Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Гилберт опустил голову, чувствуя, что просто разваливается.

Он ничего не мог сделать. Джонатана убили, а Лабиринт вновь перестроился, так легко и просто, будто ничего сверхъестественного не случилось. Он позволил Иснану скрыться, а тьме — поглотить их, запутать и сбить с пути, но лишь для того, чтобы снова атаковать. И Гилберт никак не мог этому помешать. Он знал, что должен взять себя в руки, потому что Клаудия, как бы смелой и решительной ни была, не справится с опасностью, которую подготовил им Лабиринт. Она была лишь человеком, а он — чистокровным великаном. Может, в сравнении с сальваторами он и был слаб, а Лабиринт даже не считал его за угрозу, но Гилберт сумеет выиграть хотя бы несколько минут, в этом он был уверен.

Вот только он не мог пошевелиться. Он разваливался на части, чувствовал, как внутри него зреет пустота, как рыдания сжимают горло, и ничего не мог с этим поделать. Он устал от боли и смерти, хотел, чтобы всё это закончилось, кануло в небытие и больше никогда не касалось его.

С каждой секундой, с которой всадники приближались к ним, земля дрожала всё сильнее. Никто не двигался, как и требовала Клаудия. Кит даже не поднял головы. Марселин едва заметно трясла ладонями, будто не знала, кому броситься помогать, и вместе с тем наверняка боролась со случившимся. Николас держал руки за спиной, словно готовился в любой момент использовать магию.

Гилберт не представлял, как им удаётся вообще стоять на ногах. Когда воздух прорезало отчётливое ржание лошадей, он повернул голову к Энцеладу, уверенный, что тот будет единственным, кто не послушался Клаудию, что он будет рвать и метать из-за того, что Иснан сбежал. Но Энцелад стоял, не шевелясь, отрешённо смотрел на Джонатана и будто нехотя косился на Пайпер. Кинжал, которым он угрожал Иснану, валялся у его ног. Там же, где и лук Дионы. Гилберт знал: Энцелад никогда не позволит себе обращаться с оружием столь пренебрежительно, с оружием сестры — тем более.

Это открытие было слишком неприятным. Гилберт открыл рот, думая, что справится и сможет облечь мысли в слова, что, наконец, соберётся, но этого не произошло. Лошади заржали громче, заскрипела кожа и лязгнул металл. Гилберт напрягся. Клаудия же, не обратив внимания на направленные на них мечи и стрелы, уверенно шагнула вперёд, в свет магического пламени, зависшего над рукой одного из мужчин.

Клаудия низко склонила голову, завела руку за спину и крутанула ладонью. Стелла мгновенно опустила голову. Гилберт, сглотнув, переглянулся со Стефаном Марселин и повторил вслед за ними. Всё внутри него клокотало от боли и гнева, и желание наброситься на противника едва не перебарывало разумные доводы. Однако Гилберт ещё держался за одну простую мысль: если бы Клаудии грозила смерть, Фортинбрас бы её защитил. В этом никто бы не сомневался.

— Смею предположить, — громко, властно начала Клаудия, выпрямившись и гордо расправив плечи, — вы решили, будто мы — твари, обошедшие границы дома Бехар?

— Магия вышла из равновесия, — в том же тоне ответил ей маг, так и не спустившись на землю.

Судя по звуку, Клаудия насмешливо фыркнула.

— Да, такое бывает, когда сразу трое сальваторов пытаются сделать что-то невозможное.

Гилберт поражённо вскинул голову. Она вообще понимает, что творит?..

— Значит, это правда, — задумчиво пробормотал мужчина, обводя их медленным сосредоточенным взглядом. — Сальваторы здесь, в этом мире. И что привело вас сюда?

Клаудия промолчала. Краем глаза Гилберт заметил, как Фортинбрас, наконец, поднялся. Он мягко отпустил Пайпер, которая даже не заметила этого, выпрямился во весь и рост и ледяным тоном объявил:

— Как Третий сальватор и генерал Омаги, я прошу встречи с леди Эдон и её помощи.

Маг, который, очевидно, возглавлял всех всадников, на мгновение растерялся. Гилберт заметил, как его озадаченный взгляд скользнул по Фортинбрасу, пятнам крови на его одежде, — демонической чёрной, великанской синей и человеческой красной, — по Пайпер, не реагировавшей на Марселин, присевшую рядом, пока, наконец, не остановился на теле Джонатана. Губы мага дрогнули, как и пламя над его рукой.

— Кто они? — всё-таки спросил он, едва не выдавив из себя слова.

