Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

– Не смотри на полковника, Юджиния. Ему двадцать восемь, все впереди…

Принесли баранину, Джованни достал из кармана пальто пожелтевшие брошюры:

– Хочу взять в Блетчли-парк.

Ценные вещи из особняков отправили в Мейденхед, осенью:

– Чтобы под рукой остались, – объяснил Джованни, – это семейная история… – они рассматривали «Мученичество Бронзового Креста», издания типографии Пьетро ди Амальфи, времен Кромвеля. За кофе, Стивен сказал:

– Гитлер, думаю, воспользуется, в Норвегии, поддержкой местного нациста, Квислинга. Если бы мы его опередили, ввели войска в страну… – Юджиния покачала головой:

– Парламент не проголосует. Норвегия нейтральна, мы не имеем права оккупировать страну… – на больших, вокзальных часах стрелка подобралась к двум часам дня. В динамиках зашуршало: «Бристольский экспресс прибывает на четвертую платформу».

Двери вагонов распахнулись, на перроне толкались носильщики. Высокий, красивый молодой мужчина, с загорелым лицом, вежливо попрощался с соседями, по отделению. Он был мексиканцем, но по-английски говорил свободно, с милым акцентом. Мистер Куарон, по его словам, приехал в Британию корреспондентом, от газеты El Universal. У него имелись все необходимые удостоверения. Документы он показал в бристольском порту, сойдя с борта корабля, рейсом из Дублина. В Ирландию мистер Куарон прибыл из Веракруса.

Подхватив саквояж, он сверился с адресом, в записной книжке. Комнату в пансионе, в Блумсбери, он заказал телеграммой, из Бристоля. Ему надо было доехать до станции метро «Рассел-сквер». В кармане у мистера Куарона лежал изданный в Мехико путеводитель по Лондону. Он, невольно, полюбовался картой метро:

– Отличная работа, сразу понятно. Вокзал Кингс-Кросс и пересадка. Не хуже, чем в Нью-Йорке. Нам бы подобные схемы завести… – Петр Воронов направился к входу в метро, обозначенному красным кругом.

Холостяцкий обед, перед свадьбой, Питеру пришлось устраивать два раза. В среду он собрал в «Лэнгхеме», в отдельном зале, деловых партнеров и клиентов, а в четверг позвонил Маленькому Джону, на Ладгейт-Хилл, и кузену Стивену, на Брук-стрит. Дядя Джованни рассмеялся, когда Питер пригласил и его к Скиннеру:

– Милый, с меня хватило шампанского в «Лэнгхеме». Посидите втроем, вы молодые… – Питер, каждый день, говорил с невестой по телефону. Тони давала трубку Уильяму. Питер, улыбаясь, слушал лепет мальчика. Он и сейчас улыбался, сидя в кабинке у Скиннера, ожидая кузенов.

Питер, с матерью и Стивеном, пообедал у Майеров, в Хэмпстеде. Юджиния забрала Клару из госпиталя. Питер, никак не мог отвести глаз от маленького Аарона. Он понял, что еще ни разу не видел новорожденных детей:

– Уильям на свет появился, когда я в Германии жил… – он смотрел на счастливые лица Майеров, на мальчика, спавшего в простом, шерстяном одеяльце. Нежное личико странно напоминало цветок. Темные волосы выбивались из-под чепчика. Когда они ехали к дому, ребенок проснулся. Питер увидел глубокие глаза, цвета кофе:

– Он похож на вас, миссис Клара… – весело сказал мужчина, – и на мистера Людвига тоже.

Питер сел за руль лимузина матери. Юджиния пока не отказывалась от машины. Леди Кроу, как депутату парламента, полагались отдельные талоны на бензин. Завтракая на Ганновер-сквер, мать заметила:

– Когда сэр Уинстон станет премьером, я поставлю машину в гараж. Лондонские предприятия можно навещать, пользуясь метро. На север отправлюсь обычным поездом, как ты делаешь.

Питер припарковал машину рядом с ухоженным палисадником Майеров. Входная дверь была открыта:

– Не волнуйтесь, – успокоила их леди Кроу, – наверняка, полковник с детьми играет.

Уезжая в госпиталь, они оставили Стивена за няню. Кузен, растерянно, шепнул Питеру: «Что мне делать? Я никогда…»

– Заодно познакомишься, – Питер выглянул в окно. Девочки вскапывали грядку. Пауль возился с деревяшками, у сарая:

– Они очень хорошие, – уверил Питер кузена, – поговори с ними о самолетах. Они сюда на корабле плыли, ни разу в воздух не поднимались… – по возвращении выяснилось, что полковник не только говорил, но и показывал. Пауль принес родителям ловко вырезанную игрушку. Девочки, за обедом, не отходили от Стивена. Кузен усмехнулся:

– Я им о первом Вороне рассказал, клинком дал поиграть. Осторожно, конечно… – торопливо добавил полковник, – чтобы они не порезались.

