«Если», 2000 № 03 - Роберт Уилсон

Потом я вновь заглянул в винную лавочку на Двадцать восьмой улице, но все полки в ней оказались пусты. То же самое повторилось еще в четырех винных магазинах, которые я посетил.

— Ах ты дрянь! — сказал я пустой улице.

В старой будке на другом конце автомобильной стоянки зазвонил телефон. Он звонил, пока я не торопясь доставал из коробки «полицейский специальный», вскрывал >картонку с патронами и заряжал барабан, и замолчал только после третьего выстрела, когда я попал точно в середину наборного диска.

В ту же минуту зазвонил телефон-автомат через улицу от меня.

— Послушай ты, маленькая дрянь, — рявкнул я, сняв трубку. — Я принимаю твою дурацкую игру, если ты оставишь мне что-нибудь выпить.

Она ответила тут же.

— Найдите меня и остановите — и можете пить сколько угодно, мистер Джейкс, — раздался голос Келли Дэйл.

— Но все будет как было? Все вернется? — Произнося эти слова, я огляделся по сторонам, почти рассчитывая увидеть ее дальше по улице, в соседней телефонной будке.

— Угу, — отозвалась Келли Дэйл. — Вы даже сможете снова отправиться в горы и броситься в ту же шахту. Больше я не стану вмешиваться.

— Так я действительно… упал туда? Я что, умер? И ты — моя кара небесная?

— Му, — ответила Келли Дэйл. — Вы помните два других наших похода в ту эконеделю?

Я на минуту задумался.

— Станция фильтрации воды и дорога через Трэйл-Ридж?..

— Очень хорошо, — сказала Келли Дэйл. — Вы найдете меня в одном из двух мест, что расположено выше над уровнем моря.

— Но шоссе… Оно продолжается дальше на запад или… — начал я и осекся. Я обращался к коротким гудкам в трубке.

В день, когда я застиг Келли Дэйл врасплох неподалеку от горного поселка Уорд, она едва меня не убила. Припомнив свою вьетнамскую выучку, я устроил засаду по всем правилам, выбрав для этого участок, где дорога, проходившая по каньону Левой Руки, начинала взбираться к шоссе Два Пика. В этой части Переднего хребта существовало только три пути, по которым можно было подняться к Континентальному водоразделу[10], и я знал, что Келли изберет самый короткий.

В старом дровяном складе в Уорде я нашел бензопилу. Сам поселок был, разумеется, пуст; впрочем, еще до того, как Келли Дэйл перенесла меня в это место, Уорд не насчитывал более сотни жителей — в основном здесь обитали хиппи, облюбовавшие это место в шестидесятые. Со временем старый шахтерский поселок превратился в свалку, где то и дело попадались брошенные механизмы, недостроенные дома, штабеля дров, горы мусора и полуразломанные бытовки геодезической службы. Засаду я устроил в седловине чуть выше поселка, предварительно спилив две сосны, чтобы блокировать дорогу. Сам я спрятался в осиновой роще и стал ждать.

«Бронко» Келли Дэйл появился на дороге ближе к вечеру. Остановившись у завала, она выбралась из машины и, бросив взгляд на поваленные деревья, посмотрела в мою сторону. Не ожидая подвоха, я вышел из укрытия и шагнул к ней. «Ремингтон» я оставил в роще; со мной был только револьвер, заткнутый за пояс брюк, и нож в ножнах.

— Эй, Келли, — крикнул я, — давай поговорим.

Вместо ответа она нырнула в открытую дверцу «бронко» и схватила мощный лук, сделанный из какого-то темного композита. Прежде чем я успел вымолвить слово, Келли сноровисто приладила стрелу и выпустила ее. Охотничья стрела со стальным зазубренным наконечником, способным нанести опасную рану даже крупному зверю, прошла у меня под левой рукой и, разорвав куртку, зацепив кожу под мышкой, пропахав глубокую борозду в левом боку, вонзилась в ствол осины.

На мгновение я почувствовал себя пришпиленным к дереву; я был беспомощен, как жук, приколотый булавкой к подушечке энтомологической коробки, и мог только смотреть, как Келли Дэйл снова поднимает лук. Я не сомневался: вторая стрела вонзится мне точно под ребра. Но прежде чем Келли Дэйл успела выстрелить во второй раз, я сунул руку под куртку и, выхватив из-за пояса револьвер, выпалил навскидку, практически наугад, не особенно надеясь попасть. Увидев, что Келли бросилась под прикрытие «бронко», я кое-как выдрался из своей порванной куртки и залег за толстым стволом упавшего дерева.

Минуту спустя я услышал, как взревел мотор «бронко», однако не рискнул высунуться из своего укрытия, пока вездеход Келли, без труда перевалив через устроенный мною завал и развернувшись в обратном направлении, не промчался через поселок и не исчез из виду за поворотом петляющей по дну каньона дороги.

Мне понадобилось снова побывать в Боулдере, который на сей раз выглядел, как в начале восьмидесятых, но оставался таким же безлюдным. Я надеялся найти бинты и антибиотики и как следует обработать рану в боку и на руке. Сейчас глубокая борозда на ребрах уже начала зарубцовываться, но она все еще давала о себе знать при каждом резком движении или глубоком вздохе.

Теперь я не расставался с винтовкой ни на минуту.

Невзирая на то, что я в течение двух лет являлся на уроки под хмельком, у окружной комиссии по образованию не хватало духу уволить меня. В моем контракте было специально оговорено, что пока я занимаю должность учителя, каждый случай некомпетентности или нарушения трудовой дисциплины должен быть запротоколирован одним или несколькими представителями школьной или окружной администрации. Кроме того, мне полагалось по меньшей мере три возможности исправиться, причем процедура с аттестацией должна была каждый раз повторяться сначала. На деле же школьная администрация оказалась слишком трусливой, чтобы регистрировать мои промахи. Кроме того, исправляться я не желал, и школьное начальство было очень занято, стараясь, с одной стороны, спрятать меня от комиссии, а с другой — избавиться от пьянчужки в обход законной процедуры.

Но слухи распространялись, и в конце концов в школу прислали доктора Максину Миллард — главного инспектора средних школ округа и изрядную язву: понаблюдать за мной и сделать необходимое количество предупреждений, дать положенное количество возможностей исправиться, а потом вышибить меня законным порядком.

Но я всегда знал, когда именно наша «доктор Макс» должна пожаловать в школу, и сказывался в эти дни больным или по крайней мере, старался не появляться на работе под хмельком. Но потом решил: черт с ними, пусть делают, что хотят.

И они своего добились. Контракт был аннулирован, и меня уволили за три года и два дня до положенной мне досрочной пенсии.

О своей работе я не жалею. Я скучаю только по детям — даже по угрюмым, прыщавым старшеклассникам. И все же малышей, которых я учил в начальной школе, я помню гораздо лучше. И тоскую по ним сильнее.