Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Вадим Розин

Второй ответ предполагает обсуждение данной проблемы с точки зрения представления об объективности. Бердяев писал, что он не верит «в твердость и прочность так называемого «объективного» мира, мира природы и истории. Объективной реальности не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа».

Если принять эти различения, то Бог, эзотерический мир, природа — хорошо известные идеи (Бога, эзотерического мира, природы), вынесенные, объективированные во вне человека, в реальность. Причем Бог — это коллективная (соборная) идея, эзотерическая реальность — идея индивидуальная (эзотерический мир изоморфен внутреннему идеальному миру эзотерика, является его проекцией), природа — идея так же коллективная. Но в отличие от идеи Бога и идеи эзотерического мира, как опирающихся на духовный опыт (соборный и индивидуальный), идея природы опирается на опыт практический — теоретического мышления и (отчасти) инженерии.

Далее возникает альтернатива. Если объективация трактуется натуралистически, то и мир приходится признать противоречивым. Бог, например, ответственен за зло (известная проблема теодицеи), эзотерический мир парадоксально включает в себя Бога, а природа отрицает саму себя как инобытие Бога или изотерической реальности. Если же объективация персонифицируется, как это делает Бердяев, который вводит понятие «несотворенной свободы», то приходят в противоречие личность, Боги мир. Отчасти, конечно, указанные противоречия преодолеваются за счет разделения двух миров — подлинного и неподлинного (горнего и дольнего), но тогда человеку приходится отказаться от обычной жизни и мира.

«Настоящий предмет любви в горием мире, — пишет Плотин. — С ним возможен истинный союз, его можно принять и обладать им по-настоящему, а не только извне, как было бы, если бы мы обнимали его нашими руками из плоти и крови. Каждый, кто испытал это, о чем я говорю: когда душа приближается к нему, вступает с ним в общение, принадлежит ему она получает новую жизнь. В этом состоянии она понимает, что здесь присутствует то, что дает настоящая жизнь, и она ни в чем более не нуждается; напротив, она должна отринуть все остальное и найти покой в общении с Богом: надо стать им одним, далеко отбросив все наши покровы. При этом мы спешим вырваться из материального мира, и нас стесняют цепи, связывающие нас с окружающими вещами: ведь мы хотим слиться с Богом всем своим существом, так, чтобы ни одна частица не осталась ему чуждой… настанет минута, когда созерцание станет постоянным, и тело уже не будет препятствием».

Наконец, если объективации придается чисто гносеологический статус (акта объектирования), то формального противоречия, конечно, нет; объективировать можно любые разнородные установки, но содержательное противоречие остается, а именно, противоречие в самой духовной жизни и деятельности, ориентированных на разные ценности (религиозные, эзотерические, научные). Таким образом, хотя научное, религиозное и эзотерическое мироощущения могут совмещаться и в личности, и в культуре, это совмещение создает определенные проблемы и противоречия в развитии как человеческого духа, так и указанных типов человеческой жизнедеятельности и мышления.

Итак, мы познакомились с эзотерическими учениями Будды, Шри Ауробиндо Гхош, Рудольфа Штейнера, Даниила Андреева, отдельными эзотерическими идеями христианства. Теперь читатель получит представление о дзэн— буддизме, учении Кришнамурти и Карлоса Кастанеды. Завершаться вся работа будет собственными размышлениями автора. Однако прежде чем мы перейдем к изложению идей дзэн-буддизма, хотелось бы еще раз пояснить наш подход к эзотерическим учениям. Эзотерическая действительность — это не действительность «первой природы», с ее неизменными, вечными законами, это действительность в определенной мере духовная и витальная. Эзотерическая истина — не истина естественной науки с ее практической, инженерной ориентацией, направленной во вне человека, на природу. Эзотерическая истина соотносительна с эзотерическим учением и таким же опытом жизни, она адресована прежде всего самому человеку и только через него — внешнему миру. Хотя современная наука и человек ушли в своем развитии, по сравнению с прошлыми столетиями, далеко вперед, тем не менее в силу неоднородности культуры, а также действия традиций всегда существует почва для иных, альтернативных (по отношению к науке) форм мышления и мироощущения. Эзотеризм и является одной из таких форм. В этом смысле гарантии истинности эзотерического знания все же существуют: они в культурном многообразии, в плюрализме разных форм осмысления и объяснения мира и его проблем, в реальной возможности разных опытов жизни. Поэтому вовсе не обязательно принимать на веру эзотерический мир, важно другое — с помощью эзотерического учения критически взглянуть на себя и на мир, попробовать понять альтернативное мироощущение другого человека, задуматься серьезно над фундаментальными вопросами бытия.