Стивен вспоминал зачарованные глаза девчонок, мягкие, пахнущие свежестью косы, аккуратные, серой шерсти платьица, с передниками. Адель и Сабина провели его по дому, в сопровождении кота. Томас сначала, недоверчиво обнюхивал полковника, а в детской запрыгнул ему на колени. Стивен почесал черную, мягкую шерстку:

– Ты у нас путешественник, из Судет до Лондона добрался.

Сабина погладила кота:

– Томас всегда с нами жил, дядя Стивен… – он слушал бойкий английский язык девочек:

– Они маленькие были, в Чехии. Они не помнят ничего. Они думают, что Пауль их брат, что они сестры… – Стивен спросил у кузена, что произошло с родителями Сабины. Питер помрачнел:

– Я проверял, по возвращении в Берлин. Их даже до концентрационного лагеря не довезли. Расстреляли, под Лейпцигом. Триста человек, все из Судет… – они курили в саду дома Майеров. Из кухни доносилось шипение газовых горелок. Леди Кроу, с девочками, готовила обед.

– Как расстреляли? – Стивен похолодел:

– Питер, но что случится с евреями, оставшимися в Германии, с польскими евреями? Их миллион, даже больше… – они замолчали. Миссис Майер, наверху, кормила ребенка. Людвиг и Пауль, в сарае, склонились над верстаком.

– Они построят новые концентрационные лагеря, – устало сказал Питер, – то есть сначала… – он вспомнил давний разговор с Генрихом, перед отъездом из Берлина, – сначала они переселят евреев в гетто, как в средние века. Станут использовать их, как рабочую силу, для производства.

Генрих сказал Питеру, что настоит на подобном пути:

– Люди смогут сбежать… – Генрих запнулся:

– Наверное. Куда угодно, хоть на территории, занятые Сталиным. Пока это безопасней. Питер… – он взглянул на друга, – скажи… – Генрих махнул рукой на запад, – скажи, что Гитлер собирается атаковать Британию и Францию, после Польши. Он не успокоится, пока не захватит всю Европу. Вам… то есть нам, надо действовать, ударить первыми. Пусть бомбят Германию, заводы, железные дороги… – светило яркое, весеннее солнце. Из кухни пахло едой, Питер услышал голос матери:

– Спасибо, мои хорошие. Накроем на стол, и всех позовем. Ваша мама спустится, а, если маленький проснется, мы в спальню обед отнесем… – на крыше сарая ворковали голуби.

– Странная война… – вспомнил Питер, – я говорил его светлости, покойному, когда из Берлина вернулся, и Маленькому Джону говорил. Гитлер хитер, он хочет усыпить нашу бдительность. Почему мы его не опережаем, почему не идем в наступление? – Стивен прислонился к рассохшейся двери дома:

– Ничем хорошим промедление не закончится, – коротко сказал полковник, – мы до конца жизни не отмоемся, Питер. Преступление сидеть, сложа руки, и ничего не делать, когда Гитлер убивает людей, потому, что они евреи. Или что ты мне о Пауле рассказывал… – мальчик высунулся из сарая, солнце заиграло в светлых волосах. Он широко, счастливо улыбался. Стивен слышал из сарая, мягкий голос Людвига:

– Пауль не такой ребенок, как все. Когда миссис Клара его приютила, она даже не знала, жив ее муж, или нет. И Сабину она взяла… – вспомнив покойную Изабеллу, полковник пообещал себе:

– У нас появится много детей, обязательно. Не страшно, что война. Я встречу девушку, которую полюблю, как было с ней, с Изабеллой. Дочку назовем в честь Констанцы… – он старался не думать о сестре. Полковник, только иногда, смотрел на единственный снимок, в альбоме:

– Даже могилы не осталось, как от родителей…

Стивен ходил в церковь, но отпевать Констанцу отказался. Он не захотел добавлять имя сестры к памятнику на кладбище, в Мейденхеде. Стивен и сам не знал, почему не стал этого делать.

Дом оказался маленьким, но чистым и уютным. Пауль медленно, запинаясь, рассказал Стивену, что они с сестрами убирают, ухаживают за котом и курицами, и занимаются огородом. Мальчик показал книги с тетрадями:

– Адель… и Сабина… ходят в школу, к маме… Я работаю, с папой… Мы на метро ездим, – Пауль вынул бумажный пропуск, с фотографией: «Папа и мама меня… учат…»

Стивен прочел, что Пауль Майер, двенадцати лет, является подмастерьем столяра, на верфи R.& H. Green and Silley Weir Ltd, на Собачьем острове. Мистер Майер трудился в инженерном бюро верфи. Людвиг взял отпуск за свой счет, на неделю, чтобы помочь жене с ребенком.

Когда они ехали домой, Стивен, осторожно, сказал:

– Миссис Майер до осени на работу не вернется, тетя Юджиния… – леди Кроу кивнула: