Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт Уигглин

Прошло не так уж много времени, и однажды мисс Миранда одолжила у мистера Перкинса лошадь и повозку и отправилась, взяв с собой Ребекку, в Юнион за колбасным фаршем и зельцем. Она намеревалась также навестить миссис Кобб, заказать по пути телегу сосновых дров у мистера Страута и оставить кое-какое тряпье на плетеный половик у старой миссис Пиз — все это для того, чтобы путешествие было как можно более полезным, учитывая потерю времени и вероятный износ черного шелкового платья, надетого в дорогу.

Черная шляпа с красным крылышком была насильственно снята с головы Ребекки перед самым отъездом и заменена кошмарной коричневой без полей.

— Рано или поздно все равно начнешь ее носить, — заметила Миранда; Джейн стояла у боковой двери и втайне сочувствовала Ребекке.

— Хорошо, — сказала Ребекка, с мстительной гримасой нахлобучивая на голову жесткую коричневую шляпу и отпуская натянутую резинку, в которую продела свои длинные косы, — но это напоминает мне о словах, которые произнес мистер Робинсон на похоронах своей жены, когда священник сказал ему, что теща поедет в одном экипаже с ним.

— Не понимаю, какое отношение могут иметь слова, сказанные много лет назад мистером Робинсоном, к тому, что ты надеваешь эту шляпу, отправляясь в Юнион, — отозвалась Миранда, подтыкая с боков полость, которой накрыла колени.

— А вот могут; потому что он сказал: «Что ж, делайте как хотите, но это испортит мне всю поездку!»

Джейн резко закрыла дверь, отчасти потому, что у нее возникло желание рассмеяться (желание, которое до того, как Ребекка поселилась в кирпичном доме, не возникало на протяжении многих лет), а отчасти потому, что ей совсем не хотелось услышать ответ, который даст сестра, когда до нее дойдет весь смысл анекдота, рассказанного Ребеккой, — любимого анекдота мистера Перкинса.

День был холодный и ненастный, с сильным ветром, грозившим принести ранний снегопад. С деревьев уже были сорваны все листья, земля была твердой, и колеса повозки громко стучали по колдобинам на дороге.

— Хорошо, что я надела теплую шаль поверх пальто, — сказала Миранда. — Тебе не холодно, Ребекка? Завяжи потуже свой белый шарфик на шее. Этот ветер меня прямо-таки насквозь продувает. Я уже жалею, что мы не дождались денька получше. Эта дорога в Юнион идет то вверх по холму, то вниз, и нельзя ехать быстро — такая она ухабистая. Не забудь сказать, когда зайдешь в лавку Скотта, чтобы свинину мне прислали со всеми обрезками, — может быть, я попробую сделать немного топленого жира. Последняя телега дров разошлась ужасно быстро; надо будет выяснить, не сможет ли Эбайджа Флэг привезти нам кругляшей с лесопилки, когда будет в следующий раз возить дрова для судьи Бина. Думай о том, как правишь лошадью, Ребекка, и не гляди так часто на деревья и на небо. Это то же небо и те же деревья, которые тут всегда были. С холма спускайся очень медленно, а по мосту пусти лошадь шагом. Я всегда боюсь, что он проломится подо мной, а мне не хотелось бы свалиться в этот быстрый поток, да еще и в такой холодный день. Через неделю он уже совсем замерзнет. Я…

Окончание этой последней фразы, по всей вероятности, было не так уж важно, но так или иначе, а она осталась незавершенной, поскольку, когда повозка находилась на середине моста, неистовый порыв ветра подхватил шаль мисс Миранды и набросил ей на голову. Длинные тяжелые концы шали закрутились в противоположных направлениях и плотно окутали колышущуюся на ветру шляпу. В руках у Ребекки были кнут и вожжи, и, пытаясь помочь сражающейся с шалью тетке, она не могла придержать свою собственную шляпу, которую неожиданно сорвало у нее с головы и бросило на перила моста, где она на мгновение остановилась, дрожа и колыхаясь.

— Моя шляпа! Ах! Тетя Миранда, моя шляпа! — вскрикнула Ребекка, совершенно забыв в эту минуту, как часто молилась о том, чтобы «капризный дикобраз» исчез когда-нибудь в результате именно таких бурных событий, раз уж он отказывается умереть естественной смертью.

Она уже остановила лошадь и, в последний раз отчаянно дернув конец теткиной шали, выскользнула из повозки между колесами и бросилась по направлению к ненавистному предмету, которому временную ценность и значительность неожиданно придала опасность его лишиться.

Жесткая коричневая шляпа взвилась в воздух, затем упала и помчалась по мосту; Ребекка понеслась следом; шляпа запрыгала и застряла между двумя колышками перил моста; Ребекка гналась за ней, длинные косы развевались по ветру.

