Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910) - Николай Степанович Гумилев

перед ним — неузнанным — откровенно и полно, подобно существу, за которым почти не наблюдают: ведь обычно маска Гумилева-наблюдателя соответствует тому миру, где она появляется, т. е. в Абиссинии это маска абиссинца (или же человека, сроднившегося с этой страной), в Египте — египтянина, а в Турции — шейха... Больше того — он может превратиться и в... ягуара:

И к людскому крался я жилищу

По пустому сумрачному полю...»

(БП. С. 15). Об автобиографическом подтексте ст-ния см.: Лукницкий П. Н. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой. Париж: ИМКА-Пресс, 1991. Т. I. С. 164–165.

Ягуар является непременным персонажем мифологии индейцев Центральной Америки. В данном ст-нии Гумилев, вероятно, использовал мифологический цикл, связанный с одним из трех главных божеств центральноамериканского пантеона — Тескатлипокой («дымящееся зеркало»). Ст. 2–5. — «По представлениям ацтеков, Т<ескатлипока> олицетворял зиму, север, ночное звездное небо, поэтому он изображался с черным лицом, покрытым желтыми поперечными полосами, или в виде своего духа-двойника ягуара (уподобление пятнистого меха звездному небу). По некоторым мифам Т<ескатлипока> превращается в Полярную звезду, чтобы добыть огонь; он становится созвездием Большой Медведицы» (Мифологический словарь. С. 358). Ст. 9–12. — Согласно Брэму, ягуар «живет в лесах... выходя на добычу в утренние часы <...> но никогда днем или темной ночью» (Брэм А. Э. Жизнь животных: в 3 т. Т. 1. М., 1992. С. 210). Ст. 13–24 — ср.:

Мне сделав знак с насмешкой иль приветом,

Безветная сказала мне: «ты мой!»,

Но взор ее так ласков был при этом,

Что я за ней пошел тропой лесной,

Покорный странному ее влиянью,

На ветви гуще падал мрак ночной...

<...>

Всё было смутно шаткому сознанью,

Стволы и шелест, тени и она,

Вся белая, подобная сиянью...

(В. Я. Брюсов. «Лесная Дева»)

Ст. 21–24. — Возможно, такой финал ст-ния обусловлен спецификой культа Тескатлипоки у ацтеков. Ежегодно ими выбирался имперсонатор Тескатлипоки — самый красивый юноша, с которым в течение года обходились как с божеством, удовлетворяя все его желания. По истечении года юноша приносился в жертву. Этот сюжет обыгран в романе «Дочь Монтесумы» Г. Р. Хаггарда — одного из любимых писателей Гумилева.

65

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980, СП (Тб), СП (Тб) 2, Соч I, ВБП, МП, ЛН.

Автограф в письме Брюсову от 15 августа (н. ст.) 1907 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 34 об., 35 об.).

Дат.: 15 августа (н. ст.) 1907 г. — по дате письма к Брюсову.

Источник сюжета этого ст-ния не выяснен. Н. А. Богомолов обращает внимание на ст. 13, считая его реминисценцией из «Песни песней» («Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями» (Песнь Песней. 2; 16) — Соч I. С. 552). Возможно, своеобразным «ключом» к прояснению источника сюжета может служить упоминание о «красном коралле» (ст. 2), так как в библейские времена кораллы служили эквивалентом денег в торговле между армянами и тирянами, о чем упоминает пророк Иезекииль. Ст. 10. — Смирна — древнегреческий портовый и торговый город, неоднократно разрушавшийся от нашествия завоевателей и землетрясений и восстававший из пепла. Смирну захватывали, в частности, в 1092 г. турецкий разбойник Цахас, в 1402 г. — Тамерлан. Согласно мифу, Смирной звали амазонку, захватившую Эфес и давшую городу имя, а также — дочку ассирийского царя Тианта, влюбившуюся в отца и тайно делившую с ним ложе двенадцать ночей. Помимо того, Смирна — место для конвенции одной из высших степеней розенкрейцерства (см.: Н. Гумилев и русский Парнас. С. 47).

66

РЦ 1908.

СС I, СП (Феникс), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ДП, СС (Р-т) I, ОС 1991, Соч I, СП (Ир), Круг чтения, ЛН.

Автограф в письме Брюсову от 15 августа 1907 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 34 — 35 об.). Под загл.: «Диалог (между Одиссеем и Ахиллом)». В ст. 12 «Ахеян» с заглавной буквы.

Дат.: 15 августа (н. ст.) 1907 г. — по дате письма к Брюсову.

Левинсон считал, что Гумилев идет от новейшей западной поэзии, оттого «у него мелькают образы гомеровских вождей (диалог “Ахилл и Одиссей”)» (Современный мир. 1909. № 7. С. 189); по мнению В. Гофмана, в книге РЦ «“Ахилл и Одиссей” и “Сада-Якко” слабы» (Русская мысль. 1908. Июль. С. 144). М. Д. Эльзон рассмотрел это ст-ние как фрагмент «незавершенного произведения» (монологические звенья того же цикла — «три стихотворения под общим заголовком “Возвращение Одиссея”»), источником которого является «постгомеровская версия» сюжета, связанного с историей троянской войны. Другим возможным источником ст-ния можно считать IX-ю песню «Илиады». Эту версию поддерживает Н. А. Богомолов. По словам Ахматовой, стихотворение посвящено ей (см.: Лукницкий П. Н. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой. Париж: ИМКА-Пресс, 1991. Т. 1. С. 139).

Ст. 4. — Нард — ароматическое вещество, ценимое в Древнем мире. Ст. 9–10 — ср.: «...В дружелюбных нам пиршествах нет недостатка, / Сколько под царскою сенью владыки народов Атрида, / Сколько и здесь; изобильно всего к услаждению сердца / В пире твоем; но теперь не о пиршествах радостных дело» (Илиада. Песнь IX. Ст. 225–228. Пер. Н. Гнедича). Ст. 11, 12 — ср.: «Хвалится (Гектор. — Ред.) завтра срубить с кораблей кормовые их гребни, / Пламенем бурным пожечь корабли и самих нас, ахеян, / Всех перед ними избить, удушаемых дымом пожарным» (Илиада. Песнь IX. Ст. 241–243). Ст. 17, 18 — ср.: «Тот ненавистен мне, как врата ненавистного ада, / Кто на душе сокрывает одно, говорит же другое» (Илиада. Песнь IX. Ст. 212, 213).

67

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980, СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Соч I, СПП, СП (Ир), Круг чтения, ВБП, МП, Душа любви, ЛН.

Автограф в письме Брюсову от 15 августа (н. ст.) 1907 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 34).

Дат.: 15 августа (н. ст.) 1907 г. — по дате письма к Брюсову.

В ст-нии присутствуют пифагорейские мотивы. Ст. 2. — Флюид — по представлениям оккультистов, некий психический «ток», излучаемый из человеческого или другого тела; в контексте ст-ния — движение в астральной области. Ст. 4. — «Печатями» или «архетипами» Пифагор и его ученики называли объекты Высшего Мира, которые отбрасывают свою тень в Низший Мир