Пояснив таким образом отчасти наш подход к эзотерическим учениям, мы можем продолжить путешествие по странам эзотерического мира. На очереди дзэн-буддизм.

ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ

(учение дзэн)

Дзэн — это облако, кочующее в небе…

Он ставит целью освободить ум от всяких препятствий…

Какую бы медитацию дзэн не предлагал,

вещи следует воспринимать такими, каковы они есть,

т. е. снег белый, ворона черная…

Если вы думаете, что уловили его,

то знайте, что это уже не дзэн…

Дзэн, или дзэн-буддизм, парадоксальное, эпатирующее учение, сегодня весьма популярное на Западе, да и у нас. На Востоке же оно занимает подобающее ему скромное место среди многих других эзотерических учений. В строгом смысле это даже не учение, а скорее умозрение, особый образ жизни, особое мироощущение. Однако дзэн был провозглашен, разъяснен (и не раз), оброс литературой, комментариями и в конце концов укоренился в форме учения, родственного буддизму. Но дзэн не был бы дзэном, если бы не отрицал самого себя. Известный японский исследователь и интерпретатор дзэн Судзуки пишет: «Дзэн только указывает путь… Дзэн претендует на свое родство с буддизмом, но все буддийские учения, содержащиеся в Сутрах и Шастрах, с точки зрения дзэна, не больше, чем макулатура, польза которой состоит лишь в том, что с ее помощью можно только смахнуть пыль с интеллекта, но не больше».

Вообще дзэн с колыбели твердит «нет», предварительно сказав нечто утвердительное. Шестой патриарх дзэна — Хой-нэн, с которого, собственно, дзэн себя осознает и исчисляет, в ответ на гатху Шэнь-сю (также претендовавшего на патриаршество)

Древо мудрости есть тело,А гладь зеркальная — душа,Держи их в чистоте всегда,Смотри, чтобы пыль на них не села,

пишет:

Просветленность изначально лишена древа,Она, как светлое зеркало, не является опорой.Природа Будды неизменно чиста и светла.И где же в ней место для пыли мирской?Сердце наше и есть древо Бодхи,А тело — подставка светлого зеркала.Светлое зеркало изначально чисто.И где же может оно загрязниться пылью мирской?

Известно, что этой ответной гатхой Хой-нэн вызвал у Пятого патриарха Хун-женя уверенность в истинном просветлении ее автора, который и стал его преемником. Иногда кажется, что дзэн — просто игра с целью эпатировать собеседника или даже оскорбить его. Однажды монах спросил учителя: «С какой целью пришел с Запада Бодхидхарма (Первый патриарх)?» Учитель сказал: «Передай-ка мне эту подставку», и только монах подал ее, он ударил его этой подставкой (А. Уотс, «Путь Дзэна»). Схватить за нос при разговоре, ударить палкой, промолчать в ответ на вопрос или даже уйти, выкинуть какой-нибудь другой фортель — вещи, вполне ординарные в практике дзэна. Вот еще один пример из Уотса. Учитель пил чай со своими учениками и вдруг бросил одному из них веер со словами: «Что это?». Ученик развернул веер и стал им обмахиваться. «Неплохо, — сказал учитель, — теперь ты», — и сунул веер другому ученику, который тут же сложил его и почесал им шею. Затем он снова раскрыл веер, положил на него кусок пирога и подал учителю. Это понравилось учителю еще больше… Какова же система взглядов, в которой в ответ на вопрос «что это» можно подать кусок пирога?

Внешне дзэн, действительно, мало похож на буддизм. И, тем не менее, именно учение Будды способствовало его формированию. По преданию, это произошло в Китае, в VII–VIII веках и, вероятно, не без влияния идей трактатов «Чжуан-цзы» и «Лао-цзы». Так что, можно сказать, дзэн — это буддизм, своеобразно осмысленный на китайской, а затем и на японской национальной почве; буддизм, оплодотворенный идеями Лао-цзы.