Страшный суд - Станислав Гагарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бог даст — свидитесь, — нейтрально и осторожно ответила Вера.
— У меня есть о чем спросить великого полководца, — промолвил Стас Гагарин и безо всякой связи с предыдущей фразой спросил — Сколько же отмерила нам судьба пребывать на благославенном Кунашире?
— Двадцать четыре часа, дружище, — послышался рядом знакомый мужской голос. — Только одни сутки, начиная с этой минуты… Здравствуйте, камарады!
Штурман резко высунулся из воды, повернулся и увидел в метрах шести от себя, в другой каменной ванне-запруде Адольфа Алоисовича Гитлера.
Фюрер приветливо улыбнулся и традиционным жестом поднял голую руку.
Вера занесла руку над взъерошенной головой, свернувшегося под одеялом Стаса, издавна привыкшего спать в чем мать родила, а через сутки после встречи с Гитлером на острове изрядно заминусило, легонько и нежно провела ладонью по волосам, боясь разбудить усталого друга.
«Скоро ему в путь-дорогу, — подумала она, — только будить его не стану, пусть сразу возникнет там, где ждет его помощи Россия. Прощание с близкими расслабляет героев… Но стала ли я близкой ему теперь?»
И Вера печально, вовсе как земная женщина, вздохнула.
Она высвободила левую руку и посмотрела на часы. Уже пора… Вера склонилась над Стасом, легонько поцеловала в щеку, едва касаясь пробившейся уже щетины, и чуть слышно шепнула в ухо:
— До свидания, милый…
Стас Гагарин не пробудился.
Он пробормотал во сне нечто, принялся было поворачиваться на другой бок…
И вдруг исчез.
Опустевшее одеяло бесшумно легло на тощий матрац, приютивший их на эти сутки. Вера перевела взгляд на походный стул, на котором лежала одежда героя: одежды не было тоже.
— Будет ему хоть одеться во что, — усмехнулась и проговорила вслух молодая женщина. — Забавное кино, понимаешь, сказал бы товарищ Сталин. Ну и приемчики у моих коллег по Совету Зодчих Мира… Прямо как в сказке Пушкина «Руслан и Людмила». Только на сей раз жениха умыкнули…
XIIIВечером 26 сентября 1993 года обстановка в России не разрядилась. Обыватель пребывал в информационной блокаде, ни хрена ему по телику не сообщили, кроме того, что, дескать, краснопресненские затворники дурака валяют в Доме Советов, а ведь народ поддерживает «всенародно любимого» узурпатора и гауляйтера-наполеона.
Методом от противного можно было вычислить, что с поддержкой-то как раз и напряженка. Дважды, вчера и сегодня, толковали, что, дескать, поддерживает клятвопреступника Рязань… Нашелся там некий Молотков, глава администрации, с рожей ломехузистого типа. Но Рязань, при всем уважении к ней, это далеко не вся Россия!
Брожение и в стане Хасбулатова началось. Исправников побежал договариваться с Шахраем-мошенником о компромиссе. Электронные промыватели мозгов, вернее, засорители извилин, на все лады, толковали, какой у нас клятвопреступник добрый, зовет всех на работу, квартиры за депутатами оставляет, и тому, кто захочет уехать, аж на целых десять тонн контейнер для шмоток дадут.
Расчет был ясен: обыватель тут же ушки на макушку… Ё-к-л-м-н! — воскликнет оболваненный гражданин. Аж целых десять тонн… Это ж какую прорву вещичек наворовал в Москве народный избранник!
И все в подобном духе. Низость, пошлость, голый, рассчитанный на пещерные эмоции обман, безудержная, повальная низость и еще раз низость в кубе…
Сегодня за завтраком впервые в жизни возникла отчаянная мысль: а не уехать ли из этой подлой страны к черту на кулички?
И хотя прекрасно понимал, что ехать некуда, мы, русские, никому и нигде не нужны, и не поеду я никуда и никогда, а стало жутко. Вот до чего довели народ, что даже я, человек нестандартно мыслящий, умевший в годы хрущевского волюнтаризма и так называемого брежневского застоя читать официальную прессу между строк, вдруг перенес неприятие режима на тех, кого разнузданной пропагандой ложных ценностей этот режим лишает элементарного рассудка и здравого смысла.
И вовсе не народ виноват в том, что ни хрена не понимает, как ведут его даже не к диктатуре Пиночета, а к восточной людоедской сатрапии Пол Пота, а те виновны, кто обольстил его лживыми уверениями, что будут советские обыватели жить якобы по западному образцу, питаться «сникерсами», использовать мыло «камей», лакать спирт «ройял» и задыхаться заокеанскими сигаретами под девизом «Это настоящая Америка!»
