Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

метрах от меня, и у меня колотится сердце. Я просто хочу, чтобы он ушел с дороги и исчез из моей жизни. Хватит с меня уступок.

– Соф… рад тебя видеть, – начинает он, заливаясь румянцем. – Я не совсем так представлял нашу встречу, но, похоже, сама судьба вмешалась, поскольку мне запрещено с тобой общаться.

Он нервничает, без умолку болтая, что ему не свойственно, бравада исчезла. Судя по поведению в Греции, застенчивость – не его черта.

– Ты следил за мной? – кричу я, намеренно устраивая сцену. – Сейчас позвоню в полицию.

– Соф, не надо. Я хочу загладить вину.

– Оставь меня в покое. Меня не интересует, что ты скажешь.

– Нет, ты не понимаешь. Мне нужно загладить вину – такова программа. Встретиться со всеми, кого обидел.

Я ошеломлена, постепенно усваивая то, что он говорит: после стольких лет он попросил помощи в решении проблем. Я теряю дар речи: наконец-то он понял, что разрушило нашу совместную жизнь.

– Из-за пьянства я принес тебе столько боли. Ну вот. Я сумел это выговорить. Я алкоголик.

Он делает глубокий вдох, ища силы продолжить, чувствуя себя неловко в непривычном трезвом состоянии.

– Годы страданий не вычеркнуть, как и ужасное обращение, попытки давить на тебя. Могу только принести искренние извинения, которых не хватит, чтобы исправить прошлое. Да разве его исправишь? Признаю, что вел себя отвратительно, доставил тебе много боли, физической и моральной. Прохожу курс терапии. После возвращения из Греции бросил пить. Очень хотелось помешать твоему счастью, не допустить никого в твою жизнь, кроме меня. Я просто в ужасе от того, что творил. Лечение помогло осознать, в какое чудовище я превратился. Я не жду от тебя прощения, просто выслушай меня: мне очень жаль. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Я понимаю и принимаю, что не со мной. Прости меня, Соф.

Я ошеломлена и сбита с толку. Слова, которые я мечтала услышать столько лет, не находят отклика в сердце. Я рада, что ему помогают. По крайней мере, с другой женщиной такого не повторится.

– Не знаю, что и сказать. Можешь вычеркнуть меня из списка. Ты свое высказал, но это не сгладит шрамы, которые ты нанес, и не извиняет твоего поведения. Рада, что ты трезвый, надеюсь, ты найдешь счастье. А теперь дай мне найти мое.

Я ухожу, озадаченная тем, сколько людей привнес Метони в мою жизнь. Все там неожиданное, неизведанное и непредсказуемое. Я не оглядываюсь, а продолжаю идти вперед – ясная мысль, наконец, выметает нерешительность из головы.

* * *

– Он извинился за все! Я ждала от него этого много лет. Случись такое раньше, мы бы могли до сих пор быть вместе.

От этой мысли я содрогаюсь.

– Но я уверена, что с той жизнью для меня покончено. Если он бросит пить – замечательно. А нет – меня это не касается и волновать не будет.

– Ничего себе повороты. Как он выглядит?

Я откусываю датское пирожное с корицей и глазурью и думаю над Ташиным вопросом.

– Неловко, словно влез в новую шкуру и не поймет, как в ней жить. Думаю, именно это он ощущает.

– А ты что почувствовала?

– Да ничего. Даже жалости не было – просто «прощай, все кончено».

– Надо же.

Она качает головой, так же, как и я, удивившись предполагаемому превращению.

– Я так рада, похоже, это наконец закончилось. Путь к новой жизни открыт.

Она замолкает, приподняв брови.

– Кстати о…

Она предлагает мне половинку лимонного кекса с глазурью. Запах цитрусовых вызывает воспоминания, переносит меня в Грецию в объятия Тео.

– О том, что будет дальше? Еще десять минут назад у меня не было готового решения. Увидев Роберта, я, как ни странно, поняла, что нужно идти по зову сердца и сосредоточиться на будущем. Нашем будущем.

Я держу руку на животе, размышляя обо всем, через что прошла вместе с малышом.

– Хочешь сказать, что мой длинный монолог никак не подействовал? – хохочет она, жуя бисквитное пирожное.

– Конечно, подействовал, но мне не хватало лишнего толчка, полученного сегодня. Я всегда буду с тобой, где бы ни оказалась. Но не хочу сожалеть и терзаться, гадая, как бы все могло сложиться. Мама не смогла осуществить мечту о настоящей любви, а я могу. Нужно быть полной дурой, чтобы ее упустить. Правда, я не сразу это поняла. Я собираюсь в Грецию, чтобы рассказать Тео о ребенке. Потом, если все будет хорошо, перееду туда.

Таша визжит, потом немного всхлипывает, открывая объятия.

– Хорошая новость. Мы обе с малышами, и это объединяет нас еще больше.

– Таша, скажи мне честно, как ты?

Она вздыхает, высвобождаясь из объятий.

– У меня было много времени все обдумать, примириться со случившимся. Я просто расстраиваюсь из-за потери. Понимаешь, когда все идет не наилучшим образом, кажется, что ты всех подвела, включая себя. Но я сыта по горло и больше не собираюсь судить себя по нереальным стандартам. Когда я упоминаю об ЭКО, иногда вижу растерянные лица и слышу разочарованный шепот, будто это позор. Неудивительно, что многие пары держат это в тайне. А нам ли не знать, какой вред приносят секреты?

– Это точно, – улыбаюсь я. – Нужно привыкать к разлуке, откровенно все обсуждать. Никаких тайн.

Она согласно кивает.

– Конечно. Я все переживу ради твоего счастья. А что еще нужно? Мы отыщем лучики света во тьме. Как сказал кто-то очень известный: «Радуги без дождя не бывает, но ведь с ней приходит солнце».

Я смеюсь над цитатой.

– Кто обучил тебя этой премудрости?

– Твоя мама и младенец Христос!

* * *

Позже вечером я наполняю мусорные мешки, чтобы выбросить мамину косметику и лекарства. Я, как моряк, драю палубу. Если перееду в Грецию, может, в будущем сдам дом в аренду, и пусть другие оставляют след на половицах, подтверждая свое присутствие в доме. Но пока пусть остается как есть. Не усыпальница или меланхоличная гробница воспоминаний, просто пустая оболочка, ожидающая нового предназначения.

Вернувшись из больницы, я пишу Тео особое послание.

Софи:

Прохладу эту Своим жилищем сделав, Так лечь отрадно!

Только оно не будет прохладным, а очень жарким. Мой дом у тебя в Метони. Если ты еще ждешь.

Я хотела превратить свою фразу в хайку, чтобы дополнить особое стихотворение, которое нас связало, но не хватило терпения, поэтому сразу же настрочила послание. Он сразу позвонил, обрадовавшись, что я приняла решение… снова. Натянутость между нами пока рассеялась. Через пару дней мы будем вместе: недовольный представитель авиакомпании забронировал мне новый билет. Что