Эротические рассказы Рунета - Том 1 - Автор неизвестен Эротика и секс

Как ни старался Джон Насименто отказаться от совместного патрулирования с Элизабет Трахтенберг, у него так ничего и не вышло: капитан Маузер был непреклонен.

— Зря вы, лейтенант, отказываетесь работать с таким опытным полицейским, как Элизабет, — сказал он, — работа в паре с Трахтенберг может научить новичка многим полезным вещам.

«Даже слишком многим», — подумал Насименто, но выбора у него не было: сев за руль полицейской машины, он приоткрыл дверку и, не глядя на напарницу, процедил сквозь зубы:

— Прошу.

Патрулирование предстояло проводить в районе Центрального парка. Джон, не оборачиваясь к Элизабет, сосредоточенно следил за дорогой. Наконец, свернув у небольшой закусочной, Джон остановил машину. Полицейские, одновременно выйдя из автомобиля, хлопнули дверками и уселись на лавочку.

— Ты что, чем-то недоволен? — спросила Трахтенберг.

— Слушай, если бы тебя зверски отодрал парень… — начал было Джон, но собеседница перебила его:

— Я была бы только рада: во-первых, мне пошло бы это на пользу, потому что сперма благоприятно влияет на деятельность матки и, соответственно, на периодичность менструального цикла, не говоря уже о пользе мужских гормонов для женского организма, а во-вторых — я была бы счастлива лишь от одной мысли, что не дала в трудную минуту погибнуть нашему гражданину от онанизма, — Элизабет была совершенно невозмутима.

Насименто несколько смутился:

— Не перебивай, я не кончил…

— Если ты имеешь ввиду тот раз, на женской половине казарм Академии, — то это произошло только лишь по твоей вине. Если бы ты вел себя, как хороший мальчик, я бы ни за что не стала перевязывать твой фаллос ниткой у основания…

— Но я совсем не хотел тебя трахать! — закричал Насименто. Трахтенберг лишь презрительно усмехнулась.

— Если мужчина не хочет иметь женщину — значит, грош ему цена.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание.

— Кстати, а каким оружием ты пользуешься? — неожиданно спросила Элизабет. Джон вытащил из кобуры пистолет.

— Обыкновенный полицейский кольт, а что?

Элизабет, повертев кольт в руках, отдала его Джону.

— Если честно, то мне наши полицейские пушки не очень нравятся.

— А что тебе нравится?

— Лично я предпочитаю «Магнум» сорок пятого калибра — такой же, каким пользовался Грязный Гарри. Он начисто сносит головку…

— Что, что он сносит? — не понял Джон.

— Головку автомобильного цилиндра. А ты что подумал?

— Видимо, тебе очень нравятся большие калибры? — предположил Джон. Элизабет впервые за все время беседы улыбнулась.

— О, да, я с детства люблю все очень большое — пистолеты, кровати, автомобили…

Джон, вот уже несколько минут пристально изучавший свою напарницу, удовлетворенно решил: «А вообще-то, она не такая уже и выдра, как мне тогда показалось. Ничего телка. Правда, нос несколько длинноват — при глубоком минете будет упираться кончиком в лобок… В общем, не так уж и плохо, что нас поставили вместе».

— Кстати, хорошее оружие — моя самая большая слабость, — продолжила Трахтенберг, — после мужчин, конечно. Хорошее оружие — это такая большая редкость!

— А хороший мужчина? — поинтересовался Джон.

— Вообще, по-моему, перевелся, — ответила Элизабет. — Хороший мужчина с настоящим, твердым отростком встречался мне один только раз — четыре года назад, когда мне было двадцать один. Он трахал меня что-то около двух месяцев, а потом изменил мне с одной прошмандовкой, мойщицей посуды из закусочной на Мэдисон-авеню. Мужчины такие непостоянные!

— А мне кажется, что непостоянны как раз бабы, — сказал Насименто. — Иду я как-то к себе домой, смотрю — у самого дома стоит шикарная белая «Вольво», луна, звезды, цветочный аромат… а из машины доносятся характерные звуки. Заглянул я тихо-тихо в кабину — так и есть: он и она, трахаются. Иду в следующий раз, смотрю — та же тачка у моего дома, и те же характерные звуки. Подкрался я незаметно, заглянул в кабину — опять трахаются. Только парень прежний, а подругу барает другую. Иду в третий раз, смотрю — опять та же тачка, и опять бараются. Заглянул я в кабину — все тот же парень, а девка опять новая… Так кто же более постоянен — мужчина или женщина?…

Трахтенберг даже не улыбнулась.

— Совсем неостроумно, — заметила она.

