Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

Незнакомка словно угадала мысли Макса.

— Возможно, вы подумаете, что я из тех, кто нанимается воевать в Таджикистане? Нет, нет! Я не из их числа. Совсем наоборот. Я пацифистка. Хиппи. Ненавижу войну. И политику, тоже. Вообще не люблю цивилизацию. Мне природа нравится, горы. Здесь, в Фанских горах я уже в четвертый раз.

Понятно. Неожиданная гостья принадлежала к многочисленному племени «отшельников», бегущих из «каменных джунглей» в нетронутые цивилизацией места: горы, тайгу, на острова какие-нибудь. В прежние годы такие здесь на каждом шагу попадались. Но то раньше было. А теперь, когда война кругом…

— А как вы сюда доехали? — поинтересовался Бочкин.

— Автостопом. Сначала в Душанбе приехала, потом сюда. В кишлаке мне сказали: тут двое геологов из города. Вот решила зайти к вам. Не прогоните?

— Бог мой, конечно! Оставайтесь, сколько захотите! — засуетился Бочкин. — Скоро ужинать будем.

Макс не сказал ничего.

Женщина, заручившись согласием хозяев, скинула с плеч небольшой рюкзачок (интересно, что в нем могло поместиться, разве что косметичка, да пара сменного белья), извлекла от туда полотенце, направилась к речке.

У воды гостья быстро скинула всю одежду и, сверкая на солнце ягодицами, принялась мыться. Даже не потрудилась отойти в сторону.

Приятели переглянулись. Глаза Бочкина горели огнем: точь-в-точь — марал в период гона. Макс, конечно, тоже не из камня был сделан, но держался куда сдержанней. Женщина была совсем не в его вкусе: крупной кости, с «лошадиным» лицом. А главное, незнакомка, должно быть, привыкла расплачиваться за услуги «натурой»; Макс к подобным особам относился с большим предубеждением: кто знает, чего от них ожидать.

За ужином познакомились.

— Меня зовут Вайва, — сообщила гостья.

Хозяева тоже представились. И все сразу перешли на «ты».

— Давай за знакомство, — предложил Вайве Бочкин, разливая спирт в кружки.

Та выпила не жеманясь. Похвалила стряпню «добытчиков»:

— Очень вкусно!

Бочкин был сама любезность: подкладывал гостье куски получше, подливал в кружку, развлекал «светской» беседой.

— Мне в Литве доводилось бывать. В Вильнюсе, в Клайпеде, в Паланге.

— А в Каунасе?

— Вот в Каунасе не бывал. Зато Ригу хорошо знаю. Я три года отучился в РИИГА, на инженера-электронщика. Потом понял — не мое. На геофак перевелся…

Макс больше отмалчивался, думал о своем. Пусть Бочкин старается. Ведь, «кто кого ужинает, тот того и танцует». Приятель, судя по всему, собрался предложить гостье разделить с ним не только еду, но и постель. Пускай. Макс не собирался становиться у него на пути.

Так и вышло. Бочкин забрал Вайву на ночь в палатку, а Макс расположился под открытым небом. Нашел место, продуваемое ветерком — комаров меньше будет, да и подальше от тех двоих — чтобы не слышать их возни.

Наутро Бочкин выглядел котярой, дорвавшимся до халявной сметаны.

— Съешь лимон, — сердито сказал приятелю Макс, — чтобы с рожи благодать сошла.

Он был зол на Бочкина, считая того чуть ли не предателем. Тешится, понимаешь, с бабой, и дела ему нет, что друг, аки пес бездомный, на улице ночует.

Вайва вела себя так, словно все они тысячу лет знакомы. Вымыла посуду, принялась готовить завтрак, не спросив у хозяев дозволения. Она поняла, что «геологи», здесь вовсе не руду ищут, но с расспросами не лезла, и вообще, в их дела носа не совала. И на том спасибо.

Работы им оставалось дня на три, не больше. Бочкин, возможно, захотел бы еще подзадержаться, но… Продукты были на исходе, а тут «лишний рот» появился. Спирт еще накануне закончился. К тому же, оба настроились уже в город возвращаться, к благам цивилизации. От которых пыталась сбежать Вайва.

— Поедешь с нами в Душанбе? — спросил Бочкин новую приятельницу. Он, как Маленький Принц, чувствовал ответственность «за тех, кого приручили». Свободный человек (два года, как развелся с женой), Бочкин вполне мог позволить себе завести любовницу.

Вайва отказалась наотрез.

— Я здесь останусь, — категорично заявила она.

— Как же ты будешь одна?

— Не беспокойся, я привыкла. Хочу пройти через перевал Тавасанг к Маргузорским озерам.

Она говорила так, словно речь шла о прогулке по ее родному Каунасу. Бочкин только головой покачал.

— А зачем тебе на Маргузорские озера?

— Там двое моих знакомых будут меня ждать. Мы договорились встретиться на пятом озере. Они тоже из Каунаса, только через Самарканд поехали, а я через Душанбе.

Даже в такое безумное время находятся чокнутые романтики, «плывущие против течения» на Восток, тогда как основная масса народу стремится на Запад.

Решение лететь в Душанбе созрело внезапно. И обсуждению не подлежало.

«Зачем? Это мое дело, личное. Мне нужно».

Саша сорвалась, никому ничего толком не объяснив. Налегке отправилась, прихватив лишь дорожную сумку.

Самолет приземлился по расписанию. В Душанбе было утро, но солце уже жарило будь здоров.

Как всегда, самые нетерпеливые пассажиры, невзирая на просьбы стюардессы оставаться на местах, толпились в проходе. Саша спокойно дождалась, пока схлынет толпа, и только тогда прошла к выходу. В лицо сразу дохнуло зноем и специфическим запахом авиационного топлива, в сложном сочетании с духаном от горячей резины и разогретого асфальта.

На выходе в город прилетевших поджидали «бомбилы», хватали за рукава: «Куда едем!? Садитесь, довезем в лучшем виде!». Сашу такая назойливость раздражала, поэтому она села в машину женщины (были среди «бомбил» и представительницы прекрасного пола), спокойно ждущей клиентов и не пытающейся навязать свои услуги.

— В «сорок шестой» довезете? — спросила Саша.

— Конечно! Садитесь.

Слева промелькнула бронзовая скульптура — мир, лежащий на трех слонах, стоящих на черепахе. Когда машина свернула на улицу Айни, Саша увидела до боли знакомый забор, тянущийся целых два квартала — за ним находилась «Заразка», больница, в которой она когда-то давно, в прошлой, похоже, жизни, познакомилась с парнем по имени Максим…

Саша прислушивалась к своим ощущениям: какие чувства вызовет у нее встреча с родным городом. Грусть? Нежность? Восторг?

И сама себе удивилась: не было ничего. Пугающая пустота в душе. Город казался ей чужим. Может, оттого, что на улицах она почти не видела людей славянской внешности, «европейцев», как их здесь называли? А может, она до сих пор не простила этому городу вынужденное бегство и разлуку с любимым? Нелегко было разобраться в своих чувствах.

Квартира, где когда-то жила она с родителями, а ныне обитало семейство сестры Галки, тоже не вызвало у Саши умиления. И жилище было чужое. Даже родная сестра казалась ей просто хорошей знакомой, не более того.