Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Счастлива будь, Халкиопа, и ты, и весь дом! О, когда бы

В море ты, странник, погиб, не успев доплыть до Колхиды!»

Молвила так, и ручьем с ее вежд заструилися слезы.

Как из обильного дома тайком ускользнувшая дева,

Пленница, что от отчизны недавно отторгнута роком

И никогда не знавала мучительно-трудной работы,

Ныне, еще не привыкнув к лишеньям и рабской недоле,

Полная страха идет к госпоже под суровую руку,

40 Так и прелестная дева из пышных хором уходила.

Сами собою пред ней отступили дверные засовы,

Сразу отпрянув назад под ее заклинанием быстрым,

И побежала босая она по улицам узким.

Левой рукой свой пеплос держа, до бровей прикрывавший

Дивных ланит красоту и чело, а правой рукою

Нижнюю полу хитона высоко подняв, уходила,

Полная страха, она по едва различимой дороге,

Быстро от стен удаляясь обширного града. Из стражей

Девы никто не узнал: проскользнула она незаметно.

50 Дальше решила к святилищу прямо идти. Не безвестны

Были пути для нее, — не однажды и раньше бродила

Вкруг мертвецов и вкруг разных корней вредоносных Медея,

Как подобает колдуньям — а ныне дрожала от страха.

Тут Титанида, богиня Луна, что в тот миг поднималась

С края земли, увидала беглянку и, радуясь в сердце

Радостью злой, про себя такое промолвила слово:

«Видно, не я лишь одна убегаю к пещере Латмийской404

И не одна я томлюсь по прекрасному Эндимиону!

Правда, не раз повинуясь твоим заклинаньям коварным,

60 Я нисходила, воспомнив любовь, когда темною ночью

Зелья спокойно готовила ты, что тебе были милы.

То же безумье, что я, ты ныне в удел получила:

Ибо Язона тебе послал на тяжкую муку Бог-истязатель!

Ну что ж, иди и, как ты ни премудра,

Бремя мучительной боли умей нести терпеливо!»

Молвила так. А Медею несли проворные ноги.

Вышла на берег высокий реки, — и отрадно ей стало,

Лишь увидала на той стороне огонь, что герои,

Празднуя шумно удачу в борьбе, всю ночь не гасили.

70 Голосом громким, протяжным сквозь мрак закричала Медея,

Издали клича племянника, Фриксова младшего сына,

Фронтиса. Он же, и братья, и сын Эзона немедля

Голос девы признали. Товарищи все в удивленье

Смолкли, поняв, что им не почудились крики Медеи.

Трижды кричала она, и трижды, по слову дружины,

Крикнул и Фронтис в ответ. На быстрых веслах герои

К ней между тем понеслись по реке. Еще не успели

Бросить причалы они с корабля на берег противный,

Как Эзонид уж ступил ногой проворной на землю,

80 С палубы спрыгнув высокой. И чада Фрикса на берег

Спрыгнули, Фронтис и Арг, за Язоном вслед. А Медея

Так, их колени обвив руками, им говорила:

«Други, меня, горемычную, но и себя от Эита

Вы защитите. Ведь тайное все уже сделалось явным.

Делу уж тут ничем не помочь! Убежим поскорее

На корабле, пока не погнал он коней быстроногих.

Я вам вручу золотое руно, усыпив его стража, Змея.

Но ты, чужестранец, в свидетели тех обещаний,

Что ты давал мне, богов призови перед всеми друзьями,

90 Да не покинешь меня, когда буду отсюда далёко,

Сирую и без родных покрыв стыдом и бесславьем».

Молвила так в сокрушенье она. В груди Эзонида

Радостно сердце взыграло. Ее, что к коленям припала,

Поднял и к сердцу прижал он и речью такой обнадежил:

«Милая, Зевс Олимпиец пусть будет свидетелем клятвы,

Также и Гера, вершащая браки, супруга Зевеса,

В том, что в доме моем ты законной станешь супругой,

Чуть лишь, назад воротившись, прибудем мы в землю Эллады!»

