Чехов в жизни - Игорь Николаевич Сухих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда же Ваша свадьба? Мне здесь покоя не дают с этим! И где Ваша невеста? А все-таки гадко с Вашей стороны не сообщить об этом такому старому приятелю, как я.
Л. С. Мизинова – Чехову. 13 (25) сентября 1898 г. Париж
Если бы Вы знали, как я обрадовался Вашему письму! Вы жестокосердечная, Вы толстая, Вам не понять этой моей радости. Да, я в Ялте и буду жить здесь, пока не выпадет снег. Из Москвы не хотелось уезжать, очень не хотелось, но нужно было уезжать, так как я все еще пребываю в незаконной связи с бациллами – и рассказы о том, будто я пополнел и даже потолстел, это пустая басня. И то, что я женюсь, тоже басня, пущенная в свет Вами. Вы знаете, что я никогда не женюсь без Вашего позволения, Вы в этом уверены, но все же пускаете разные слухи – вероятно, по логике старого охотника, который и сам не стреляет из ружья, и другим не дает, а только ворчит и кряхтит, лежа на печке. Нет, милая Лика, нет! Без Вашего позволения я не женюсь, и, прежде чем жениться, я еще покажу Вам кузькину мать, извините за выражение. Вот приезжайте-ка в Ялту. <…>
У Немировича и Станиславского очень интересный театр. Прекрасные актрисочки. Если бы я остался еще немного, то потерял бы голову. Чем старше я становлюсь, тем чаще и полнее бьется во мне пульс жизни. Намотайте себе это на ус. Но не бойтесь. Я не стану огорчать «моих друзей» и не осмелюсь на то, на что они осмеливались так успешно.
Еще раз повторяю: Ваше письмо меня очень, очень порадовало, и я боюсь, что Вы не поверите этому и не скоро ответите мне. Клянусь Вам, Лика, что без Вас мне скучно.
Чехов – Л. С. Мизиновой. 21 сентября 1898 г. Ялта
Вы, верно, давно забыли о моем существовании, Антон Павлович, и вот я наконец собралась Вам напомнить о нем. Много раз хотелось писать Вам, да ничего не выходило из этого. Интересного рассказать нечего, а писать так, просто, не хотелось – много писем и без моих Вы получаете – я думаю!
Я все думала, что Вы приедете сюда – захотите посмотреть на свои вещи в Художественном театре и на их исполнителей. Оказывается, что Вы и не собираетесь! Жаль – мне так хотелось бы Вас повидать! Машу почти не вижу! Мы с ней, как она говорит, поменялись ролями – она выезжает и никогда почти не бывает дома – я же нигде не бываю. Вначале бывала часто в Клубе, но потом и там перестала бывать – и там скучно! Смотрела на днях «Чайку»! Говорить о ней самой ничего не буду – всё уже Вам переговорили все! Была я в понедельник, а сегодня суббота, и до сих пор я еще вся под впечатлением ее. Играют все превосходно! Роксанова очень хороша! (Говорят, она совсем иначе играет теперь!) И я не знаю, почему Вы были ею недовольны! Она так трогательна и дает именно ту молодость и свежесть, которая, по-моему, главное в «Чайке»! Может быть, я ничего не понимаю, но на меня она произвела такое хорошее впечатление и я так ревела в театре, как никогда. Вот Станиславский скверен. Впрочем, Вам это все, верно, давно надоело, а я пишу потому, что для меня это еще очень ново! Я в театрах не бываю совсем. Вообще мне кажется, что я живу на свете уже лет сто. И скучно – скучно! <…>
Если напишете, буду страшно рада, хочется о Вас знать, а ни у кого толком ничего не добьешься. Пришлите портрет. Вы ведь обещали мне. Это жульничество! Я Вам прислала из Парижа два, и они украшают я знаю какое помещение, а от Вас не добьешься. Слышите, пришлите. <…>
Ну, прощайте, дайте Вашу лапу и будьте счастливы. Я очень хочу Вас видеть.
Ваша Лика.
Л. С. Мизинова – Чехову. 22 января 1900 г. Москва
Милая Лика, мне писали, что Вы очень пополнели и стали важной, и я никак не ожидал, что Вы вспомните обо мне и напишете. Но Вы вспомнили – и большое Вам спасибо за это, касатка. Вы ничего не пишете о Вашем здоровье; очевидно, оно недурно, и я рад. Надеюсь, что и мама Ваша здорова и что все обстоит благополучно. Я почти здоров; бываю болен, но это нечасто – и только потому, что я уже стар, бациллы же здесь ни при чем. И когда я теперь вижу красивую женщину, то старчески улыбаюсь, опустив нижнюю губу, – и больше ничего. <…>
Лика, мне в Ялте очень скучно. Жизнь моя не идет и не течет, а влачится. Не забывайте обо мне, пишите хотя изредка. В письмах, как и в жизни, Вы очень интересная женщина. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Чехов – Л. С. Мизиновой. 29 января 1900 г. Ялта
Это последние письма в десятилетнем эпистолярном романе. Чехову оставалось жить три с половиной года. За это время они, кажется, виделись лишь дважды. Из оборванного сюжета незаметно начал вырастать другой: интересный театр, прекрасные артисточки…
Ты сейчас удивишься: знаешь, кто экзаменовался? Угадай… Лика Мизинова… Читала «Как хороши, как свежи были розы…» Тургенева, потом Немирович дал ей прочесть монолог Елены из 3-го акта «Дяди Вани» и затем сцену Ирины и Годунова, как видишь, все под меня, с каверзой. Но все прочитанное было пустым местом (между нами), и мне было жаль ее, откровенно говоря. Комиссия единогласно не приняла ее. Санин пожелал ей открыть
