Зандр - Вадим Панов

Впрочем, несмотря на эти недостатки, Мун помощнику доверял.

– Мы подъехали слишком близко… – Все знали, что полосатые лианы способны «выстреливать» на сто пятьдесят метров, так что Уроды давно оказались в зоне поражения.

– Мы – временные союзники, – напомнил Евне. – Перестань трястись.

– Надеюсь, разрыв отношений они начнут не с нас.

– Шутник.

– Я только хотел…

– Заткнись.

Евне заметил движение в сине-зелёном буйстве растительности, легко оттолкнулся от внедорожника, на который облокачивался в течение всего разговора, и быстро пошёл в сторону джунглей, демонстрируя отсутствие защиты – на нём не было даже пластикового комбинезона поверх одежды, а значит – полное доверие к собеседнику.

Жест был оценён по достоинству: гуманоид раздвинул ветви и тоже сделал несколько шагов навстречу, выйдя при этом за пределы джунглей – редчайший для Садовников случай.

– Эгне Му?

– Евне.

– Да.

Как звали его собеседника и звали ли его хоть как-то, Мун не знал. До переделки у него наверняка было имя, у людей ведь принято, а после – не важно. Да и не особо Муна это волновало, если честно: учитывая общую опасность встречи, такая мелочь, как имя, значение имела не великое.

– Долина Дорохова, – просипел Садовник. Он знал причину их срочной встречи. – Посев погиб.

– Поэтому я и приехал, – подтвердил Евне. – Что случилось? Ваши… – Называть их людьми? Увольте. – Ваши не смогли как следует разогнать джунгли?

– Разогнали, – бесстрастно ответил Садовник. – Но они успели приехать.

И равнодушие в его голосе помогло Муну успокоиться. Может, Садовников они тоже не считают серьёзными потерями? Относятся, как к деревьям: одно срубишь – другое вырастет? Если так, то поражение в долине не должно сильно возмутить сине-зелёных.

– Нужно попробовать ещё раз, – гораздо увереннее произнёс Евне. – Мы договаривались: вы должны вплотную заняться долиной Дорохова.

– Там много их, – скрипнул в ответ Садовник. – Много химии. Много огня.

– Это война.

– Да. Это война.

«Интересно, а они действительно воспринимают происходящее как войну? Или же просто растут, с удивлением встречая тех, кто губит посевы? Как устроена голова этих дегенератов?»

Мун и сам не ожидал, что задумается о подобных вещах, да ещё во время переговоров. Не ожидал, удивился, сбился с намеченной темы, и возникшую паузу пришлось разрушать Садовнику:

– Чего нужно, Эгне?

– Агроном испортил наш план, но я знаю, как его победить, – опомнился Мун.

– План?

– Агронома. – Евне окончательно пришёл в себя и громко закончил: – Мы всё равно заберём Заовражье и поделим, как договаривались. Только поступим иначе.

– Сады должны цвести.

– Зацветут, – пообещал Мун. – А теперь слушай, что ты должен для этого сделать…

Тринадцать месяцев назад

– Землетрясение пошатнуло основы здания: обрушилась колокольня, появились прорехи в крыше, по северной стене пошла большая трещина… – Матвей помолчал. – Но я соврал бы, не сказав, что люди тоже приложили руку. Придя, я застал тут полное опустошение. Иконостас отсутствовал, всё, что имело хоть минимальную ценность, было вынесено, а всё остальное – уничтожено или испорчено.

– Храм пытались сжечь? – осведомился Карлос, он давно хотел спросить, откуда взялась на стенах чёрная копоть.

– Люди укрывались в церкви от Зандра, – ответил монах. И кротко добавил: – Им было страшно и одиноко, они пребывали в растерянности, поэтому я не обвиняю их. В тот момент церковь поделилась с ними всем, чем могла.

– Иконами на растопку? – мрачно усмехнулся Флегетон.

– Всем, чем могла, – повторил Дурак. – Воля Господа в том, чтобы помогать людям, а не считать понесённые убытки.

Апостол промолчал.

Оставшись без пригляда, храм сильно пострадал: от былого убранства не осталось и следа, большинство росписей со стен обрушилось – штукатурка не выдержала тряски, – или же скрылась под чёрной копотью, витражи разбились, мебель сгорела в кострах.

И один Бог знал, сколько сил понадобилось Матвею, чтобы привести церковь в порядок.

Он тщательно убрался внутри, вынес прочь весь мусор, установил в оконных проемах ставни – стёкла ему были не по карману, отыскал и вернул на законное место несколько обгоревших икон и установил ставший знаменитым крест. Грубый, состоящий из двух сваренных рельс, поэтому крепкий, но тяжеленный. Старик не рассказывал, каким образом ухитрился его поднять, но все знали, что он обошёлся без чьей-либо помощи.

– Зачем ты это делаешь?

– Зандр стал суровым испытанием, сын мой, не все могут пройти его без помощи. – Дурак насмешливо прищурился: – Даже столь сильный человек, как ты.

– Я пришёл к тебе не потому, что не справился с Зандром, – хмуро возразил Флегетон. – С ним у меня всё было в порядке.

– Ты справлялся, – согласился монах. – Но ты устал от зла Зандра, устал от того Карлоса, в которого он тебя превращал. Ты пришёл, ибо не верил, что есть другой путь.

– Зандр любит сильных, – повторил Флегетон старую аксиому.

– Сила и жестокость – разные вещи.

– Я был жесток, – не стал спорить Карлос.

– Знаю, – кивнул Матвей. – Теперь ты можешь научиться быть сильным.

– И буду прощён?

– Для тебя это важно?

– Да, – помедлив, признал Флегетон. – Очень важно.

– Значит, ты будешь прощён.

Карлос медленно прошёл по храму, пустому и оттого гулкому, остановился у креста, долго смотрел на него, после чего, не оборачиваясь, произнёс:

– Зло следует за мной, старик. Не хочет отпускать. – Пауза. – Один человек сказал, что старые грехи – это камень на шее, который рано или поздно утянет на дно.

– За старые грехи ты будешь отвечать перед собой и Богом, – негромко произнёс монах. – А что делать со злом – решать тебе.

Они приехали рано утром. Совсем рано – только светало. Галицара, который теперь командовал бандой, любил наваливаться в самое сладкое для сна время, когда даже охранники клюют носом, наваливаться на тех, кто не готов к отпору. Галицара любил убивать, но боялся сражаться, поэтому приходил внезапно и в самое подлое время.