Нить неизбежности - Сергей Юрьев

— Чего он хочет? — на всякий случай спросил Онисим. — Мёртвого поднять?

— Хочет, — невпопад ответила Лида, распечатывая конверт.

— Потом почитаешь, сучка! — не сдержался Адриан. — Ты мне брата верни! Прости, Лида. Прости меня, придурка. Прости идиота. Я не хотел. Сорвалось. — Казалось, он то ли вот-вот начнёт зарываться в песок, то ли постарается скрыться от греха подальше. Испуг его был явно неподдельным. — Хочешь, я твоей шестёркой буду, только сделай.

— Помолчи, — холодно сказала Лида, и Адриан сразу же умолк, продолжая смотреть на неё с собачьей преданностью. — А за «сучку» ответишь.

— Отвечу! Хочешь, сам пойду и утоплюсь. Только Анжела верни. Он хоть и дурень набитый, а брат всё-таки.

— Помолчи! — На сей раз голос её прозвучал суровей, и казалось, будто он донёсся откуда-то издалека.

Лида медленно опустилась на песок рядом с могилой, что-то бормоча себе под нос, глаза её закрылись, а сама она, казалось, окаменела. Несколько минут прошло в полном молчании, прежде чем её кулачок разжался, и на дне сложенной лодочкой ладони обнаружился крохотный клочок голубоватого тумана, который, казалось, светился даже под солнцем, подбирающимся к зениту. Она поднесла к губам эту частичку Тлаа, что-то еле слышно шепча.

— Эй, солдат, давай-ка отойдём. — Клити-старший уже отполз шагов на десять и продолжал пятиться, по-прежнему не рискуя стать на ноги. — Отойди, а то и тебе достанется. Она дуреет, когда такая…

Но клочок голубого тумана растаял у неё на ладони, а Лида открыла глаза.

— Ну, где? — потребовал своего Адриан, не рискнув, впрочем, приблизиться.

— Нету, — просто ответила Лида и поднялась, опёршись на ладонь Онисима. — Всё. Умер твой брат. Бесы в Пекло утащили. Далеко. Я туда за ним не потащусь. Гнусно там и противно, и толку никакого не будет. Всё. Умер — так умер. Все там будем.

Адриан вскочил, несколько секунд бешено вращал зрачками, а потом плюнул себе под ноги, развернулся и пошёл, не оглядываясь. Отойдя на сотню шагов, он бросил в воду свою винтовку и зашвырнул ей вслед старинную каску, за которую любой коллекционер отвалил бы пару тысяч сестерций, считай, месячное жалованье карабинера…

— Ты что, правда можешь мёртвого поднять? — поинтересовался Онисим, стараясь не выдать внезапного волнения. — А как же Карис? Что ж ты за ним не сходишь?

— Ромен, наверное, в Кущах, среди ангелов, — немедленно ответила она. — Ему там хорошо, и я не хочу ему мешать. Понимаешь? Не хочу… — Этот разговор был для неё слишком болезненным, и она сменила тему: — А вот Рано никому оказался не нужен. Он, когда умер, так и остался болтаться поблизости. Выпустили. Даже документов не спросили… Сама не пойму, как получилось.

— А меня туда проводишь?

— Куда?

— Туда, откуда видно дорогу в Пекло.

— Ты псих, да?

— Да, — соврал Онисим.

— Дурак ты, а не псих, — поставила диагноз Лида и пошла к своему пледу, на ходу распечатывая письмо от Милой Галлии.

Восход Рыжей Луны, замок Самаэля.

— Как прикажете доложить? — Канцелярский Крыс обмакнул перо в чернильницу, чтобы вписать в бесконечный свиток из тонко выделанной человеческой кожи полное имя посетителя, цель визита и причину отказа в аудиенции.

— Потом доложишь. — Ипат ухватил Крыса за ухо и зашвырнул его подальше — за горы, над вершинами которых полыхало багровое зарево.

Наперерез ему бросилась чёртова дюжина сторожевых ифритов с ятаганами, но он аккуратно искромсал их по очереди «Блистающим в сумерках» и, пока обрубки не срослись, прошёл в распахнутые ворота. Пара серых бесов, вооружённых гранатомётами, попытались открыть огонь на поражение, но цель, исчезнув из виду на несколько мгновений, возникла в двух шагах от них, и меч сделал ещё два коротких росчерка в густом, полном приторных ароматов воздухе. Более никто не смел преградить ему путь, только у самого входа в тронный зал из-под ног с истошным мявом выскочил чёрный кот, вероятно, соглядатай кого-то из прочих Равных, тайно пробравшийся в замок.

— Ну и что? — Несравненный с лёгким любопытством посмотрел на нежданного посетителя. — Кто бы ты ни был, ты не можешь не знать, что это бесполезно.

— Что бесполезно? — не понял Ипат.

