Волки - Евгений Токтаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Много наши, — повторил опцион и улыбнулся, — стен нет. Их жрать.
— Это ведь твои товарищи, — осторожно заметил Бесс, которого оскаленная рожа варвара неприятно поразила.
Бледарий кивнул.
— И ты так радостно это говоришь — «их жрать».
— Лучше их, чем меня.
Тиберий перехватил взгляд Лонгина и прошипел:
— Чего уставился? Иди сам на посту стой!
Бревки и киликийцы своё начальство поддержали. Н-да… Дисциплинка тут у них… Но ничего не поделаешь, он им не начальник. Сам из ауксилии.
Пришлось Титу посты усиливать паннонцами, да и самому сидеть снаружи у костра. Вместе с Бессом, который командира едва не проклял.
Два костра, один у ворот, другой в противоположной части кастелла разложили ещё до того, как ветер разгулялся. Накидали туда смолистых поленьев. Пламя весело гудело, насмехалось над потугами Борея его загасить, и от сильных порывов только ярче полыхало.
Нависшие тучи снегопадом пока что не разродились, а мороз, ударивший после оттепели, покрыл сугробы прочной коркой наста и метели не случилось. Однако, хоть и не летел снег в лицо, но легче от этого никому не стало.
Все часовые норовили приблизиться к огню. Титу приходилось порявкивать. Сальвий, будучи иммуном, бесцеремонно сам себя назначил смотрящим за костром и сидел подле него, будто нахохленный воробей.
Он первый и услышал странные звуки.
— Тит, как будто кричат.
— Кто кричит, где?
— Да вроде у ворот.
— Уверен? Ну-ка, пошли.
Они поднялись на привратную башню. Там торчало двое киликийцев.
— Что тут у вас? — спросил Лонгин.
— Даки, — ответил один из часовых.
Тит посмотрел вниз. Там, у ворот переминались с ноги на ногу две странных фигуры. У их ног лежали волокуши из жердей и веток.
— Почему немедленно не доложили?
— Да это же местные селяне. Там только старики, да бабы. Они безобидные, тихонько дохнут себе.
— Да вроде не тихонько, — усмехнулся Бесс.
Один из даков снова чего-то прокричал. Голос стариковский, дребезжащий.
— Сальвий? — обратился к Бессу Лонгин.
— Не разберу, — поморщился тот.
Он говорил на нескольких фракийских наречиях, но здесь, в горах, уже не раз плакался, что тарабарщину местных коматов понять не в состоянии. А Лонгин и паннонцы только и могли, что у коматов, чудовищно ломая из речь, требовать: «Матка, кура, млеко, яйки, быстро-быстро давай!»
Старик не унимался.
— Бранится, — сказал Бесс.
— Это я и без тебя понял, — с раздражением бросил Тит, — что там, у ног их?
— Жерди какие-то. Что-то лежит, вроде.
Тит в раздумьях, как поступить, прикусил губу.
— Стрельнуть, что ли? — спросил один из сагиттариев.
— Да ну, — отозвался второй, — стрелы тратить и тетиву в этакую погоду насиловать.
— Прикажу — изнасилуешь, — рыкнул Лонгин.
— Тогда надо бабу ихнюю позвать, — предложил первый.
Марциал предупредил Лонгина, что за женщины содержатся в кастелле, потому тот не удивился.
— Спит ведь, — пожалел пленницу Бесс, — за полночь давно. Уже, поди, третья вигилия.
Тит поскрëб подбородок. Один орк ведает, какой сейчас час. В лагере клепсидра есть, да не одна. А тут только жопой время учуять можно. Когда на посту стоишь, для одних оно тянется, словно мëд, а для других летит стрелой.
Клепсидра — водяные часы.
— Лучше, наверное, шугануть коматов, — повторил своë предложение первый стрелок.
— Нет, — возразил Тит, которого одолело любопытство в купе с ответственностью эксплоратора, приученного мелочами не пренебрегать, — будите бабу.
Просто так впускать коматов он не собирался. Кто там знает, сколько их в ночи прячется. Надо поговорить сначала.
