и поманила Фалько к себе. Он всё еще стоялу ворот на том же месте, где его оставила Джорджия. Стоял, всей тяжестью опираясь на костыли, с бледным, усталым лицом. Джорджия услышала отрывистый вздох, вырвавшийся у Викки, когда она увидела черные кудри и тонкие, удивительно красивые черты лица мальчика.

— Может быть, зайдешь к нам? — сказала Викки, и Фалько улыбнулся ей в ответ.

Для Арианны пришло время выехать из Беллеции. В Ремору ей необходимо было прибыть только 10 августа, за день до того, как Поле будет превращено в скаковую дорожку. Путешествовать следовало, соблюдая все правила этикета — в неспешно движущейся парадной карете, с долгими, чтобы не утомляться, остановками. Да и самой Арианне хотелось увидеть другие области Талии. Сопровождал ее Родольфо, а Гаэтано ехал верхом рядом с каретой.

Арианна в первый раз покидала Лагуну, и вообще это был первый важный государственный визит с того времени, как она стала герцогиней. Ее горничная, Барбара, ехала во второй карете, нагруженной сундуками с нарядами для недели празднеств. Одни эти сундуки заняли три мандолы, когда герцогиня со своей свитой переправлялась на материк.

Хорошо, что во время этой переправы лицо Арианны было скрыто маской и накинутым на голову капюшоном, иначе оно выдало бы совершенно не приличествующее герцогине возбуждение. На берегу ее ожидали новые волнующие впечатления. Парадной каретой в Беллеции почти никогда не пользовались, так что Арианна никогда прежде не видела лошадей и была потрясена их размерами и силой.

Гаэтано только выиграл в глазах Арианны, когда она увидела, как он вскочил на могучего гнедого жеребца, три недели назад оставленного в герцогских конюшнях на въезде в Беллецию.

— Вы, кажется, привычны к лошадям, принц, — улыбнувшись, сказала глядевшая в окошко кареты Арианна.

— Это так, ваша светлость, — церемонно ответил Гаэтано. — Как ни прекрасен ваш город, это было единственным, чего мне в нем не хватало.

— Рада слышать, что всё остальное произвело на вас благоприятное впечатление, — ответила Арианна, задергивая занавеску.

— Как тебя зовут? — усадив Фалько за кухонный стол, спросила Викки. — Это ты помнишь?

— Николас Дьюк, — ответил Фалько, старательно воспроизводя имя, заранее придуманное им вместе с Джорджией. Звучало в его устах оно странновато, зато можно было быть уверенным, что он его не забудет.

— Николас, — проговорила Викки. — Можешь ты что-нибудь рассказать о себе?.

Фалько покачал головой.

— Нет, — ответил он, не моргнув глазом.

— А о своих родителях?

Фалько вновь покачал головой.

— Каким образом ты повредил ногу? — продолжала настойчиво расспрашивать Викки.

— По-моему, это был какой-то несчастный случай. Кажется, я упал с лошади.

— И как же ты оказался здесь?

Фалько умоляюще посмотрел на Джорджию.

— Не могу объяснить, — сказал он, чувствуя, что на его глаза наворачиваются слезы.

Викки выглядела совсем расстроенной. Прекратив задавать вопросы, она включила чайник.

— Думаю, что ты права, Джорджия, — тихо сказала она, обращаясь к девочке. — Мы должны позвонить в полицию, чтобы она как можно скорее разыскала его родителей. Но сначала напоим его кофе — уж очень у него измученный вид.

Викки отнесла поднос в гостиную, где стояло пианино и где она держала свои скрипки. И чуть не выронила этот поднос, услышав, как судорожно вздохнул Фалько за ее спиной. Мальчик, не отрывая глаз, вглядывался в стоявшую на пианино фотографию. На снимке был изображен на несколько лет младший, но вполне узнаваемый Странник Лючиано. Викки поставила поднос и усадила Фалько в удобное кресло.

— Я вижу, тебя заинтересовал этот снимок, — сказала она. — Это Люсьен, мой сын. Он… умер в прошлом году.

— Он живет в другом мире, — возразил Фалько. Джорджия тут же предостерегающе толкнула его ногой.

Викки села, побледнев, словно мел.

— Так сказал мне и тот странный человек на похоронах, — дрожащим голосом проговорила она. — Но что это означает? — Она закрыла рукой глаза. — Иногда я воображаю, что он по-прежнему жив — в каком-то другом