Я люблю Голливуд - Линдси Келк

— Не расстраивайся, та блондинка и правда очень красивая. Не то чтобы ты у меня дурнушка, Энджел, но ты меня поняла. Ты еще долго пробудешь в Лос-Анджелесе? Ты уже купила билет домой?

Я постаралась не обижаться, что мать не считает меня такой же красивой, как Скарлетт Йоханссон. Сами посудите, кто, кроме родной матери, может считать своего ребенка самым красивым в мире? Разве что это мать Скарлетт Йоханссон, и то она будет считать ее сестру тоже красавицей. Правда, не помню, есть у Скарлетт сестра или нет.

— Обязательно об этом спрашивать каждый раз, когда мы созваниваемся? — поинтересовалась я, допивая совершенно холодный кофе. — Не знаю. Возможно, я приеду домой на Рождество, если вы опять не отбудете в круиз.

— Я вовсе не об этом, — укоризненно цокнула языком мать, словно говоря с дурочкой. Что, если вспомнить последнюю неделю, было до некоторой степени справедливо. — Я спрашиваю: когда ты возвращаешься в Нью-Йорк?

— А-а! — Я улыбнулась, глядя на свои шлепанцы. — Домой? В воскресенье.

— Не беспокойся, Энджел, — театрально вздохнула мать. — Мы уже свыклись с мыслью, что ты нас бросила. У тебя теперь новая жизнь, с бойфрендами и подругами. Как там Дженни? Вот уж кто красивая девочка!

— Нормально… — Не зная, что хочу услышать, я вдруг сказала: — Мам, можно тебя кое о чем спросить?

— Что за глупый вопрос, конечно, можно!

— У тебя когда-нибудь были тайны от отца?

Мать секунду молчала.

— Тайны вроде той, когда незнание не причиняет боли, или вроде папиной уверенности, что я сама делаю йоркширский пудинг, а не покупаю «Тетю Бесси»?

— Первое, — с отвращением сказала я.

Какая гадость этот ваш замороженный йоркширский пудинг!

— Конечно, — сказала мать. — В каждых отношениях есть свои маленькие тайны.

— Правда? — Мне вдруг стало немного интересно, какие такие тайны у матери. Надеюсь, не маленькие и грязные (бр-р-р!). — Например?

— Ну во-первых, разумеется, невинная ложь вроде йоркширского пудинга, и жареной картошки, и как для воскресного обеда я однажды приготовила пюре из порошка, потому что ходила в «Синюю монахиню» с твоей тетей Лес, — ответила мать. — Но конечно, есть и другое, о чем твоему отцу знать не стоит. Опирайся на здравый смысл, Энджел, — так строятся любые отношения.

— А ты не думаешь, что он заслуживает правды? — осторожно спросила я. — Разве ты не должна быть с ним честной во всем?

— А ты предпочла бы знать? — Мать говорила медленно, тщательно подбирая каждое слово, что ей в высшей степени несвойственно. — Представь, что кто-нибудь из твоих парней немного выпил на Рождество и поцеловал под омелой девушку из пекарни, и она решила — он влюблен, а он ничего такого не имел в виду, но она поцеловала его в губы, а не в щеку, и…

— Мам, ты что, целовалась с мистером Оуэнсом из булочной?! — закричала я.

— Вот именно из-за такой реакции твой отец ничего об этом не знает, — чопорно ответила мать. — Поэтому, что бы ты ни сделала, я советую тебе не говорить об этом твоему очередному парню, если не хочешь отклеивать его от потолка. Относись ко всему спокойнее, Энджел.

Она была права. Ненавижу, когда так бывает.

— Мам, мне пора ехать. Нужно кое-что сделать до возвращения в Нью-Йорк. Мы летим завтра; да, обязательно позвоню, когда приземлимся, — пообещала я, отлично зная, что не позвоню и что она забудет мои слова еще до того, как начнет резать отцу бутерброды.

— Хорошо, детка. — Мать снова заговорила своим обычным голосом. — Подумай о том, что я сказала. И не говори отцу о йоркширском пудинге. Он скорее простит мне тот поцелуй, чем охлажденные полуфабрикаты.

Уписывая булочку, я в последний раз посмотрела на Лос-Анджелес, пробуждавшийся под утренним солнцем, которое касалось крыш Лос-Фелица подо мной, заливало Голливуд, заглядывало за Голливудские холмы и отражалось бликами от океанских волн и пляжей Венис и Санта-Моника. Встав, я отряхнула джинсы и побрела назад к машине, невольно улыбаясь. Уж если мама умудрилась сохранить в секрете правду о замороженном йоркширском пудинге, не вижу причин, почему бы мне вообще не выбросить инцидент с Джо из памяти.

Через сорок минут я остановилась у «Кофе Бин» взять еще кофе и булочек для Джеймса с Блейком в качестве жеста доброй воли, еле живая после жуткой пытки езды по Лос-Анджелесу. Заметив на дне сумки синие вспышки, я отклеила от руля сведенные пальцы. В отличие от остальных лос-анджелесских водителей, я не могу одновременно вести машину и говорить по сотовому; я едва могу вести машину и одновременно думать. Мне пришли два сообщения. Одно было от Джеймса:

«Не могу вспомнить, где мы договорились встретиться поэтому мы едем к тебе. Встречаемся в баре у бассейна на крыше в 9?»

Блин! Который час?

Восемь сорок.

Блин!

А второе от Алекса:

«Не могу поверить, что ты улизнула тайком. Чувствую себя конкретно использованным. В ожидании твоего возвращения куда-нибудь схожу — вроде брал с собой плавки».

Блин!!

Швырнув сумку и телефон на заднее сиденье, я завела мотор. Больше никогда в жизни слова дурного не скажу о дотошном планировании Блейком графика Джеймса — и никогда не стану договариваться с обезьяной вместо шарманщика. В голове еще успела мелькнуть мысль о неуместности такого сравнения, а потом я втиснулась в плотный поток машин на дороге.

По ощущениям, лифт полз с черепашьей скоростью. Лихорадочно тыча в кнопку «открытая терраса», я чувствовала, как меня покидает едва вернувшееся самообладание. Воображение рисовало, как Джеймс ищет ссоры с Джо, Алекс лезет в драку с Джеймсом, Блейк лезет на конфликт с Алексом, Джо все выбалтывает Алексу.

Выскочив из лифта со всей быстротой, какую позволяли мои шлепанцы, я заранее зажмурилась от ужаса, но вся компания — Джеймс, Блейк и Алекс — сидела за одним столиком. Они пили кофе и о Боже! — смеялись.

— Вот и ты! — Алекс встал и наклонился ко мне для быстрого поцелуя. Я смотрела то на одного, то на другого, задержав взгляд на Блейке, одарившем меня ангельской улыбкой. Ангелочек, знающий что-то, чего не знаю я. — Я тут познакомился с Джеймсом и Блейком.

— Вижу, — сказала я, осторожно присаживаясь и принимая чашку кофе, налитую Джеймсом. При ближайшем рассмотрении Джо в баре не оказалось, слава Богу. — Как прошло знакомство?

— Ну, я ему предъявил за то, что он подставил тебя с этими фото, затем он мне предъявил за то, что я был таким идиотом с этими фото, затем он признался, что поклонник моей группы, и мы решили выпить кофе. — Алекс прищурился от солнца. — А тут и ты появилась.

— Правда? Значит, теперь вы лучшие друзья?