Никогда с тобой - Адалин Черно

— Я серьезно. Или можешь остаться там и подождать меня.

— А ты долго?!

— Как хочешь, — пожимаю плечами и разворачиваюсь, делая вид, что собираюсь отойти.

— Ладно-ладно, — поспешно сообщает. — Я попробую.

Распахиваю руки, чтобы продемонстрировать готовность ее поймать. Инфузория закатывает глаза и начинает спускаться. Одна ступенька, две… на последних я надеюсь на то, что она споткнется. Отказываюсь в это верить, но ведь смотрю с ожиданием…

Правда, когда Соня все же спотыкается зачем-то отхожу. Шарахаюсь от нее, как от огня, но она и так врезается в меня со всей силы. Вдавливается своей грудью в мою и хватается руками за плечи. Она странно на меня действует. Ядовито. Я не успеваю ее коснуться, как внутри все вскипает. Руки на ее талии смыкаю на автомате и к себе прижимаю сильнее. Отпускаю только тогда, когда слышу ее едва различимый писк. Разжимаю руки и позволяю ей отойти. Сам следую к морю, поднимаю стаканы с глинтвейном и делаю большой глоток. Протягиваю один ей.

— Что это? — берет стаканчик в руки. — Кофе?

— Почти.

— Пахнет вкусно, — сообщает после того, как принюхивается. — Специями.

— Попробуй.

Она делает глоток, смешно причмокивает и облизывает губы. Мать вашу, ее язык просто проходится по губам, а у меня просто… мурашки по коже и каменный стояк. На такой простой жест такая неадекватная реакция.

— Так что это? — спрашивает искренне.

— Серьезно? Никогда не пробовала глинтвейн?

— Не-а, — хмурится и делает еще глоток.

Смотрю на инфузорию с подозрением. Она где вообще выросла, блин? Давно совершеннолетняя, а о существовании глинтвейна не знает? Судя по ее мамашке, не скажешь, что там монашеские взгляды. Муженек умер, а она ради бабок в койку к другому прыгнула и хуй на дочь положила. Интересно, инфузория уже поняла, что нахрен маме не нужна, или еще нет?