Я люблю Голливуд - Линдси Келк

— Такова природа романтических жестов.

Я потянулась через стол и сжала его руку, отчего он стал есть еще медленнее.

— Как дела у Дженни? — Алекс разгладил опустевший пакетик с картошкой и принялся за колу. — Она переспала с тем барменом?

Я почувствовала, что зеленею.

— Оказалось, она не готова к новому роману, — выпалила я. — Дженни настолько подавлена расставанием с Джеффом, что я не представляю, как стряхнуть с нее это настроение. Не то чтобы на нее никто не смотрит — она по-прежнему ходит в клубы и развлекается… — Я очень хотела, чтобы Алекс залпом выпил колу и мы смогли бы уединиться в надежных стенах моего номера. — Не знаю, может, перемена обстановки пойдет ей на пользу. Она тут общается со старой подругой, стилисткой, и сама этим балуется, пока я работаю. У нее прямо талант открылся.

— Дженни научилась указывать людям, что делать и чего не делать? — Алекс круговым движением взболтал остатки колы и выпил залпом. — Не мо-жет быть!

В ночь на пятницу я не сомкнула глаз, и вовсе не потому (ну не настолько, как вы можете подумать), что рядом лежал обнаженный Алекс. Хотя я с огромным облегчением вошла в номер, восстановленный во всей своей до-худшей-ночи-в-моей-жизни красе, мне по-прежнему было не по себе. Как я могу лежать рядом с любимым человеком, притворяясь, что все в порядке, когда изменила ему вот на этой самой кровати? Я-то своего бывшего как следует повозила мордой о ветровое стекло, застав его с другой в нашем «рейнджровере»!

На следующее утро я поднялась, приняла душ и оделась, прежде чем Алекс глаза продрал. Мой план был прост: вытащить из Джеймса интервью, отделившись наконец от этой проблемы, вытащить Алекса из отеля и вместе покинуть Лос-Анджелес. В душе я признавала правоту Дженни: ничего никому говорить не надо, а когда мое прискорбное разовое падение останется (географически) далеко позади, в Нью-Йорке все сгладится само собой. Однако сейчас Алекс был здесь, на месте моего преступления, и я чувствовала себя законченной шлюхой.

Я подхватила свою замечательную безотказную сумку и пошла к двери, оставив Алексу записку. До девяти, оставалось еще несколько часов, но Дженни отдала мне ключи от машины, так что можно было не кружить по номеру, только взвинчивая себя. После неловкого знакомства с парковочной системой отеля «Голливуд» я как могла приготовилась к лос-анджелесскому трафику (солнцезащитный крем, помада, темные очки и спутниковый навигатор). Я никогда не водила машины с автоматической коробкой передач, более того, в Америке я вообще ни разу не сидела за рулем, однако все оказалось не сложнее, чем ездить на велосипеде. К сожалению, даже в полседьмого утра в субботу лос-анджелесские дороги не бывают дружественными ни к машинам, ни к великам: я усвоила, что здесь ездят по другой стороне, но поворачивать на красный свет так и не научилась. К счастью, передо мной лежало достаточно прямых дорог, чтобы вволю поблуждать, пока я не догадалась зайти в работавший «Старбакс», взять кофе с булочкой и набрать в навигаторе Гриффит-парк.

Гриффит-парк оказался прекрасным и совершенно непохожим на все, что я видела в Лос-Анджелесе, — более естественным, чем Центральный парк, и за миллион миль от лондонских тщательно ухоженных «газонов». Оставив «мустанг» возле огромного летнего театра, я взяла кофе, воткнула в уши плаги айпода и пошла в парк, следуя за бегунами и людьми с собаками. Двадцать минут я заглушала свои мысли самой громкой музыкой, которая нашлась, и неожиданно для себя оказалась у Гриффитской обсерватории. Прихлебывая остывший кофе, я села на траву и стала смотреть на город, над которым медленно поднималось солнце. Да, вот уж действительно: далеко я забралась.

Отсюда Лос-Анджелес выглядел совсем иначе. Я впервые почувствовала себя вдали от всех и от всего. Тесный высокий Нью-Йорк, тонкий осколок острова, вдохнул и подтянулся, застыв с вознесенной рукой, словно прося внимания остального мира; он заставлял ускорять шаг и тянуться за своими небоскребами, то есть быть такой же высокой и стильной двадцать четыре часа семь дней в неделю. А Лос-Анджелес, при всем своем блеске и славе, отсюда, с холмов, выглядел так, будто только что выдохнул, сбросил узкие туфли и распахнул окно. Дома здесь были ниже, выцветшие от солнца, шире поставленные, а не прижатые друг к другу и устремленные в облака. Лос-Анджелесу с его великолепной уверенностью в себе не требовалось специально привлекать внимание. Теплый и солнечный, он безмолвно намекал на возможность расслабиться и как следует отдохнуть.

Но расслабиться у меня, разумеется, не получилось — в сумке запиликал телефон. Кому я могла понадобиться в такую рань? На дисплее высветилось «Мама дом».

— Алло!

— Энджел?

— Мама?

— Здравствуй, дочка! Я только что о тебе говорила. Ты сейчас с твоим киноактером?

— Мам, почему ты говоришь таким барственным тоном? — спросила я, остро пожалев, что ответила на звонок.

— Не знаю, о чем ты, дорогая, — продолжала мать голосом, которым разговаривала с моими учителями и техником, приходившим устанавливать «Скай плюс». — К нам заходила Шейла, ты же помнишь Шейлу из библиотеки? С ее слов, твой бойфренд раньше встречался с девушкой из фильма, который тебе нравится, — ну, где «охотник за привидениями» уехал в Китай, и она очень красивая, Энджел!

Терпеть такое после первой самостоятельной поездки по дорогам Лос-Анджелеса? Когда я успела превратиться в мазохистку?

— Мама, он не мой бойфренд. Мой бойфренд Алекс, мы это уже выяснили.

— Я понимаю, сейчас модно встречаться сразу с двумя мужчинами, но, Энджел, все кончится слезами, — трещала мать. — Не думай, что я не знаю жизни, я встречалась с другим мужчиной, когда познакомилась с твоим отцом, и, признаюсь, получилась небольшая накладка, но…

— Мам! — крикнула я, обратив на себя внимание нескольких лабрадоров и одного чихуахуа. — У меня с Джеймсом вообще ничего не было, я встречаюсь только с Алексом!

— О-о! — В голосе матери послышалось разочарование — совершенно нелепое, учитывая, что она лично не знакома ни с тем ни с другим. — Ну и зря. Он такой красавчик!

— Ну уж извини.

— Ты звонила нам сказать, что не собираешься замуж за этого актера, или были другие причины? Говори быстрее, мне надо сделать сандвич твоему отцу.

Я набрала воздуха в грудь и медленно выдохнула, следя, как солнце медленно поднимается над городом. Да, все могло сложиться совсем иначе. Не спаси я свою работу в «Лук», могла бы сейчас жевать сандвич в Лондоне на пару с папой.

— Мне просто захотелось вам позвонить, — ответила я, изо всех сил сохраняя спокойствие. — Сказать, что со мной все в порядке и что я не живу с Джеймсом Джейкобсом.