Поправки - Джонатан Франзен

Бриджисты по случаю круиза облачились в униформу – футболки с надписью «Старые бриджисты не умирают, они просто теряют квалификацию». На взгляд Инид, подобная шутка не годилась для тиражирования.

Ветераны бежали, да-да, бежали по направлению к «Лапландской бруснике со льдом».

– Ну конечно, – пробормотала Инид, заметив, какие тут все старые. – Кто еще может позволить себе такой круиз?

Такса, которую тащил на поводке проходивший мимо мужчина, оказалась кислородным баллончиком на роликах, одетым в собачью шубку.

Мимо проплыл толстяк в футболке с надписью «Титаник – корпус».

Всю жизнь тебя каждую минуту дергали, а теперь твой нетерпеливый муж запирается в туалете минимум на пятнадцать минут.

«Старые урологи не умирают, они просто рассасываются».

Даже в менее официальные вечера вроде сегодняшнего, когда форма одежды не регламентировалась, футболки за ужином совершенно неуместны. Инид надела шерстяной костюм и уговорила Альфреда повязать галстук, хотя, учитывая, как он в последнее время орудует ложкой в войне с ужином, галстуки все равно потерпят поражение. Инид уложила их в чемодан целую дюжину. Для нее было важно, что круиз «Нордик-плежелайнз» – роскошь. Она ожидала элегантности и заплатила за нее большие деньги, причем отчасти – из собственных сбережений. Каждая футболка наносила небольшой удар по ее мечте, лишала частички удовольствия.

Ее обижало, что люди богаче ее зачастую были не слишком достойными и привлекательными. Неотесанными и хамоватыми. Быть беднее людей умных и красивых – вот что могло бы утешить. А стоять ступенькой ниже этих жирнюков в футболках, этих любителей анекдотов…

– Я готов, – объявил Альфред, выходя в холл.

Подымаясь на лифте в столовый зал «Серен Кьеркегор», он взял Инид за руку. Когда он держал ее за руку, Инид чувствовала себя замужней женщиной, знала свое место в мире и могла бы примириться со старостью, но и тут ей не дано было забыть, как она мечтала держаться за руку мужа в те годы и десятилетия, когда он вечно мчался на два шага впереди. Теперь его рука стала смиренной и жалкой. Даже дрожь, которая со стороны казалась неукротимой, на ощупь была совсем легкой. Однако Инид чувствовала, что, как только он выпустит ее руку, тремор возобновится с прежней силой.

Путешественников, не принадлежавших к той или иной организации, усаживали за отдельные столы для «неприсоединившихся». К радости Инид, высоко ценившей пестрые по национальному составу компании (лишь бы без зазнайства), рядом с ней за столом оказались двое норвежцев и двое шведов. Из европейских стран Инид предпочитала те, что поменьше. Можно узнать какой-нибудь любопытный шведский обычай или факт из норвежской жизни и не переживать из-за своего невежества в области немецкой музыки, французской литературы или итальянского искусства. Взять, к примеру, этот их тост, «сколь!», или факт, о котором мистер и миссис Нигрен из Осло известили сотрапезников как раз в тот миг, когда Ламберты заняли последние два места за столом; Норвегия-де является крупнейшим в Европе поставщиком сырой нефти.

Первым делом Инид обратилась к соседу по левую руку, мистеру Сёдербладу, пожилому шведу в солидном синем блейзере, с аскотским галстуком.

– Каковы ваши впечатления? – спросила она. – Это судно – вправду совершенно настоящее?

– Вроде бы держится на воде, – улыбнулся в ответ мистер Сёдерблад, – несмотря на большую волну.

Инид прибавила громкости, чтобы собеседник лучше ее понял:

– Я имею в виду: это НАСТОЯЩЕЕ СКАНДИНАВСКОЕ судно?

– Да-да, разумеется, – ответил мистер Сёдерблад. – Но вообще-то все в мире становится все более и более американским, вы не находите?

– Но как вы считаете: здесь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТОЧНО передана атмосфера НАСТОЯЩЕГО СКАНДИНАВСКОГО СУДНА? – допытывалась Инид.

– Вообще-то этот корабль получше многих скандинавских. Нам с женой пока что все очень нравится.