— Люди, в которых леди Эдон может заинтересоваться.

— Это не ответ.

— Это тот ответ, которого вам должно быть достаточно.

Атмосфера мгновенно накалилась. Если за мгновения до этого лучники, казалось бы, лишь немного ослабили бдительность и были готовы опустить оружие, то теперь они вновь прожигали их предупреждающими взглядами. Настоящее чудо, что они ещё не выстрелили. Неужели это из-за Клаудии, заговорившей первой, и Фортинбраса, решившего вступить в разговор?

— Хочу напомнить вам, что я прекрасно знаю дорогу, — как бы между прочим произнёс Фортинбрас, но Гилберт хорошо уловил, как дрогнул его голос в начале. — И я могу спокойно провести своих спутников к крепости. Но я прошу о помощи вас, зная, что вы поступите правильно. В интересах леди Эдон принять нас, как почётных гостей, и оказать нам помощь.

— И с чего же леди вам помогать?

Фортинбрас шагнул вперёд, и пламя, сиявшее над рукой мага, погасло. Мужчины упал с лошади, будто его кто-то сдёрнул, и распластался на земле. Меньше, чем за секунду, две стрелы просвистели в воздухе, замерли, столкнувшись в невидимой преградой, и рассыпались. Маленькие хлопья пепла даже не успели коснуться земли, когда были пущены ещё три стрелы, которых постигла та же участь.

Фортинбрас остановился возле мужчины и, склонив голову, медленно и чётко повторил:

— Я дал вам тот ответ, которого вам должно было быть достаточно. И я позабочусь о том, чтобы леди Эдон узнала о ваших сомнениях и неповиновении. А теперь вставай! — рявкнул Фортинбрас, и мужчина тут же поднялся, ошалело смотря перед собой. — Сам откроешь портал на территорию крепости или мне сломать все защитные барьеры?

Мужчина сглотнул и поднял руку. Лучники и рыцари, бормоча что-то себе под нос, убрали оружие.

— Так-то лучше, — снисходительно добавил Фортинбрас. — Открывай портал. Нико! — громче бросил он, повернувшись к юноше. — Я знаю, что это очень тяжело, но мне потребуется твоя помощь.

Николас торопливо кивнул, а после, проследив за его взглядом, в ужасе округлил глаза.

— Леди Эдон примет нас, как подобает, — продолжил Фортинбрас скорее для мага и его людей, будто знал, что те всё ещё считают их опасными, — предоставит укрытие и окажет помощь, а взамен мы поделимся с нею знаниями, в которых нуждается дом Эдон.

Говорил он так же уверенно, как на суде коалиции, точно знал, что в любом случае окажется прав, но уверенность эта была напускной. Гилберт видел, как изменилось лицо Фортинбраса, когда он отвернулся от мага и его людей, — посланников дома Эдон, как стало ясно, — как посмотрел на Пайпер, затихшую и замершую на месте, точно статуя, и как одним взглядом показал Николасу, в чём именно требуется его помощь.

Фортинбрас быстро переглянулся с Клаудией и, не говоря больше ни слова, подошёл к Пайпер, сел рядом с ней и что-то тихо сказал ей. Пайпер не ответила, даже не пошевелилась. Кит покосился на неё, но ничего не сказал. Выдохнув, Фортинбрас невесомо поцеловал Пайпер в висок, а после поднялся и сделал шаг к телу Джонатана.

Когда Стефан помог Пайпер подняться и отвёл её на пару шагов назад, Гилберт понял, в чём дело. Маг, служивший леди Эдон, открыл им портал и молча требовал пройти через него, но это не относилось к Фортинбрасу и Николасу. Четвёртый коснулся вытянутой руки Джонатана, Третий, перебарывая себя, — это было ясно по его взгляду, скованным движениям и тому, как громко он дышал, — коснулся отсечённой головый. Вторую руку он протянул к Николасу. Мгновение, и они исчезли.

Кто-то потянул Гилберта за локоть. Он оглянулся на Стеллу, упрямо тащившую его к порталу, и даже не воспротивился, когда один из рыцарей дома Эдон грубо подтолкнул его. Холодная голая равнина исчезла, за порталом оказался просторный двор, простиравшийся перед огромным каменным дворцом из тёмно-серого камня. Здесь было почти пусто, если не считать пяти рыцарей и двух лучников, которые целились в них с высоких стен. Гилберт осторожно огляделся, отмечая множество дорожек, разбегавшихся во все стороны, арку, ведущую в конюшню, и флаг с изображенными на них руками, между которыми пылал огонь.