По ту сторону огня - Ева Вишнева

class="p1">– Энрике, – мягко повторяет Диего и в два шага оказывается рядом.

Нащупывает мою руку, сжимает – горячо и больно, но я терплю.

Мы покидаем страшный проход.

Едва мы пришли в себя, я спросила:

– Слушай, ты рассказывал, что видел людей у Стены. Может, пойдем туда?

– Тут мы хотя бы как-то ориентируемся. Боги знают, сколько времени придется тащиться вдоль Стены, чтобы обнаружить хоть какую-то зацепку. Да и места те кишат чудовищами. А еще у нас нет еды. Слушай, а вообще-то здесь не так уж плохо, если не заходить в тоннели, – сказал Диего притворно бодрым тоном. – Переждем здесь какое-то время. Я буду охотиться в окрестностях, приносить еду.

– Воспламеняться время от времени, – не сдержалась я.

– А ты иногда жестокая.

– Неужели забыл, как издевался надо мной? А еще… – я осеклась. Незачем теперь вспоминать обиды. Я и так держалась за них слишком долго, чуть ли не всю жизнь. Отгораживалась ими, словно под одеялом пряталась. Из-за этого пропускала и упускала много важного.

Мы долго молчали, двигались почти наугад. Обнаружили еще несколько сужающихся отростков, но сунуться в них не решились. Но у одного прохода Диего все же остановился. Сказал с тяжелым вздохом:

– Думаю, если где-то и есть способ выбраться, то только в конце одного из этих тоннелей. Будь он на виду, пустынники давно бы воспользовались… Нам надо попробовать прорваться, – заметив мое смятение, он добавил: – Нам все равно некуда возвращаться, никто нас уже не примет. В таком случае смерть – вопрос времени. А еще, несмотря ни на что, я все-таки верю своим глазам, ощущениям. Точно знаю, что видел людей.

– Хорошо, хорошо, – я нервно перебила, а потом закричала что есть силы: – Эй, мертвый бог! Мне передали, будто ты согласен отпустить меня. Так отпусти!

Не успело эхо от моих слов затихнуть, я ринулась в проход, стремительно увлекая за собой Диего. Боялась, что передумаю, если замедлюсь хоть на секунду.

Нет ни пола, ни стен, ни потолка, вокруг дымчато-красное марево – такое однажды накрыло поселение пустынников. Я иду по нему босая, ноги вязнут. Мне холодно, и я крепче сжимаю чужую руку, теплую, даже горячую. Шепчу имя. Ничего не происходит. Шепчу снова и снова, как заклинание.

Я радуюсь, когда тот, кого я зову, делает шаг навстречу из тумана. И в следующую секунду замираю от страха: кого тогда я держу за руку? Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с безумными глазами Лилии. Рябь ползет по ее лицу, миг – и от скулы к подбородку тянется шрам, а губы Главного кривятся в ухмылке. Потом губы полнеют, наливаются чувственностью, блестят кровянистой слюной в уголках. Мель смотрит так, словно вот-вот заплачет.

Я пытаюсь вырваться, но руку держат крепко, тянут на себя. Упираюсь, но стопы скользят. Лишь бы не упасть…

– Энрике, – говорит Га голосом Диего. А другой Диего – тот, что стоит напротив, – рассыпается на осколки. Я теряю равновесие и падаю в распахнутые объятия многоликого чудовища.

Когда я открыла глаза, марева уже не было. Тепло разливалось по телу, родное, близкое. Диего рвано выдохнул.

– Ты тоже что-то видел? Что?

– Я… не понял. Земля в трещинах, два солнца. Одно большое, красное, очень низкое. На него не больно смотреть. Я шел куда-то, и за мной тянулась тень. Вытянутая, словно змея, без очертаний. Не моя.

– А второе солнце?

– Второе? – Диего сжал пальцами виски. Словно начал забывать, что видел и о чем рассказывал. – Оно… мелькало. То вспыхивало, то гасло. И когда вспыхивало, слепило глаза. Хотелось пить, но я никак не мог найти воду.

– Главное, что ты здесь. А дальше…

Дальше оказалось некуда: прямо перед нами был тупик. Неровная стена, оплетенная венами, едва светящимися и погасшими. Мне стало обидно до слез. Вроде бы пока ничего плохого не произошло, мы живы, есть еще несколько тоннелей, где, вполне возможно… Но обнадежить себя не получалось.

Диего вдруг напрягся, отпустил мою руку. Зажег огонь.

– Смотри.

Я не поняла, куда смотреть. Диего указал на утопающий в темноте угол. Мы приблизились. Из стены, покрытые влажной слизью, торчали отростки. Похожие были и в жуке-повозке.

– Ты думаешь…

Диего кивнул, попросил отойти подальше. Выбрал один из отростков, потянул. Потянул за другой. Раздавшийся скрежет оглушил. Пронесся по тоннелю и продолжил звучать в ушах после того, как стих. Вспышка! В помещение хлынул белый туман.

– Не дыши! – крикнул Диего, я задержала дыхание.

Туман нес сырость, лип к коже, заливал глаза и уши. Когда воздух кончился, я услышала голос.

«Ну что же ты, милая, – говорил Фернвальд. Я не видела его, но отчего-то знала: дядя сидит, опершись подбородком о затянутую в перчатку руку, легонько качает головой. Это было так странно: видеть и одновременно не видеть. – У меня на тебя были такие планы…»

Видение исчезло, как только я сделала вдох. Только воздух отчего-то пах свечным воском…

Когда туман исчез и взгляд прояснился, я испугалась: одна галлюцинация перешла в другую. Тоннель больше не оканчивался тупиком, в стене появилась прореха, в ней виднелся уходящий вдаль пустынный коридор, до боли знакомый.

Я вспомнила, как пробиралась по нему в кабинет Фернвальда, потеряв из виду мальчика, умеющего менять тени. Держалась за стены, чтобы не споткнуться в потемках. А от окон тянуло осенним холодом.

Картины по стенам. Цветы в напольных вазах. Окна с витражными вставками, а за ними – выложенная плиткой дорожка, фонари, клумбы. И никакого песка.

Меня подхватило, словно ветром – хотя откуда здесь ему взяться? – понесло вперед, к прорехе. Разбежаться, запрыгнуть внутрь – свобода, дом!

Мне едва удалось остановиться.

– Диего! Почему ты не…

Я обернулась, и слова замерли на губах.

Диего стоял, объятый пламенем.

– Я пойду обратно, к пустынникам. Постараюсь хоть что-нибудь сделать. Наверное, они уже справились с пожаром. Надо будет чинить шатры. Помогать с лечением.

– Диего, ты горишь! В таком состоянии ты никому не сможешь помочь. Даже если доберешься, тебя все равно убьют, – я шагнула к нему. – Давай вместе вернемся домой, умоляю.

Диего не ответил. Взгляд его сделался совершенно пустым, голова откинулась назад. Безвольное тело била крупная дрожь.

– Диего, Диего, Диего! – Я повторила его имя много раз, но спасавшее нас раньше волшебство больше не действовало. А из прорехи за моей спиной тянуло едва уловимым цветочным ароматом, запахами бумаги, чернил, лака для обуви.

Я не стала оборачиваться.

Жар усилился. Я зажмурилась, заслонила лицо рукавом, потянулась к Диего. Без него не уйду: мы прошли весь этот путь