Инид прекратила расспросы, так и не уверившись, что мистер Сёдерблад понял, к чему она клонит. А хотелось ей, чтобы Европа оставалась Европой. Они с Альфредом пять раз ездили в Старый Свет в отпуск и дважды в командировку, можно сказать, всего около десятка поездок, так что приятельницам, собиравшимся путешествовать по Испании или Франции, Инид говорила со вздохом, что с нее уже достаточно. Но безумно раздражалась, когда ближайшая ее подруга, Беа Мейснер, прикидывалась столь же пресыщенной: «Так надоело мотаться в Санкт-Мориц к внукам на дни рождения» и т. п. Туповатая и бессовестно красивая дочка Беа, Синди, подцепила австрийца, врача спортивной команды, некоего фон-как-бишь-его, который и сам выиграл бронзовую олимпийскую медаль в гигантском слаломе. Беа поддерживала с Инид близкие отношения, и это можно было бы счесть торжеством дружеской преданности вопреки социальным различиям, если б Инид не помнила очень хорошо, что именно благодаря крупным вложениям в акции «Эри-Белт» накануне слияния компании с «Мидленд-Пасифик» Чак Мейснер приобрел особняк в Парадайз-Вэлли. Чак стал президентом правления в своем банке, а Альфред застрял на вторых ролях в «Мидленд-Пасифик», сбережения вкладывал в не защищенную от инфляции ренту, так что Ламберты не смогли бы позволить себе круиз такого уровня, как «Нордик-плежелайнз», не запусти Инид руку в свои личные накопления. А сделала она это, чтобы не лопнуть от зависти.

– Моя ближайшая сент-джудская подруга отдыхает в Санкт-Морице, – не дожидаясь удобного случая, крикнула она в сторону симпатичной супруги мистера Сёдерблада. – Ее зять-австриец невероятно преуспевает, у него там шале!

Миссис Сёдерблад казалась украшением из драгоценного металла, слегка помятым и потускневшим от прикосновений мистера Сёдерблада. Помада, краска для волос, тени для век и лак для ногтей переливались платиновыми оттенками; вечернее платье из серебристой парчи открывало загорелые плечи и силиконовую грудь.

– Санкт-Мориц очень красив, – ответила шведка. – Я много раз выступала в Санкт-Морице.

– ВЫ АКТРИСА?! – прокричала Инид.

– Сигне вела свою программу, – поспешно уточнил мистер Сёдерблад.

– На этих альпийских курортах ужасная дороговизна. – Норвежка, миссис Нигрен, даже содрогнулась. Большие круглые очки и разбегавшиеся во все стороны от глаз морщинки делали ее похожей на богомола. Внешне она составляла полную противоположность загорелой Сёдербладше. – С другой стороны, – продолжила она, – мы, норвежцы, естественно, очень привередливы: у нас даже в некоторых городских парках имеется первоклассная лыжня. Такого нигде больше не найдешь.

– Разумеется, нужно различать альпийский горнолыжный спорт, – вступил в разговор мистер Нигрен, высоченный, с ушами, похожими на телячьи отбивные, – и северные лыжные гонки. Норвегия стала родиной выдающихся горнолыжников – назову Хьетиля Андре Омодта в надежде, что он достаточно известен, – но вынужден признать, что в этом виде спорта мы не всегда были на высоте. А вот лыжные гонки – совсем другое дело. Можно с уверенностью сказать, что мы получаем здесь свою законную долю наград, и даже сверх того.

– Норвежцы – чудовищные зануды, – хрипло прошептал мистер Сёдерблад на ухо Инид.

Еще двое «неприсоединившихся» за их столом, красивая пожилая пара по фамилии Рот из Чаддс-Форда, штат Пенсильвания, вовлекли в разговор Альфреда и тем самым ненароком оказали Инид огромную любезность. Лицо Альфреда раскраснелось от горячего супа, от борьбы с ложкой, а вероятно, и от стараний не замечать ослепительного декольте Сёдербладши. Он объяснял Ротам, каким образом океанский лайнер сохраняет остойчивость. Мистер Рот, интеллигентного вида мужчина при галстуке-бабочке и в роговых очках, за стеклами которых глаза казались неестественно большими, забрасывал Альфреда детальными вопросами и подхватывал ответы с почти пугающим проворством.

Миссис Рот больше уделяла внимания Инид, нежели Альфреду. Это была маленькая женщина лет шестидесяти пяти, похожая на красивого ребенка. Локти ее едва доставали до стола. Стрижка под пажа, черные волосы с проседью, огромные голубые глаза, беззастенчиво смотревшие на Инид – взгляд не то очень умного, не то очень глупого человека. Пристальный, упорный взгляд, изголодавшийся по общению. Инид сразу сообразила, что миссис Рот станет ей либо ближайшей подругой на корабле, либо беспощадной соперницей, и едва ли не кокетливо уклонялась от разговора, вроде бы даже не замечая соседку. Пока подавали бифштексы и убирали выпотрошенных омаров, Инид забрасывала мистера Сёдерблада вопросами насчет его работы – он имел какое-то отношение к торговле оружием, – а тот их легко отбивал. Инид впитывала голубой взгляд миссис Рот заодно с завистью, какую – она была уверена – «неприсоединившиеся» вызывали у публики за соседними столиками. Этой массе в футболках «неприсоединившиеся» наверняка кажутся сливками общества. Тут имелось нечто незаурядное: изящество, галстуки, даже один аскотский. Признаки изыска.