Брошенная - Лариса Олеговна Шкатула

Теперь Марина обратила взгляд на камин. Он тоже смотрелся настоящим произведением искусства. Облицованный галькой и ракушками, умело подкрашенный по сюжету — изображение морского дна и его обитателей. Вон и морская звезда, — Юрка бы визжал от восторга.

В ответ на ее похвалу Иван сожалеюще улыбнулся:

— Я думаю, польза от камина должна быть не только в созерцании его внешнего вида. На самом деле это монстр среди каминов, чудище Франкенштейна! Сложил я его, как и положено дилетанту, с каким-то нарушением. Выхлопная труба… я хотел сказать, дымоход слишком широкий. Дрова он сжирает с ревом, в мгновение ока, будто сказочный дракон… Зато дает много света.

— А, вот и легендарное кресло-качалка. Ты садишься в него, качаешься долгими зимними вечерами, смотришь на огонь и мерзнешь.

— Примерно так. Но здесь на помощь любителю-печнику приходит российская промышленность, выпускающая электрокамины, которые не так красивы, зато дают куда больше тепла… Не думай, что я собираюсь на этом останавливаться. В соседнем поселке, в десяти километрах от нашего, я отыскал печника — золотые руки. Он обещал научить меня своему ремеслу, если я соглашусь месяц проработать у него в подсобниках.

— Месяц? Видимо, игра стоит свеч. Ты решил поселиться здесь навсегда? И люди станут ходить в твой дом, как в музей, а потом краевое телевидение сделает передачу о тебе, как о народном умельце.

Марина задала свой вопрос с самым невинным видом, но в ожидании его ответа почувствовала невольное волнение.

— Боюсь, теперь мне будет скучно здесь одному, — проговорил Иван, не сводя с нее глаз. — Как Робинзону ни нравился его остров, а корабль спасения он все равно ждал. Все долгие годы.

Огонь весело трещал в камине. Поленья и вправду таяли на глазах, будто их жадно жевал какой-то огненный великан.

— Камин у тебя царский — ни дыма, ни жары. А ты говори всем, что это разновидность летнего камина. У тебя ведь проблем с дровами нет?

— Плавника, который я собираю на берегу, мне вполне хватает. Но кому это — всем, кто, ты думаешь, у меня бывает?

— Мало ли… — Марина пожала плечами, медленно покачиваясь в кресле. — А тот сюрприз, о котором ты мне говорил… Это все то, что я увидела?

— Нет. — Он помедлил, будто в последний момент заколебался, показывать ей это нечто или нет. — Только ты не пугайся.

— Это так страшно? — рассмеялась Марина.

И в этот момент в дверь постучали.

Глава 22

— Войдите! — произнес Иван с некоторым недоумением.

А Марина сжалась в кресле, отчего-то испытывая дурное предчувствие.

Но тот, кто постучал, не спешил открывать дверь, а топтался снаружи, как волк перед дверью домика одного из трех поросят в известной сказке.

Оказалось, не волк, волчица. Так неприязненно окрестила Марина вошедшую гостью. Валюша, официантка. Сразу было понятно, здесь что-то нечисто.

Из них троих, пожалуй, был спокоен только Иван. Потому что он обратил вопросительный взгляд на женщину и спросил:

— Что-то с Николаем?

— Со мной, — прошептала Валентина, обессиленно прижимаясь спиной к косяку. — Это произошло со мной. И очень давно.

— Валюша, давай поговорим завтра, — мягко сказал Иван. — Насколько я понял, это у тебя не срочно, а сейчас я занят. Ты же видишь!

Последнюю фразу он произнес с легкой укоризной, но от этих спокойных его слов лицо молодой женщины исказилось, словно Иван хлестнул по нему плеткой.

— Но может быть, у человека к тебе важное дело, — подхватилась Марина, намеренно не упоминая имя. — А я, пожалуй, пойду…

— Сидеть! — коротко приказал он, не оборачиваясь.

Ох уж эти его военные замашки, проявляющиеся, оказывается, в щекотливых ситуациях. Что в таком случае делать женщине? Уйти оскорбленной, оставляя поле боя за соперницей? Или остаться и посмотреть, чем это все кончится?

— Валя! — между тем с нажимом произнес Иван.

— Иван Витольдович! — тоскливо сказала она.

— Нет! — выговорил он. — И ты прекрасно знаешь.

— Значит, это она?

— Прости, но я не хотел бы обсуждать с тобой такой личный вопрос.

— Она, я сразу узнала. И глаза — такие же синие. Я думала, у тебя просто не было другой краски. — Гостья обратила на Марину яростный взгляд. — А где она была, когда ты валялся здесь один, возле своего дурацкого камина, с воспалением легких?

— Вот ты за чем пришла, за моей благодарностью?

Чувствовалось, что Иван начинает закипать.

— Ты его снял, этот портрет? Свою икону! — продолжала вопрошать она. — Еще бы, сам оригинал явился!

— Валя, если бы я знал, что ты так дорого запросишь за свое лечение, я бы не принял его.

— И сдох бы как собака!

— Это мое дело.

— Я знала, я сразу почувствовала!

Она так и стояла у косяка, откидываясь назад и ударяясь об него головой.

— Бог тебя накажет! — наконец выговорила Валентина.

— Он меня уже наказал, — усмехнулся Иван.

На мгновение их взгляды скрестились, а потом женщина закусила губу и выскочила прочь, хлопнув дверью.

Иван тревожно посмотрел на Марину. Боялся ее истерики, ждал, что она потребует от него оправданий? Но какое Марина имела на это право? Наверное, ей тоже пришлось бы кое в чем каяться… Если вспоминать то время, когда они еще не знали друг друга.

Но он все же попытался оправдаться, глядя в глаза Марины:

— Между нами ничего не было.

Всего одна фраза, но она отчего-то сразу ему поверила.

— О каком портрете говорила Валентина? — все же спросила она.

— Испортила мне сюрприз! — смущенно пробормотал он. — Но теперь уж ничего не поделаешь.

Иван открыл плетеный ларь, где, как видно, хранил свои сокровища, и протянул ей увесистый плоский сверток. Она осторожно развернула бумагу, в которую он был упакован, и увидела портрет молодой женщины на фоне, очевидно, дверного проема, потому что фигура женщины была вся подсвечена солнцем, словно она влетала, стоя на солнечном луче. Но самое странное,