Игры порочной крови - Алиса Пожидаева

— Я уже не знала, что думать, подавать в розыск или идти громить вертеп Витта, в который ты укатила, — тётя положила мне на тарелку изрядный кусок торта. — Рассказывай.

И я рассказала, минуя подробности.

— Бедная моя девочка, — она обняла меня, притягивая к себе и целуя в макушку. — Если ты ответила согласием, тебе придётся научиться доверять своему мужчине. И не мешать, когда он решает твои проблемы. Хватит быть сильной.

— Я постараюсь, — вздохнула и почему-то почувствовала, как пощипывает от слёз глаза, — Просто привыкла всё решать сама.

— Ты ему уже это показала, и я думаю, он понял, — я почувствовала ладонь на волосах, — Больше этот навык демонстрировать не стоит.

— Любишь его? — прозвучал неожиданный вопрос.

Ответить было трудно. Даже просто мысленно произнести это слово. Люблю ли я этого несносного брюнета, этого ревнивого зеленоглазого тирана? Люблю ли я его? Некстати вспомнилась та застилающая глаза ревность, что поднялась во мне, когда я увидела его с другой. Даже кулаки сжались. Отныне этот мужчина — мой. И это было ответом.

Я научусь доверять ему, хоть и будет не просто. Ведь вся моя жизнь — один бесконечный урок, что мужчинам доверять нельзя. Можно манипулировать, пользоваться, добиваться от них нужного, а доверять — никогда.

Но я научусь. Почему? Потому что действительно люблю его. А еще потому, что люблю наших детей. И остается надеяться, что он полюбит их тоже. Эта последняя мысль всколыхнула очередную волну паники, но я вовремя сообразила, снова браслет шалит. Похоже, чтоб не натворить бед до утра придётся принять меры.

Тётушка понимающе улыбнулась, еще раз поцеловала меня и пошла спать, посоветовав мне заняться тем же. А я направилась в детскую.

Горничная, присматривавшая за малышами, дремала в кресле, но открыла глаза, едва я вошла в комнату. В углу на подстилках завозились щены. Девушку я отпустила.

— Дети, кажется, мама нашла вам папу, — еле слышно прошептала я подходя ближе к кроватям. — И я очень надеюсь, что он полюбит вас так же, как люблю я. По-другому и быть не может.

Лали завозилась во сне, хныкнула. Может приснилось что, или животик заболел. Я присела на край кроватки, поглаживая тёмные волосики, вьющиеся на концах. Девчушка засопела, повернулась на другой бок, сунула в рот большой палец и успокоилась.

Хотела пересесть к Леону, но в этот момент пришел отклик от настроенной мною защиты дома. И почти сразу со стороны спальни что-то запищало.

В спальню я входила пригнувшись, навесив на себя щит и уже призывая на пальцы воду в цветочных вазах на полу и снег, лежащий на балконе за окном. Арван стоял у балконной двери, и вертел в руках тряпичного енота-пищалку. Видимо, наступил в темноте, на забытую детьми игрушку, когда проник в спальню.

Отпустила стихию. Даже спрашивать не буду, как он сюда проник. После минутного молчания он не выдержал первым:

— Знаешь, я не буду спрашивать, как ты это сделала, — он прошелся, оставляя на светлом ковре влажные следы, — Но записка, это был уже перебор.

— Почему? — я обижаться начала.

— «Дорогой, прости, я не нарочно. Буду дома. Досье забрала почитать, у Кристона есть еще. P.S.: Если что — меняоклеветали!», — зачитал он сильно измятый клочок бумаги, который, судя по всему, жевали. — Что ты так не хотела мне показывать в той папке? Кто ты на самом деле? Мне кажется, я имею право знать, ведь ты согласилась стать моей женой.

Я припомнила обстоятельства, при которых соглашалась, и сразу приятный спазм разошелся по телу вместе с волной мурашек. Выдохнула, но прежде чем ответить, молча прошла к прикроватной тумбе. Извлекла увесистый ларец. Пока ковырялась во флаконах, он ходил по комнате, рассматривал что-то на каминной полке, кажется даже в карточкой из букеташелестел. Наконец я нашла нужное зелье, накапала себе в мерную ложечку из флакона.

— Что это, — заинтересовался брюнет, подходя ближе.

— Я не совсем адекватна из-за этого, — тряхнула рукой, — По-моему действие усиливается, так что, лучше я буду на успокоительном. Притупляет эмоции.

— И когда подействует? — в сундучок он заглядывал с немалым интересом.

— В течение получаса постепенно успокоюсь, — я вздохнула, действие этого зелья очень не любила, оно оставляло вяжущую пустоту в душе. — Итак, я действительно Алира Карива. Это род моей матери.

— Род Карива вообще обширен и плодовит как в Иллирии, так и в Марвее, — отметил Арван, помедлив сел на кровать рядом со мной, — А отец?

Доверять, доверять. Я молчала, уговаривая себя, но наконец решилась.

— Он был отсюда, из Марвеи, может слышал о графе Маенском?

— Какой-то скандал пару десятков лет назад и добровольная передача земель под управление короны, — кивнул он.

— Тогда почему баронесса? Ты могла бы принять титул.

Я молчала. Темнота и духота, ненавистный шепот, удары кнута. Успокоительное еще не до конца подействовало.

— Лира? — мой… жених взял мою ладонь в свою, — Это твои кошмары?

— Д-да, — слова давались нелегко, но зелье всё-таки работало, — Кто-то высокопоставленный, здесь, в Марвее, преследовал мою маму, родители бежали в Иллирию. А потом, когда мама погибла, возможно, по его вине, добрался до меня.

Я говорила всё легче, ровнее, словно поделившись, сняла часть ноши с себя. Сейчас, когда эмоции не так довлели я уже спокойно смогла признаться себе, что готова рассказать этому мужчине даже о своем застарелом кошмаре, лишь бы чуть отсрочить и не говорить о детях.

— Продолжай, — мой любимый баритон звучал глухо.

— Он заманил меня в ловушку, пытался подчинить, насилием и болью, — я выдохнула, — Меня вытащили оттуда и довольно быстро, только его найти не удалось. Прошло уже десять лет, но он еще иногда мне снится. Потому я не захотела светиться, мне есть что терять.

В этот момент, будто подводя черту под моей покаянной речью, из-за двери в детскую раздался отчетливый в ночной тишине детский хнык. Я подскочила, выдергивая руку, но сразу всё стихло.

— Что это? — Арван растерянно поднялся, шагнул ко мне, я попятилась к двери.

Наверно всё-таки соображала еще очень туго, поскольку единственное что нашла ответить:

— Леоден, барон Шенри, — и добавила обреченно, — С сестрой Алалией.

Он наступал. Я пятилась, чувствуя, что бледнею, и силясь что-нибудь сказать, пока не уперлась в дверь спиной. Но и тут Арван не остановился, отодвинул меня в сторону, мягко, но непреклонно, и прошел через гардероб в детскую.

Псы кинулись с двух сторон, молча, двумя убийственными молниями, но увязли в тягучих потоках воздуха, лохматящих песочного цвета шерсть. Арван сосредоточенно замер, удерживая охранников, когда я подоспела к нему со спины, обхватила за талию, зашептала: