Кисть ее руки. Книга 2 - Содзи Симада

что вот-вот упадет, поэтому остановился и присел на корточки во дворе, превозмогая боль.

Он тяжело дышал и чувствовал, что вот-вот закашляется. Тело не слушалось его из-за жара. Все плыло перед глазами.

Сидеть, скорчившись, было больно, поэтому Муцуо медленно пополз на четвереньках по земле, продолжая тяжело дышать. Затем, разрыдавшись от отчаяния, он стал говорить самому себе голосом, который звучал так, будто у него шла кровь горлом.

– Вы, проклятые бабы, если не хотите иметь со мной дело, то просто так и скажите. Почему надо быть такими подлыми? Почему вы не можете быть немного добрее к слабым? Разве это нормально – издеваться над слабым? Который дал вам столько денег и подарков? Я вам покажу! Я убью вас, вот увидите.

Весь в слезах, Муцуо дал себе твердую клятву.

5

В ночь на 7 марта Инэ Тои с бледным лицом пришла к Маруити Инубо, жившему на окраине деревни. Маруити был дальним родственником семьи Тои. Инэ попросила у него остаться на ночь, потому что она поругалась с внуком.

– Я не против, оставайся на ночь, – сказал Маруити. – Муцуо знает?

– Знает, – сказала Инэ.

Наступило следующее утро. Маруити подумал, что она пойдет домой, но Инэ, казалось, вообще не собиралась возвращаться. Более того, она выглядела испуганной и подавленной. Настал полдень, а затем вечер.

– Инэ, в чем дело? Ты домой не пойдешь? – сказал Маруити.

Инэ, похоже, домой не собиралась, и Муцуо тоже за ней не пришел.

– Маруити, можно остаться у вас еще на одну ночь? – сказала Инэ, как будто уже приняла решение.

– Ну я не против, чтобы ты осталась, но если ты не вернешься и на второй день, Муцуо будет волноваться.

Инэ промолчала.

– В чем дело, Инэ? Что случилось? Просто скажи мне.

Но Инэ молчала и надолго задумалась.

– Мне страшно рядом с Муцуо, – сказала она неожиданно.

– Это в каком смысле? – спросил Маруити.

Инэ опять долго молчала.

– Муцуо меня убьет, – сказала она наконец.

Маруити не мог понять значения этих слов.

– Муцуо что, буянит? – спросил он.

– Нет, другое. Муцуо пытался дать мне яд вместо лекарства.

– Что ты говоришь! Внук ни за что не станет убивать бабушку. Ты не ошибаешься? – Маруити засмеялся.

Маруити подумал, что Инэ немного не в себе.

– Муцуо правда пытался напоить меня ядом, – сказала Инэ с невозмутимым выражением лица.

– Вы, должно быть, поссорились?

– Мы не ссорились, просто Муцуо вдруг попытался дать мне яд.

– С чего ты решила, что это яд?

– По запаху. Это не лекарство, это яд.

– И когда это было?

– Дней десять назад.

– А из дома, значит, ты ушла только сейчас?

Маруити заключил, что сказанное Инэ выглядит странно. Он было подумал, что это всего лишь заблуждение, но то, что говорила Инэ, звучало слишком конкретно.

– Однажды вечером, около десяти дней назад, Муцуо получил от своего врача лекарство, которое, как он сказал, полезно для здоровья пожилых людей. Он сказал его выпить, положил немного белого порошка из маленькой бутылочки на листок бумаги и поднес мне ко рту, но в нос ударил ужасный запах, поэтому я не стала его принимать.

Однако с тех пор Муцуо каждый день настаивал, чтобы Инэ приняла это лекарство. Она продолжала отказываться, говоря, что эту дрянь пить невозможно. А накануне вечером за ужином она увидела, как Муцуо подсыпал ей лекарство в мисо-суп. Инэ испугалась и выбежала из дома.

– Ты уверена? Если это правда, то я сейчас пойду и сам спрошу у Муцуо.

Маруити вышел из дома и отправился к Тои, хотя и не до конца верил в эту историю. Когда он вошел, Муцуо сидел в комнате со своим обычным выражением лица. Маруити рассказал Муцуо то, что он услышал от Инэ. Тот рассмеялся.

– О чем ты говоришь? Бабушка уже совсем спятила. Я просто хочу, чтобы она принимала вакамото[30] ради ее собственной пользы.

Маруити пошел домой и рассказал об этом Инэ. Но она энергично замотала головой:

– Да ведь я и сама хотела бы чувствовать себя получше, но я знаю вкус и запах вакамото. Это не вакамото, это что-то совсем другое. Муцуо сошел с ума и задумал меня убить. Мне очень страшно, я боюсь оставаться дома.

Так что Инэ осталась у Маруити еще на одну ночь, а на следующее утро он пошел в деревенскую управу, чтобы посоветоваться с секретарем управы, Нобору Нисикавой, которого считали самым знающим человеком в деревне. Именно Нисикаве Муцуо первому сказал, что у него туберкулез, когда начался набор на военную службу.

Пока Маруити рассказывал Нисикаве то, что он услышал от Инэ, подошел Тамоцу Сэра. Прямо в присутствии Маруити он стал рассказывать Нисикаве об отношениях своей жены Кимиэ с Муцуо Тои.

– Муцуо все время пристает к Кимиэ, чтобы она ему дала, – сказал Тамоцу, – предлагает ей деньги, ткани, бананы. Мне это уже надоело.

– Да, до меня тоже доходили такие слухи, – сказал Нисикава.

– Моя жена порядочная женщина, она от всего этого отказывается, и от денег, и от вещей. Но Муцуо не отстает, и уже несколько раз пытался забраться к нам ночью.

Нисикава и Инубо молча кивали.

– Ты его каждый раз выгоняешь, а он снова приходит?

– А у нее ни разу ничего не было с Муцуо? – спросил Маруити.

– Да как это могло быть, с этим туберкулезным? Кимиэ и сама говорит, что никто не станет иметь дело с таким больным. В мире нет таких идиотов.

– Думаю, да, – кивнул Маруити.

– Как я слышал, этот тип Муцуо, похоже, точно так же пристает и к Канэ Ёсиде, и к Садако Канаи.

– Я слышал, что он пытался ночью забраться к Томи Инубо, но и оттуда его прогнали, – сказал Маруити.

– А еще Муцуо пытается заполучить молодых девушек, предлагает им деньги и подарки. Но все его старательно избегают. Никто не хочет иметь дела с больным, – продолжил Тамоцу Сэра.

– Наверное, поэтому Муцуо и злится, – сказал Маруити.

– Муцуо Тои уже сходит с ума от похоти, – сказал Тамоцу.

– Да, он совсем спятил от этого, – согласился Маруити.

– Так что, господин Нисикава, – подался вперед Тамоцу Сэра, как бы переходя к главной теме, – Муцуо вот что сказал моей жене. Он сказал, что когда он устроит в деревне большую заваруху, кто-нибудь может начать звонить в сигнальный колокол, чтобы собрать людей, поэтому он сначала колокол снимет.

– Что? О чем это он? – спросил Нисикава.

– Ну, Муцуо сказал Кимиэ, что собирается скоро устроить здесь большую заваруху.

– Большую заваруху? Что, преступление?

– Вот именно.

– Правильно.

– Он говорит,