— Ты — либо герой, либо психопат, что, впрочем, одно и то же, — небрежно сказал Самаэль. — Но если уж ты сюда попал, ты не можешь не знать, что в царстве мёртвых невозможно кого-либо убить, а меня — в особенности.

— Я здесь не затем, чтобы драться.

— Ну, это — само собой. — Самаэль усмехнулся почти доброжелательно. — Со мной в схватке может сравниться только Сам Знаешь Кто. Но сейчас это не в Его интересах. Он хоть и Враг, но меру знает лучше, чем кто-либо другой во всём том милом непотребстве, которое называется миром.

— Не стоит упоминать всуе Господа.

— А ты шутник. — Самаэль уселся поудобнее, предвидя, что разговор может оказаться долгим. — Но я тоже шутить люблю, только вот другим от моих шуток обычно бывает невесело. Им невесело, а они всё равно смеются — знают, что со мной шутки плохи.

— Ты готов выслушать меня? — поинтересовался Ипат, вытирая меч о портьеру из чёрного бархата.

— Крыс! — позвал Самаэль, и старший делопроизводитель личной канцелярии Их Непотребства, за несколько условных дней сделавший головокружительную карьеру, пробив окно с витражом, влетел в помещение и распластался на полу.

— Я… Это… Разрешите доложить! — Крыс вытянулся по стойке смирно, и даже его маленькие закруглённые ушки встали торчком.

— Кто такой? — Несравненный кивнул на Ипата.

Крыс тут же выхватил откуда-то свой ящик картотеки, наугад сунул палец между карточками и отчётливо прочитал:

— Ипат Соболь, гражданин Соборной Гардарики, умер недавно. Рыцарь Третьего Омове…

Самаэль щелкнул пальцами, и Крыс лопнул, словно воздушный шарик, оставив после себя запах серы, горького миндаля и псины.

— У серьёзной организации серьёзные дела, — заметил Несравненный, когда помещение проветрилось. — И что такого стряслось, если вы решились меня побеспокоить?

— Я пришёл, чтобы предупредить…

— Значит, всё-таки угроза!

— Да, угроза. — Ипат приблизился к собеседнику на пару шагов, демонстрируя полное равнодушие к тому, что его собеседник начал медленно деформироваться, постепенно превращаясь в огнедышащего монстра. — Да, угроза. Но она исходит не от меня и не от Ордена. Я хочу лишь предупредить.

— Меня?! — искренне изумился Несравненный. — Что вы можете знать такого, чего неизвестно мне… У меня всюду глаза и уши. Моя разведка работает отлично, хотя в этом нет особой надобности. Ты что — решил повеселить меня? Считай, что это тебе удалось, и убирайся, пока я не отправил тебя обходной дорогой через все прелести Пекла.

— Седьмой Равный может возродиться, — перешёл к делу Ипат, решив, что достаточно подразнил Их Непотребство. — И я знаю, как этого не допустить. Ведь вам и шестерым-то тесно в Пекле.

— Здесь и мне одному было бы тесновато. Но ты не сказал мне ничего нового. Седьмой Равный может возродиться в любую минуту, как и Восьмой, и Девятый, и Двадцать Пятый. Уже несколько тысяч лет они могут возродиться в любую минуту, и эта минута никак не настанет. И меня удивляет только одно — почему этого до сих пор не произошло.

— Хочешь, я назову тебе одну из причин?

— Любопытно.

— Потому что этого не хотят Шестеро. И особенно ты, Самаэль. И ты сделаешь всё, чтобы этому помешать, даже то, о чём я тебя попрошу. Ты пойдёшь на всё, только бы твои старые приятели не…

— Приятели?! Не смеши меня, бродяга. У тех, кто истинно велик, не бывает приятелей. Попади ко мне в руки их Печати, я бы…

— А теперь ты не смеши меня! Ты знаешь, что Печати нельзя уничтожить.

— Да, нельзя. Но и здесь можно найти повод для торжества: это не под силу и Врагу.

— Если Он чего-то не делает, это не значит, что Он этого не может.

— Бредни. Здесь не место для проповедей. Говори, чего ты хочешь, или убирайся.

— Есть человек, который может заменить собой Печать и уйти в Запредельность. После этого Печать будет годна только на сувенир.

— А я здесь при чём?

— Чтобы уйти в Запредельность, этот человек не должен ничего оставить в этом мире, ничего такого, на что ему хотелось бы оглянуться. Значит, он должен получить всё, что ему ещё надо. А надо ему, не в пример прочим, очень немногое. И то немногое, чего он хочет, есть у тебя.

— У меня? У меня нет ничего ненужного и ничего лишнего.

— Вот список тех, кого надо выпустить отсюда. — Ипат протянул Несравненному пергаментный свиток с восковой печатью Ордена на шёлковом шнурке. — Без них он никуда не уйдёт.

Самаэль принял документ, взвесил его на ладони, но где-то в глубине его глазниц вспыхнуло алое пламя, и пергамент в одно мгновение обратился в горку пепла.