Так он сказал, и десницу свою ей вложил он в десницу.

100 Сразу Медея ему велела к роще священной

Быстрый направить корабль, чтоб, руно золотое похитив,

Ночью еще увезти его прочь против воли Эита, —

И без задержки слова ее вмиг воплотилися в дело.

Деву ввели на корабль и от брега его оттолкнули;

Сильный шум поднялся, лишь взялись герои за весла;

Дева ж метнулась вспять, протянула к берегу руки,

Как поступить ей, не зная; но скорбную начал Медею

Словом Язон ободрять, и ее удержал он на месте.

В пору, когда от очей отгоняют сон звероловы,

110 Что, полагаясь на псов, в часы последние ночи

Крепко не спят никогда, опасаясь света денницы,

Дабы она звериных следов или запах звериный

Не уничтожила, бросив свой луч блестящий на землю,405 —

В эту пору сошли с корабля Эзонид и Медея

В месте, заросшем травой, что зовется «Ложем барана»,

В месте, где в первый раз склонил, утомленный, колени

Овн, что принес на спине Афамантова сына, минийца.

Рядом и алтаря закоптелого было подножье, Зевсу

Фиксию в честь возведенного внуком Эола,

120 Фриксом, чтоб овна златого заклать по совету благому

Бога Гермеса, что встретился с ним. — Туда, по наказу

Арга, Медею с Язоном одних отпустили герои.

Вместе они по тропинке в священную рощу вступили

В поисках дуба-гиганта, на коем руно золотое

Было повешено, с виду как облако, что при восходе

Солнца в его огневидных лучах отливает румянцем.

Рядом с тем дубом высоко вздымал огромную шею

Змей острозубый, очей бессонных взор устремляя

На подходивших к нему и страшно шипя. Разносился

130 Звук по брегам многоводной реки и по роще огромной,

Слышный и тем, что вдали от столицы Титанова сына

Эи, в Колхидской земле обитали близ устьев Лика,406

Что, от шумящей реки ответвляясь Аракса, сливает

С Фазисом воды святые свои, и оба потока

В русле едином бегут и впадают в Кавказское море.

И пробуждаются в ужасе матери новорождённых,

Спящих у них на руках, и малюток, повергнутых в трепет

Шипом страшным, сжимают тесней в тревожных объятьях.

Как по-над лесом, когда он горит, начинают кружиться

140 Черного дыма клубы неисчетные и непрестанно

Кверху летят один за другим, догоняя друг друга,

Слившись в струю, что течет от земли до небес, изгибаясь,

Так и чудовищный змей извивался пред ними, вздымая

Долгое тело, покрытое сплошь чешуею сухою.

Дева под взглядом его подошла и голосом сладким

Стала Сон призывать, высочайшего бога, на помощь,

Чтобы он змея смирил; призвала и богиню ночную,

Недр царицу земных, дабы способ дала подступиться.

Следом шел Эзонид, преисплоненный жуткого страха.

150 Песнью чаруемый змей стал меж тем извитый в пружину

Длинный хребет распускать, выпрямляя несчетные кольца,

Сходно с тем, как волна в утихающем море спадает

Черная, шум издавая глухой. Чудовище все же,

Страшную голову вверх поднимая, было готово

Их обоих схватить несущими гибель зубами.

Но Медея, сломив можжевельника ветвь407 и обмазав

Зельем могучим ее, разведенным в питье, с наговором

Ею чудовища глаз коснулась. Разлился повсюду

Запах от зелья и сон навел; опустилась на землю

160 Змея грозная пасть; разошлись бесконечные кольца;

Вдаль протянулся хвост по всему многодеревному лесу.

Вмиг золотое руно сорвал с высокого дуба,

Деве послушен, Язон. А она с ним рядом стояла,

Голову чудища зельем своим натирая, покуда

Вновь на корабль возвратиться ее Язон не побудил, —