— Вернись! Вернись! Не оставляй меня одну с повозкой! Прекрати, я требую! Брось свою шляпу и вернись!

Миранда наконец высвободилась из совсем было поглотивших ее складок шали, но ветер не давал ей раскрыть глаза, и она была в таком замешательстве, что не пыталась оценить финансовый ущерб, связанный с ее распоряжениями.

Ребекка слышала приказ тетки, но в пылу погони сделала еще один бешеный рывок, чтобы схватить беглянку, которая казалась теперь одержимой злым духом — металась взад и вперед и скакала туда и сюда, словно живое существо, и наконец отличилась, пролетев прямо между передними и задними ногами лошади. Ребекка попыталась перехитрить шляпу — обежать вокруг повозки и встретить ее с другой стороны. Бесполезно; когда она выскочила из-за задних колес, ветер еще сильнее закрутил шляпу, и, скользнув прочь, она взмыла над перилами моста, а затем исчезла внизу в быстром потоке воды.

— Влезай обратно! — крикнула Миранда, вцепившись в свою собственную шляпу. — Ты старалась изо всех сил, но тут уж ничего не поделаешь. Я только жалею, что не позволила тебе надеть твою черную шляпу, как ты хотела. Шаль сломала стебелек бархатного цветка на моей шляпе, а ветер унес булавку от шали и гребень из моей прически. Я охотно повернула бы назад сию же минуту, да только не хочется второй раз просить у Перкинсов лошадь в этом месяце. Когда въедем в лесок, пригладишь волосы, повяжешь свой шарфик на голову и наденешь то, что осталось от моей шляпы; дорого нам обойдется эта поездка наверняка!

Лишь на следующее утро душа Ребекки действительно возликовала. За завтраком тетя Миранда объявила, что, так как миссис Перкинс едет в Милликен-Миллз, Ребекка может отправиться вместе с ней и купить себе прочную носкую шляпу.

— Больше двух с половиной долларов не трать, а пурпурную «грудку» купишь, только если миссис Перкинс скажет и сама модистка скажет, что пух не полиняет и не вылезет. Не покупай светлую шляпу, она надоест тебе через два-три года, как это было с твоей коричневой. Мне всегда нравилась форма коричневой шляпы, а другой отделки, которая носилась бы, как те иголки, тебе никогда не найти.

«Надеюсь!» — подумала Ребекка.

— Если бы резинка была у тебя под подбородком, как ты носила ее раньше, а не сзади, как ты носишь теперь, думая, что это делает тебя взрослой и модной, ветер никогда не сорвал бы шляпу у тебя с головы и ты бы ее не потеряла. Но беда стряслась, что поделаешь! Так что можешь прямо сейчас пойти к миссис Перкинс, чтобы не заставлять ее ждать и чтобы она не уехала без тебя. Два с половиной доллара в конверте рядом с часами.

Ребекка проглотила последний кусок лежавшей у нее на тарелке трески, вытерла губы и поднялась со стула, более счастливая, чем сами ангелы в раю.

Иголки дикобраза исчезли из ее жизни без какой-либо провинности или насильственных действий с ее стороны. Она осталась совершенно невинной и добродетельной, но тем не менее ей предстояло получить новую шляпу с пурпурной «птичьей грудкой», если скрупулезное исследование покажет, что этот предмет ее восхищения практически не подвержен уничтожению.

— Как много шляп увижу я,И уж на этот разПеро найдется для меня —Никак не дикобраз,

— втайне и с восторгом импровизировала она, направляясь к боковым дверям дома.

— Эбайджа Флэг заворачивает к нам, — сказала мисс Миранда, вставая со стула и подходя к окну. — Выйди-ка, Джейн, и посмотри, что там у него. Какой-то пакет от судьи, я думаю. Он держит бумажный пакет. Похоже, что это тыква, хотя, если подумать, не стал бы он заворачивать тыкву в бумагу. Закрой дверь столовой, Джейн, ужасный сквозняк. И поторопись, а то лошадь судьи никогда и минуты смирно не постоит.

Эбайджа Флэг вылез из повозки и с усмешкой на лице приблизился к боковой двери.

— Угадай, что у меня есть для тебя, Бекки.

Ничто не дрогнуло пророчески в ее душе, чтобы предупредить о том, на что она обречена.

— Яблоки? — оживленно спросила она, сама как яблочко — сияющая, румяная, с атласной кожей.

— Нет, попробуй еще раз.

— Цветущая герань?

— Попробуй еще!

— Орехи? Мне не угадать, Эбайджа. Я сейчас еду по делу в Милликен-Миллз и боюсь, что миссис Перкинс уедет, не дождавшись меня. Покажи поскорее! Это действительно для меня или для тети Миранды?