Кладбище домашних животных - Стивен Кинг

Мистер и миссис Голдмэн появились за сорок минут до отлета. Ирвин Голдмэн был аккуратен (и, конечно, не вспотел) в своем кашемировом пальто, несмотря на шестидесятиградусную температуру; он пошел к кассе «Ависа» сдать машину, пока Дори сидела с Рэчел и Элли.

Луис и Голдмэн присоединились к ним одновременно. Луиса несколько пугала возможность сцены «О сын мой!», но он ошибся. Голдмэн держался холодно-вежливо и всего навсего пробормотал приветствие. Быстрый, смущенный взгляд, которым он окинул зятя, подтвердил очевидное: вечером старик был пьян.

Они поднялись по эскалатору и сели в кресла, не разговаривая. Дори нервно вертела роман Эрики Йонг, но так и не открыла его. Она с интересом смотрела на фото, которое держала Элли.

Луис предложил дочери сходить с ним в книжный киоск и выбрать что-нибудь почитать на дорогу.

Элли смотрела на него все с тем же задумчивым видом. Луису это не нравилось. Он нервничал.

— Будешь слушаться дедушку с бабушкой? — спросил ее Луис.

— Да, — ответила она. — Папа, а меня возьмут в школу?

— Не беспокойся, — сказал Луис. — Я позабочусь об этом.

— Я ведь никогда еще не была в школе. Только в садике. Даже не знаю, что дети там делают. Пишут диктанты?

— Все будет хорошо.

— Папа, ты все еще писаешь на дедушку?

Он уставился на нее.

— Почему это ты решила, что я… что я не люблю твоего дедушку, Элли?

Она пожала плечами, словно эта тема не вызывала у нее особого интереса.

— Когда ты говоришь о нем, у тебя всегда такой вид, будто ты описался.

— Элли, нехорошо так говорить.

— Извини.

Она посмотрела на него странным, обреченным взглядом и повернулась к полкам с книгами — Мерсер Мейер, и Морис Сендак, и Ричард Скэрри, и Беатрис Поттер, и старый знакомый доктор Зейс. «Откуда они узнают про все? Или они просто знают? Сколько еще всего знает Элли? И как это влияет на нее? Что за твоим бледным, маленьким личиком, Элли? Будто описался — о Господи!»

— Можно мне взять эти, папа? — она держала доктора Зейса и книгу, которую Луис не помнил из своего детства — историю про маленького Самбо и про то, как тигры однажды получили свою шкуру.

— Да, — сказал он, и они встали в короткую очередь у кассы. — Мы с твоим дедушкой очень любим друг друга.

Он снова подумал об истории его матери про то, как женщина, которая хотела ребенка, «нашла» его. И вспомнил свое дурацкое обещание никогда не лгать свои детям. За последние несколько дней он лгал больше, чем за несколько лет, но старался не думать об этом.

— Да? — и она опять замолчала.

Это молчание тяготило его. Чтобы его нарушить, он спросил:

— Как ты думаешь, тебе в Чикаго будет хорошо?

— Нет.

— Почему нет?

Она посмотрела на него с той же обреченностью.

— Я боюсь.

Он погладил ее по голове.

— Боишься? Дорогая моя, но чего? Ты же не боишься летать в самолете?

— Нет, — сказала она. — Я не знаю, чего, но я боюсь. Папа, мне снилось, что мы пришли на похороны Гэджа, и вот человек открыл гроб — а он пустой. Потом мне шилось, что я дома и гляжу на кроватку Гэджа, а она тоже пустая. Но там была грязь.

«Лазарь, иди вон».

В первый раз за многие месяцы ему вспомнился сон, который он видел после смерти Паскоу — сон, и потом пробуждение на грязной постели, усыпанной хвоей.

Волосы у него на затылке зашевелились.

— Это только сон, — сказал он Элли, и голос его, против ожидания, звучал нормально. — Это пройдет.

— Приезжай к нам скорее, папа, — сказала она, — или давай мы останемся. Хочешь, чтоб мы остались? Я не хочу ехать к дедушке с бабушкой… Я хочу в школу.

— Немного погодя, Элли. Мне нужно, — он замялся, — сделать тут кое-что, а потом я приеду. И там мы решим, что делать дальше.

Он ожидал возражений, готовился к ним и, может быть, даже был бы им рад. Но вместо этого снова воцарилось мертвое, гнетущее молчание. Он мог говорить с ней еще о чем-то, но не осмелился, она и так сказала ему слишком много.

Вскоре после того, как он и Элли вернулись в зал ожидания, объявили посадку. Подкатили трап. Луис обнял жену и крепко поцеловал. Она на мгновение прижалась к нему, а потом отпустила, чтобы он успел поднять Элли и чмокнуть ее в щечку.

Элли серьезно взглянула на него своими загадочными глазами.

— Не хочу ехать, — снова произнесла она, но так тихо, что только Луис смог расслышать это сквозь гомон пассажиров, заходящих в самолет, — и не хочу, чтобы мама ехала.

— Элли, иди, — сказал ей Луис. — Все будет хорошо.

— Со мной-то да, а с тобой? Папа, что будет с тобой?

Очередь начала двигаться. Люди садились на рейс 727.

Рэчел взяла Элли за руку и на какой-то момент встала, задерживая очередь, с глазами, устремленными на своею отца. Луис вспомнил ее раздражительность в последнее время, ее плач и крики.

— Папа!

— Иди, Элли. Пожалуйста.

Рэчел взглянула на Элли и в первый раз заметила ее странный мечтательный вид.

— Элли? — спросила она, удивленная и, как показалось Луису, немного испуганная. — Ты задерживаешь очередь.

Губы Элли дрожали. Потом она пошла вслед за матерью. Она оглянулась на него, и он увидел ужас в ее глазах. Он поднял руку и помахал ей.

Элли не отвечала.

44

Когда Луис вышел из аэропорта, в его мозгу заработал холодный механизм. Он думал о том, что нужно делать в первую очередь. Его ум, достаточно острый, чтобы позволить ему закончить медицинское училище, пока его жена мыла посуду шесть раз в неделю, брал любую проблему в целом, разлагал ее на составные части и делал выводы, как на экзамене. Теперь перед ним стояла очень непростая проблема.

Он отправился в Брюэр, маленький городок на реке Пенобскот недалеко от Бангора. Он поставил машину напротив хозяйственного магазина Уотсона.

— Что вам угодно? — спросил его продавец.

— Так, — отозвался Луис. — Мне нужен сильный фонарик, желательно, прямоугольный — и что-нибудь, чем его прикрыть.

Продавец был маленький тощий человек с высоким лбом и острыми глазами. Он усмехнулся, но не особенно дружелюбно.

— Собираетесь пострелять?

— Что?

— Собираетесь подстрелить оленя сегодня ночью?

— Совсем нет, — сказал Луис без улыбки. — У меня нет лицензии.

Продавец поморгал и решил не проявлять дальнейшего любопытства.

— Иными словами, не лезь не в свое дело, так? Ну что ж, у этого вот большого фонарика нет колпачка, но вы можете приладить к нему кусок войлока. Чтобы сузить луч.

— Так и сделаю, — сказал Луис. — Спасибо за совет.