Массовка - Владислав Выставной

– И что это за силы такие? – насмешливо спросил Данила.

– Тьмы и света, – гордо сказал Херувим. – Ты здесь недолго, но уже мог убедиться на примере своего друга: силы тьмы не остановят крепкие мышцы и хороша реакция…

Улыбка застыл на лице Данилы. Видимо, он прекрасно понял, какой смысл вложил Херувим в свои слова.

– Тебе нужна духовная сила. Мы можем поделиться с тобой. Если ты пойдешь с нами, станешь одним из нас, станешь Достойным…

Артемий едва заметно покачал головой.

Лицо Данилы стало серьезным.

– Я подумаю, – сказал он. – Мне нужно время.

– В том-то и дело, что времени нет, – неожиданно тоскливо протянул Херувим. И голос го снова стал жестким. – Принимай решение. Мы ждем.

Делегация чинно удалилась.

– Психи, – глядя вслед Достойным, сказал Данила.

– Здесь все психи, – заметил Артемий. – Так что слово теряет смысл. Но он прав: вам действительно нужно выбрать сторону. Я предлагаю свою.

Данила снова рассмеялся своим здоровым смехом и крепко хлопнул Артемия по плечу. Артемий кисло улыбнулся и направился к своим нарам. Прошел мимо Седого, который скалился ему в лицо, намериваясь, видимо, завязать беседу. Сел на нары рядом со Стариком.

Старик был занят серьезным делом: сооружал из бумаги замысловатые фигурки людей, животных, какие-то хитроумные абстракции. На носу – допотопные очки в пластмассовой оправе. Где только он взял бумагу?

– Не знал, что вы увлекаетесь оригами, – сказал Артемий.

– Я много, чем увлекаюсь, – туманно сказал Старик. – Особенно тем, что имеет более-менее прикладное значение…

– Вот как? Поделки из бумаги – прикладное значение? Вы что же, торговать ими надумали?

Старик внимательно, поверх очков, посмотрел на Артемия. Вернулся к своему занятию.

– Простите, – смутился Артемий. – Глупая шутка…

– Отчего же, – сказал Старик. – Мысль неплохая. Мне такое просто не приходило в голову. Думаю, здесь многие готовы купить хороший оберег…

– Ах, в этом смысле! – произнес Артемий.

– М-да… Или, к примеру, маленькую такую куколку.

В руки Артемия легла небольшая фигурка человечка. Смешной такой человечек: если нажимать на его бока, он будет двигать ручками и ножками. А за спиной у него – маленькие крылышки…

– Херувим?! – изумленно прошептал Артемий.

Старик отобрал фигурку, засунул под тюфяк.

– Вы это серьезно? – проговорил Артемий. – Техника Вуду – это не шутки…

– А какие здесь могут шутки? – желчно сказал Старик. – Шутки кончились. Пусть будет – на всякий случай…

Артемий задумчиво уставился на расставленные у ног фигурки.

Если его самого эти мракобесы чуть не прикончили за безобидные, в общем, шаманские штучки, то за магическое покушение на лидера Достойных по головке не погладят. Сразу же объявят адептом тьмы и утопят в параше…

Артемий глянул в сторону. Рядом с болезненным любопытством пялился на творчество Старика Глист. Он вдруг издал нечленораздельный булькающий звук, метнулся вперед и неуклюже схватил грязной лапой несколько фигурок. После чего, брызжа слюной от восторга, умчался прочь.

Старик молча посмотрел ему вслед, поправил очки, и принялся доделывать бумажного журавлика.

10

С утра пришлось сделать несколько звонков. Это непросто – пересилить себя, преодолеть быстро нажитые привычки. Прикинуться тем, «нормальным» Павлом, к которому все привыкли. Которому доверяли, которого боялись, чьи слова ловили с жадностью, как голодные воробьи хватают на лету хлебные крошки.

Это необходимо. Надо держать руку на пульсе событий и страховаться. Вокруг лагеря начинались неприятные движения. Вполне ожидаемые, но, все же, нежелательные. Пока сюда сунули нос лишь двое из тех, кого стоило опасаться. Хорошо, что они так и не успели ничего понять и сообщить, куда следует. Да и личная охрана Константина Сергеевича – это, все же, не официальная спецслужба. Остается надеяться, хватятся их не скоро.

Чего не скажешь о злополучном объекте их охраны. М-да… Опознать того тоже будет непросто…

Павел тихо рассмеялся. Нет, он не желал зла даже этому мерзавцу. Просто новая жертва несла божеству очередной заряд забытой уже бодрости. Даже врач при встрече выразил удивление и пробурчал что-то про ремиссию. Конечно, не стоит делиться с доктором своими соображениями о причинах и следствиях…

Как же не хватало здесь его, этого самодовольного выскочки, этого насмешника, властителя судеб, повелителя должников. Переходящему наверняка было бы интересно посмотреть, как его жертва сама учится повелевать таинственными силами.

А, может, и не стоит раньше времени ставить крест на своей жизни? Может, имеет смысл каким-то образом легализовать лагерь? Наладить регулярное обновление массовки, может даже, расширить ее.

В конце-концов, есть деньги, а деньги в нашем мире решают все.

На экранах, в клубах сигаретного дыма проплывали полосатые фигуры, небритые перекошенные лица, обращенные к нему воспаленные глаза. Но хотелось смотреть не на эти картинки, а в дрожащую дымку будущего.

Павел погрузился в кресло и предался призрачным мечтам.

Он, наконец, мог позволить себе улыбаться.

Посреди ночи всех разбудил дикий крик.

– Это он! Он!!! Я видел!

Статисты повскакивали с мест и бросились на голос, хватая, что подворачивалось под руку – палки, самодельные ножи, веревки. У многих сон был тревожный, чуткий. Будто ждали, когда, наконец, раздастся этот ночной клич.

Следом за остальными осторожно отправился и Артемий. Старик идти отказался. Он сердито повернулся на бок, накрывшись с головой грубым одеялом.

На том конце барака происходила какая-то возня. Помимо того, первого голоса, издавшего крик, доносились чьи-то поскуливания и повизгивания. Артемий сразу понял – чьи. Потому не удивился, увидев, как староста барака таскает за волосы отчаянно сопротивляющегося Глиста.

– Это он, он! – кричал староста. – Я сам видел – крался в темноте, а в руках – вот!

Староста неловко схватил и потряс над головой ножом. Нож был не самодельный – самый настоящий, боевой с кровостоком и пилой на верхней кромке.

Воспользовавшись тем, что одна рука у старосты занята, Глист вырвался, заметался в центре людского круга. Но вырваться за плотные ряды статистов оказалось невозможным. На Глиста смотрели страшными взглядами. Тот продолжал скулить и бормотать что-то невнятное. Похоже, он еще не вполне осознал, что попался.

Артемий подумал мельком: Глиста без особых усилий удерживал дохляк-староста. Как же это он умудрился учинить столько кровопролития, да еще душить кого-то подушкой?

Однако чем дальше наблюдал за Глистом, тем больше крепло его убеждение: этот мог.