Насименто, вытащив из кармана пачку «Кэмэла», неторопливо закурил и, предложив сигарету напарнице, сказал:

— У тебя скверное настроение. Это все от общей неудовлетворенности.

— Спасибо, — Трахтенберг жестом отстранила сигарету. — А с чего бы мне быть удовлетворенной, скажи на милость? Погода хреновая, дежурство долгое, придешь с работы — занятия стоящего найти не можешь…

— Не куришь, бережешь здоровье? — насмешливо спросил Насименто. — И как это девка в двадцать пять лет не может подыскать себе после работы толкового дела?

— Вообще-то, у меня есть одно маленькое хобби, — сказала Элизабет. — Я коллекционирую оружие, преимущественно — огнестрельное.

— Ты действительно хорошо в этом разбираешься?

Напарница удовлетворенно хмыкнула.

— Еще бы, — сказала она, — я думаю, даже среди наших полицейских экспертов не много найдется людей, которые по звуку могут отличить выстрел из «Беретты» от выстрела из «Парабеллума» того же калибра!

— А ты можешь?

— Еще бы!

Джон, аккуратно загасив сигарету, выкинул окурок в мусорный ящик.

— Ты знаешь, — сказал он, — судить о сущности вещей по простому взгляду на них не так уж и сложно. Я тоже кое-что умею.

— Например?

— Например, — определять некоторые антропометрические особенности женщины, в частности — глубину ее скважины…

— Это каждый дурак может!

— Я имею в виду — даже не раздевая ее…

— А как?

— Достаточно посмотреть на ее руки. Если ладонь широкая, а пальцы — массивные и короткие, значит, мышеловка будет тоже широкая, хотя и неглубокая. Узкая ладонь с небольшими пальцами свидетельствует о том, что щель узка и мала…

В это время в полицейской машине запищала рация.

— Трахтенберг и Насименто, у вас все в порядке? — послышался голос Саманты Фокс.

— Благодарю, все о'кэй! — ответила Элизабет и, повернувшись к Джону, спросила: — А если чисто профессиональные особенности накладывают свой отпечаток на руки женщины — например, у музыкантов, секретарь-машинисток, женщин, которые служат в полиции — им приходится часто держать в руках оружие…

— Изменений практически не бывает, — заверил Джон, — во всяком случае, строение рук женщин-музыканток, секретарь-машинисток, а также полицейских — всех, что встречались в моей практике, говорит о полном соответствии с их чисто женской антропометрией.

Трахтенберг критически осмотрела свои руки.

— А что бы ты сказал обо мне?

Джон внимательно изучил ее ладони и, глянув на Элизабет, произнес:

— Очень изящная рука. Длинные пальцы, узкая ладошка… Мне кажется, что глубокое и очень неширокое… Именно такое, как я люблю.

— А ты действительно прав! — воскликнула Элизабет. — Видимо, ты большой специалист в этом деле! Как и ты — и огнестрельном оружии, — улыбнулся Насименто. Трахтенберг придвинулась поближе.

— Очень странно, — сказала она, — что два человека, имеющих такие схожие увлечения и столь страстные в своих хобби до сих пор не подружились…

— Это что, приглашение в гости? — поинтересовался Джон.

— Считай, что да.

— Отлично! Думаю, что в конце недели мы сможем провести вечер где-нибудь в загородном ресторане, а потом съездим к тебе домой — ты покажешь мне свою коллекцию оружия…

— Думаю, что ты тоже не откажешь мне в удовольствии и продемонстрируешь еще раз, на что способен твой крупнокалиберный кольт, — улыбнулась Элизабет.

Одев свой лучший костюм, Джон Насименто завел свой «крайслер» и неспешно поехал на один из окраинных районов города. Этот вечер он намеревался провести с Элизабет Трахтенберг.

Подъехав к ярко освещенному подъезду дома, где жила его напарница по патрулированию, заглушив двигатель, Джон вбежал на крылечко дома и нажал на кнопку звонка.

— Кто там? — послышалось из-за двери.

— Полиция! — официальным голосом ответил Джон — он был в превосходном расположении духа и поэтому склонен пошутить.

— Прошу вас.

Двери открылись, и на пороге появилась Элизабет. На ней был только ночной халат, сшитый из какого-то полупрозрачного материала. Под халатом соблазняюще просвечивались такие же полупрозрачные лифчик и трусики.

«А ничего баба, — с удовольствием подумал Джон, — и как это я раньше этого не заметил?»

Насименто прошел за хозяйкой дома в гостиную.

— Чай, кофе? — спросила она, — а, может быть, виски?

Насименто отрицательно покачал головой.