В погоне за счастьем - Дуглас Кеннеди

Да нет, собираешься. Иначе почему твой брат навещает тебя каждую неделю?

Потому что он мой брат, вот почему. И мне здесь одиноко.

Это потому, что никто не испытывает к тебе симпатий, дорогая. Ты не вписываешься в местное общество… уверена, на это ты и жалуешься своему любимому братцу, пока вы коротаете время на пляже Тоддз-Пойнт…

Черт возьми, откуда вам известно про визиты моего брата?..

Городок маленький. Люди говорят. И что важно, говорят мне. И, дорогая, больше не произноси при мне ругательств. Я этого не переношу.

Мне плевать, что вы переносите, а чего нет…

Охотно верю, — мягко произнесла она. — Только помни: если ты захочешь уйти от Джорджа, меня это вполне устроит, как и мистера Грея. Только оставишь нам ребенка…

До меня не сразу дошел смысл ее слов.

Что вы сказали? — прошептала я.

Ее тон оставался мягким, сердечным.

Я сказала, что буду очень счастлива, если ты оставишь Джорджа после родов… конечно, при условии, что мы оформим опеку над ребенком.

Мы?

Джордж, разумеется… юридически.

Трубка задрожала в моей руке. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Вы сами слышите, что говорите? — спросила я.

Какой странный вопрос, — фальшиво засмеялась она. — Естественно, я слышу, что говорю. Вопрос в другом: слышишь ли ты, дорогая?

Скажем, если я просто исчезну…

Куда? Подашься в леса? Снимешь какую-нибудь хибару в большом городе? Ты знаешь, что мы не пожалеем денег, чтобы найти тебя. И мы тебя найдем. В этом не сомневайся. И когда это произойдет, факт твоего бегства лишь укрепит наши позиции в суде. Конечно, ты можешь дождаться, пока родится ребенок, а потом подать на развод. Но прежде чем ты выберешь этот вариант, подумай: мистер Грей — партнер одной из наиболее влиятельных юридических компаний Уолл-стрит. При необходимости вся юридическая мощь этой конторы будет направлена против тебя. Поверь мне, суд признает тебя недобросовестной матерью, прежде чем ты успеешь открыть рот.

Трубка снова затряслась в руке. Мне вдруг стало нехорошо.

Ты еще на проводе, дорогая? — спросила она.

Я не могла говорить.

Я тебя огорчила, дорогая?

Молчание.

О, я чувствую, что огорчила. Хотя на самом деле всего лишь пыталась обрисовать тебе последствия, если вдруг ты решишься на какую-нибудь глупость. Но ты ведь не будешь делать глупостей, да, дорогая?

Молчание.

Я жду ответа.

Молчание. Я не могла даже пошевелить губами.

Ответ. Сейчас же.

Нет, — прошептала я, — я не наделаю глупостей. — И положила трубку.

Когда вечером вернулся Джордж, он застал меня в постели, укутанную одеялом. Он встревожился не на шутку:

Дорогая? Дорогая?

Он потряс меня за плечо. Я посмотрела на него отсутствующим взглядом.

Дорогая, что случилось?

Я не ответила. Потому что не чувствовала в себе сил ответить ему. Я словно лишилась дара речи. Я была здесь, но меня здесь не было.

Дорогая, умоляю, скажи мне, что случилось.

Я безучастно смотрела на него. В голове было на удивление пусто. Вакуум.

О боже… — произнес Джордж и выбежал из комнаты.

Я отключилась. Когда я пришла в себя, подоспела помощь — в виде моей свекрови. Она стояла в изножье кровати, Джордж — рядом с ней. Увидев, что я открыла глаза, Джордж встал возле меня на колени, начал гладить меня по голове.

Тебе лучше, дорогая? — спросил он.

Я по-прежнему не могла говорить. Он повернулся к матери, вид у него был встревоженный. Она кивнула головой в сторону двери, делая ему знак выйти. Как только за ним закрылась дверь, она подошла и села на кровать Джорджа. Она долго смотрела на меня. Ее взгляд был холодным и бесстрастным.

Полагаю, это я виновата во всем, — произнесла она, как всегда, сдержанно.

Я отвела взгляд. Мне было невыносимо смотреть на нее.

Я знаю, что ты меня слышишь, дорогая, — сказала она. — Точно так же, как знаю и то, что все эти недомогания — следствие глубокой личной слабости и чаще всего провоцируются собственной мнительностью. Так что меня не проведешь. Заруби себе это на носу.

Я закрыла глаза.

Что ж, продолжай притворяться спящей, — сказала она. — Как притворилась и с этим нервным срывом. Конечно, будь это связано с твоей беременностью, я бы тебе, возможно, и посочувствовала. Я сама ненавидела это состояние. Ненавидела каждую минуту своей беременности. Полагаю, и ты тоже. Тем более что так ненавидишь семью, в которую попала.

Она была права в том, что касалось моей ненависти к их семье. Но вот в моих чувствах к беременности ошибалась. Я презирала среду, в которой оказалась по собственной воле. Презирала абсурдность моего брака, омерзительную натуру миссис Грей… Единственное — единственное, — что помогало мне сохранить душевное равновесие, это был мой ребенок, которого я носила под сердцем Я не знала, кто у меня родится и каким вырастет этот человечек. Но я знала, что испытываю к нему или к ней глубокую, чистую, беззаветную любовь. Я даже сама до конца не понимала этой любви. Если бы меня спросили, я бы, наверное, не смогла толком объяснить ее природу. Потому что в ней не было ни крупицы рационального или осмысленного. Она просто была всепоглощающей. Ребенок был моим будущим, моим raison d'etre[35].

И вот миссис Грей посмела замазать это будущее черной краской.

Если ты захочешь уйти от /Джорджа, меня это вполне устроит, как и мистера Грея. Только оставишь нам ребенка…

У меня в голове начал вырисовываться состряпанный ею сценарий. Рождается ребенок. Мне разрешают подержать его в руках несколько минут. Потом заходит нянечка и говорит, что должна вернуть его в детскую. Как только у меня забирают ребенка, появляется судебный пристав с предписанием. Миссис Грей исполнила свою угрозу.

Поверь мне, суд признает тебя недобросовестной матерю, прежде чем ты успеешь открыть рот.

Я содрогнулась. Возникло ощущение, будто я только что прш< нулась к оголенному проводу. Я обхватила себя руками.

Знобит, дорогая? — участливо спросила миссис Грей. — Или ты нарочно разыгрываешь передо мной сцену?

Я снова закрыла глаза.

Хорошо, пусть будет так. Скоро приедет доктор. Но я уверена, он подтвердит то, что лично мне уже известно: с твоим здоровьем все в порядке. Между тем, если ты хочешь и дальше находиться в этом состоянии рассеянности, можно отправить тебя в какой-нибудь хороший санаторий в округе Фэйрфилд, где за тобой присмотрят до родов… а может, и после, если твое психическое здоровье не восстановится. Я слышала, что это не так сложно — добиться принятия решения о невменяемости. Особенно если, как в твоем случае, у человека проявляются типичные симптомы душевной болезни…