Посмотрел вечером, как всегда поданые в скабрезных и издевательских тонах, так называемые, «Российские вести». Рвотный порошок — да и только… Все чаще звучит идея об одновременных выборах. Наивные простаки! Не только одновременных, но и даже декабрьских, назначенных «всенародным любимцем» не будет!
Задача состояла в том, чтобы разогнать законный парламент, ликвидировать Советскую власть, а там хоть трава не расти…
Но хватит личных эмоций. Вчера получил «Правду» за 24 сентября. Вот что пишет в ней главный редактор Геннадий Селезнев:
«Президент объявил о том, что крайние меры по отношению к высшему представительному органу России оправданы необходимостью покончить с политическим кризисом. Все неудачи гайдаровских реформ списываются на Верховный Совет. Все беды миллионов россиян — на плохую Конституцию. Серьезно ли это и на кого рассчитано? Давайте ответим на вопрос, а кто углублял и раздувал политический кризис?»
Далее следует горький заголовок:
И ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ДЕМОКРАТИЕЙ ПО-РУССКИ?!Ладно, места много эта статья, скорее заметка, селезневская не займет, и потому я даю ее целиком, пусть читатель не упрекает Одинокого Моряка в пристрастности и субъективности тона.
«Факты говорят о том, что Верховный Совет и оппозиция лишь успевали реагировать на разбрасываемые в их лица перчатки от президентских «рыцарей», — пишет Геннадий Селезнев. — Напомним лишь некоторые выпады. Зачем президент своим указом узаконил Конституционное совещание из своих соратников в параллель официальной комиссии, где сам же был председателем?
И спросил ли он согласие у народа на смену общественно-политического строя в России? По какому праву создавались ФИЦ, Совет Федерации, непредусмотренные ни в действующей Конституции, ни в законе о правительстве.
Почему в конце концов так грязно велась подготовка к референдуму 25 апреля, когда вся телерадиовещательная мощь вдалбливала людям нужное президенту: «Да, да, нет, да».
Логика действий президента и его команды такова, что они сами желали этого кризиса, сами разжигали его, советовались с вашингтонскими покровителями, делали все возможное, чтобы оправдать в глазах общественности выход неконституционного указа от 21 сентября.
Где, в какой еще точке мира есть президент, который месяцами не появляется в парламенте, не отстаивает свои взгляды, свою политику, не советуется с депутатами по назначению тех или иных ключевых правительственных фигур.
Тезис о политическом кризисе в России постоянно навязывался мировой и нашей общественности из-за рубежа. В средствах массовой информации США, Германии, Англии, Японии — наших исконных российских врагов, добавлю я, Станислав Гагарин — и других стран особенно громко заголосили на эту тему с тех самых пор, когда депутаты «прокатили» Гайдара. Началась кампания по циничной дискредитации Советов.
Сегодня президент устранил лишь Верховный Совет, боясь тронуть местные, но понятно, что их судьба уже предрешена. Коробит Запад, коробит прозападных российских политиков само слово «Совет». Пока Советы, до тех пор и власть советская, а это, как известно, постоянное напоминание, откуда мы родом.
«Мэры», «префекты», «муниципалитеты», «санктпетербуржцы», «парламент», «президент» — это на их манер. А наши «Советы», «председатели», «колхозы», «совхозы», «милиция», «ленинградцы» — из прошлого, из неприемлемого Западом прошлого. Но как же нужно низко пасть, кем надо стать, чтобы вершить судьбу страны по чужим меркам?!
В указе президента говорится о каких-то декабрьских выборах, в какое-то федеральное собрание. Что это за орган, где закон о нем, в какой конституции значится Подобный высший представительный орган страны?»
— Лапшу вам вешают на уши, парни, — сказал по этому поводу Наполеон Бонапарт, нынешний друг русского народа. — Не будет никаких выборов вовсе… Жалкая профанация, мадам и месье!
«Что-то невнятное на сей счет президент пытался объяснить «случайным» прохожим по Пушкинской площади Москвы позавчера. Но, поскольку это был экспромт, недовольные пробкой автолюбители мешали Его Величеству сосредоточиться или выяснить у советников, как лучше ответить на неудобные вопросы, президент признался, что с Верховным Советом у него диалога быть не может. А ведь можно подумать, что вчера или два-три месяца назад диалог был.
