Мои воспоминания о Восточной Африке - Отто Леттов-Форбек

Губернатор остался при армии и после очищения нами нашей колониальной области. По закону, который, конечно, не предусматривал случая войны в колониях с европейской державой, высшее военное командование принадлежало ему. Этому праву он придавал чрезвычайно стеснительное для командующего толкование и много раз очень неудачно вторгался в круг моей деятельности. Раньше против этого я был бессилен и потому очень ценил, что, по крайней мере теперь, за пределами колониальной области, у меня оказались развязаны руки. Ведь если я и не соглашался с требованиями губернатора, то необходимо понять, что в крайне тяжелой военной обстановке существовало достаточно противоречий во мнениях, а это чрезвычайно затрудняло работу военного начальника, с которого можно было снять только формальную ответственность, но ни в коем случае не моральную

В то время я не всегда был достаточно мягок и внимателен с окружавшими меня людьми. Случалось, что именно офицеры штаба, работавшие с большой преданностью делу и достойные признательности, иногда терпели несправедливые упреки. Если они тем не менее не приходили в дурное расположение духа и бодро продолжали дальнейшую работу, то за это им следует принести особую благодарность. Именно благодаря их работе удалось при таких неблагоприятных обстоятельствах достигнуть успеха, который все охотно приписывают исключительно одному мне. Я, с давних пор дорожа дружескими, товарищескими отношениями, желал, конечно, лучшего положения чем то, при котором все сотрудники немного ворчали. К счастью, это было только временно.

Наше положение было теперь таково, что при встрече с противники мы не могли справляться об его силах. У нас не было времени для продолжительных разведок. Может быть, этому следует приписать ту твердость и решительность, которая привела к тому, что при столкновениях с португальскими войсками в течение декабря было захвачено три укрепленных лагеря. Решающее значение при этих предприятиях имели младшие начальники, которые иногда впереди всех бросались на неприятеля. Они не должны были терять времени и потому не ожидали особых приказаний. Лейтенант резерва Кемпнер, двигавшийся с 11 ротой в авангарде вверх по реке Лудженде, наткнулся 2 декабря у Нангвале на укрепленный португальский лагерь. Как и большинство португальских лагерей, он был расположен на голой возвышенности с широким обстрелом. Доблестная 11 рота немедленно развернулась и двинулась в атаку по открытому пространству шириной в 300 метров. Аскари несли полное походное снаряжение и не могли развить такой скорости, как ротный командир и его эфенди (черный офицер). Последние вскочили на бруствер и оттуда - внутрь неприятельского укрепления, оказавшись на некоторое время совсем одни среди неприятельского гарнизона силой около взвода. Неприятель, по-видимому, настолько растерялся, что под впечатлением "ура" наших налетевших, как буря, аскари немедленно исполнил приказ - сдать оружие. Кроме того, следует упомянуть, что в наши руки попал склад боевых патронов и продовольствия, которых хватило для всего войска на несколько дней.

Меня серьезно беспокоила судьба капитана Геринга, об отряде которого не было никаких сведений. По поводу генерала Вале, который двигался вверх по реке Хиулези, было известно только, что он разбил и уничтожил в горах Мкула португальский отряд из нескольких рот, занимавший укрепленную позицию. Попытка установить связь с ним при помощи гелиографа успеха не имела, хотя португальцы с гор Мкула отчетливо видели наши сигналы из Нангвале.

Капитану Штеммерману удалось после многодневной осады взять одно сильное укрепление, бому Хао, которая упорно оборонялась противником. Так как на успех штурма рассчитывать было нельзя, то неприятеля отрезали от воды; его положение в окопах сделалось невыносимым, и он принужден был сдаться.

Мы потеряли, между прочим, несколько хороших черных унтер-офицеров и офицеров.

В день боя у Нангвале я отсутствовал, так как должен был устранить задержки в движении следующих сзади рот и позаботиться, чтобы этот марш шел по намеченному плану. Затем, ускорив свое движение, я легко наверстал задержку и прибыл в Нангвале настолько своевременно, что успел принять на себя распределение добычи.

Все-таки в самом лучшем случае мы жили одним днем. У Нангвале, где полгода тому назад наши войска нашли такой богатый местными средствами район, картина теперь совершенно изменилась. Кроме захваченных запасов, здесь положительно ничего не имелось; даже дичь была или перебита, или разогнана. Это стало немалым разочарованием, так как я рассчитывал избавиться от тяжелых продовольственных затруднений. Поэтому части пришлось опять разделить. По сведениям от пленных и из захваченных бумаг, выяснилось, что гарнизон в Нангвале снабжался продовольствием при помощи колонн носильщиков, приходивших издалека из района Мвалиа. Следовательно, там можно было кое-что найти.

5 декабря капитан Кель с 5 ротами, одним орудием и колонной носильщиков боевых припасов выступил из Нангвале в район Мвалия-Медо. Я сам продолжал движение вверх по Лудженде. К счастью, оправдались заявления лейтенанта резерва фон-Шербенинга и других европейцев, производивших раньше разведки с патрулями в этой местности. Они говорили, что скоро мы вступим в область, богатую продовольствием. Однако запасы оказались не особенно обильными, и мы были очень довольны, что охота опять покрывала большую часть нашей потребности в пище. Действительно, большое количество гиппопотамов, встречавшихся в реке на протяжении нескольких переходов, иногда большими стадами, от 15 до 20 голов, сделалось для нас существенной поддержкой, И я не мог отказать себе в удовольствии выстрелить в голову сильного гиппопотама; животное сразу шло ко дну, образуя над собой водоворот, как тонущее судно. Спустя некоторое время оно опять всплывало на поверхность воды с поднятыми кверху ногами и только слабо билось. Тогда его притягивали к берегу при помощи каната.

Здесь в большом количестве водятся крокодилы, от чего следовало быть осторожным, и мы потеряли из-за них много хорошей добычи. Жареное мясо гиппопотама напоминало вкусом жесткое воловье мясо, при чем язык этого животного особенно вкусен. Но самое главное, это - превосходный жир, который войска быстро научились готовить. Его белоснежный аппетитный цвет был теперь совсем другим, чем у грязно-желтого жира во время первых попыток у Руфиджи.

Во время моих многочисленных разведывательных и охотничьих скитаний в лесах сопровождавшие меня аскари и люди, которых мы брали с собой для переноски дичи, выдали мне некоторые тайны африканского кустарника и леса. Мы давно уже выучились готовить очень хорошее кушанье из различных лиственных растений (называемых млендой); теперь туземцы показали мне новые очень вкусные дикие плоды. Мы также узнали, что косточки от плода мбинджи, мякоть которого содержащит синильную кислоту, лишены яда и в жареном виде представляют исключительно вкусное блюдо, напоминающее наши орехи.