Тармисару будить не пришлось. Женщина спала очень чутко и проснулась, едва скрипнула дверь. Запираться ей не разрешали.
Вскоре она, закутанная в шерстяной плащ и платок, в сопровождении сагиттария поднялась на башню.
Тит вежливо поклонился. Хотя и пленница, а не из простых.
— Там твои соплеменники. Спроси их, чего хотят.
Тармисара посмотрела вниз. Крикнула несколько слов. Старик ответил. Некоторое время они говорили меж собой, перекрикивая завывание ветра.
— Ну? — нетерпеливо потребовал перевода Тит.
— Это коматы из ближней деревни. Они нашли в лесу человека из ваших. Его привязали к дереву и бросили на съедение волкам. Эти люди спасли его и притащили сюда. Вот он, на волокуше лежит.
— Из наших людей? — переспросил Бесс.
— Зови Герострата, — приказал Лонгин киликийцу.
Центурион-сириец прибыл вместе с Бледарием. Тит быстро объяснил, что происходит.
— Решай, ты тут главный.
Сириец покосился на бревка.
— Это Деметрий, — подсказал тот.
— Это и ежу понятно, — фыркнул Герострат.
— Деметрий? — приподнял бровь Тит.
— Торкват, — пояснил сириец, — Весëлый Гай расстроится, если фабр помрëт. Открывайте!
— Это не тот ли Деметрий Торкват, который показывал нам тайник в Саргеции? — негромко спросил Лонгин у Бесса.
— Он самый, — ответил Сальвий, когда ворота отворились и даки втащили волокушу.
Тит рассмотрел коматов. Старик и старуха. Зачем спасли фабра? Награду хотят? Ну а чего ещё. По их заморенным лицам видно — в другой раз бы только порадовались за сытный волчий ужин, но ныне пришлось через гордость переступить. Спасти фабра. Чужого для всех. Предателя.
Лонгин с помощью Тармисары спросил, что желает старик за спасение важного человека. Так и есть, мешок зёрна хочет.
— Надо выдать, — сказал он Герострату.
Тот скривился. Вот ещë.
Тем временем Деметрия потащили в дом, где жила Тармисара. Она возмутилась:
— У меня там ребёнок спит!
— Цыц, женщина! — отрезал Герострат.
Она возмущëнно всплеснула руками:
— Пустите меня, а сами не лезьте! Начнëте там топать! Я сама всë сделаю.
— С этими что? — спросил один из сагиттариев, указав на даков.
— Ну не гнать же прочь, — осторожно заметил сострадательный Бесс.
— Помогите с ним, раз уж спасли, — сказал Тит, — верно боги наши и ваши так хотят.
Старик помотал головой. Не понял.
— Иди туда. За ней. Топ-топ. Понимаешь? — помогая себе жестами, объяснил декурион.
Старик кивнул. Повиновался. Они со старухой направились следом за Тармисарой.
В доме фабра положили на постель, запалили лампу.
Старик закрыл дверь.
— Масло, — покачал головой старик, — ещё есть?
— Ещё? — растерянно переспросила женщина, — есть… наверное.
— Много? — прошептал Деметрий, разлепив глаза, — где?
— О чëм ты?
Фабр не ответил. В дом вошли Лонгин и Герострат.
Тит увидел, что фабр смотрит на него и удовлетворëнно отметил:
— Живой, значит?
Тот еле заметно кивнул.
— Кто тебя похитил? — спросил Герострат.
— Это человек? — добавил Тит.
Глаза Деметрия удивлённо округлились.
— А к-кто бы ещё? Это царëв ч-человек. Д-дардиолаем з-зовут.
Тармисара вздрогнула. Старик незаметно шагнул к ней и взял за руку, крепко сжал. Она посмотрела на него. Он приложил палец к губам.
— Дардиолай? — переспросил Тит.
— С-слыхал про т-такого? — прошептал Деметрий.
Он на волокуше пролежал совсем немного, но вполне хватило и до смерти замёрзшего человека играл легко. Зубами такую музыку выстукивал… И