КРАМОЛА Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. - Коллектив авторов

Следует упомянуть еще об одном, весьма распространенном, типе подпольных групп, мотивом к созданию которых служила главным образом юношеская потребность в приключениях, игре, причем игре заведомо опасной. Для них характерны названия, заимствованные из приключенческой литературы или кинофильмов («Овод», «Молодая Россия», «Капуцин» и т.д.), при их создании обычно важную роль имела атрибутика – клятвы, условные знаки, обстановка таинственности. Эти, в сущности, безобидные затеи тем не менее привлекали внимание правоохранительных органов, видевших опасность в любых неподконтрольных объединениях молодежи и озабоченных отдельными попытками членов подобных групп раздобыть оружие.

Среди оппозиционных организаций, сведения о которых содержатся в надзорных производствах Прокуратуры СССР, значительное место занимает студенческое подполье. Важными импульсами для их появления были события в Венгрии и Польше. Осенью 1956 г. в институтах Москвы, Ленинграда, Свердловска и других крупных городов России появились листовки, призывающие к солидарности с венграми. Молодежная оппозиция редко выражала принципиальное несогласие с марксизмом-ленинизмом. Однако отдельные организации смогли выйти за рамки марксистской парадигмы. Можно назвать созданный в Москве в 1961 г. «Союз свободы разума»[381], уже упомянутую группу Ю. Машкова[382].

Отличительной чертой хрущевского периода было появление подпольных организаций в рабочей среде. Рабочие в СССР всегда находились в привилегированном положении по отношению к другим группам населения, за исключением, разумеется, партийной номенклатуры, но при этом были наиболее зависимы от государства. Противоречивость такого положения остро обнаружила себя в середине 50-х гг. Снижение расценок на труд, повышение цен, введение новых налогов на фоне деклараций о борьбе за повышение уровня жизни вызвали раздражение рабочих. Но так ли уж снизился уровень жизни рабочего класса, привыкшего к жестокой эксплуатации своего труда государством, чтобы вызвать столь резкую реакцию? Дело было не в падении абсолютных показателей уровня жизни (они, напротив, продолжали расти), а в углублявшемся противоречии между социальными ожиданиями рабочих и реальными достижениями режима.

Для советских рабочих не существовало таких классических методов защиты своих прав, как забастовки. Формального запрета на их проведение не было, в Уголовном кодексе отсутствовала статья об ответственности за забастовки. В политической системе, действовавшей под знаком «диктатуры пролетариата», конфликтные отношения власти и рабочих как бы вообще «не предусматривались».

Показательно, что вторая половина 1950-х – начало 1960-х гг. отмечены беспрецедентной волной массовых беспорядков, активными участниками которых были рабочие, правда выступавшие в составе городской толпы. Нам неизвестны случаи участия членов подпольных рабочих организаций в этих событиях, однако следует признать, что объединение недовольных рабочих в нелегальные группы и массовые волнения с участием рабочих – явления, непосредственно связанные, и свидетельствуют они лишь о разных этапах развития конфликтных отношений.

Названия нелегальных организаций рабочих второй половины 50-х – начала 60-х гг. – «Союз борьбы за справедливость», «Организация массовой борьбы за справедливость», «Партия борьбы за реальность ленинских идей», «Социалистическая партия Советского Союза», «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», «Рабоче-крестьянская подпольная партия», «Российская трудовая партия», «Союз честных тружеников», «Народная партия» – свидетельствуют, что их участники действовали под лозунгами борьбы за «правильный социализм». С уверенностью можно сказать, что подавляющее большинство организаций рабочих не ставило своей целью (даже дальней) свержение советской власти. В документах рабочих групп в качестве основных врагов назывались «бюрократы» и «советская буржуазия». «Коммунисты-капиталисты» – так определил представителей этой враждебной силы лидер «Рабоче-крестьянской подпольной партии» Николай Косторнов[383].

Распространенность антибуржуазных настроений в рабочей среде рассматриваемого периода свидетельствовала о наличии серьезного социокультурного конфликта. Партийно-государственная элита с приходом к власти Хрущева полностью утратила привычно аскетические черты правителей пролетарского государства. События июльского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС, осудившего членов так называемой «антипартийной группы», оказали дополнительное влияние на усиление антихрущевских настроений в рабочей среде.

(Следует заметить, что интеллигенция, сделавшая ставку на Хрущева как на реформаторского лидера, напротив, приветствовала вывод из правительства сталинских соратников. В листовке, распространенной группой выпускников Московского государственного университета (группа Краснопевцева[384]), говорилось, что Молотов, Маленков и Каганович пали жертвой ими же созданного произвола. Вывод из правительства бывших соратников Сталина не только в какой-то мере закреплял курс на либерализацию режима, но и казался некоторой гарантией от возвращения к «прежним временам».)

По-иному реагировали на июльский Пленум 1957 г. недовольные режимом рабочие. Решения Пленума спровоцировали возникновение ряда подпольных рабочих организаций. Среди них «Рабоче-крестьянская подпольная партия», состоявшая из шахтеров Ростовской области. В Донецкой области В. Коваленко, столяр на шахте, сразу после объявления решения Пленума ЦК КПСС «об антипартийной группе» начал подбирать членов в подпольную организацию, конкретной целью которой должно было стать свержение Хрущева. Коваленко был достаточно быстро арестован и осужден в ноябре 1957 г. После октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 г., отстранившего Хрущева от власти, бывший шахтер, а ныне политический заключенный направил Л.И. Брежневу письмо, в котором просил ответить: был ли он прав, выступая против культа Хрущева[385]. Ответа, разумеется, не последовало.

В числе причин, вызвавших вспышку недовольства рабочих в конце 50-х – начале 1960-х гг., статусный кризис, связанный с перераспределением социальных ролей и изменениями приоритетов в политике властей. Позитивные перемены в общественно-политической жизни страны, в частности реабилитация жертв сталинских репрессий, осуждение культа Сталина, некоторое смягчение режима в области культуры и искусства, практически находились вне сферы жизненных интересов рабочих. Новый политический курс, поддержанный интеллигенцией и студенчеством, для рабочих выразился в фактическом снижении социального статуса. Выдвижение интеллигенции как социальной группы, вызванное требованиями научно-технического прогресса, ставило под сомнение дальнейшее привилегированное положение рабочих как класса по отношению к остальным группам. В этих условиях снижение материального уровня жизни рабочих могло восприниматься как следствие глобальных перемен в общественно-политической жизни страны, инициаторами которых стали новые люди в руководстве во главе с Хрущевым. Разочарование рабочих в способности и, самое главное, в желании правительства и его аппарата на местах исправить сложившуюся ситуацию, чувство социальной обиды на власть как раз и вылились в попытки самоорганизации для отстаивания своих интересов и противостояния властям.

Лидеры подпольных рабочих групп (в силу невысокого образовательного уровня) часто не имели ясного представления о методах и способах политической борьбы. Н. Косторнов, решив создать подпольную партию, обратился к работе Ленина «С чего начать?». Популярностью среди организаторов рабочих групп также пользовалась работа Ленина «Что делать?». Иногда подпольные группы в рабочей среде создавались «самозванцами», выдававшими себя за представителей уже существующих и развитых подпольных организаций, действующих в других регионах и носящих звучные названия: «Великая партия XX века», «Партия свободы русского народа», «Рабоче-крестьянская подпольная партия» и т.д. Подобный прием использовался при попытке объединить людей, чьи оппозиционные настроения были результатом жизненной неустроенности, а потенциал политического протеста – достаточно низким. Отсутствие внятной программы «самозванцы» компенсировали самоидентификацией с основным слоями населения, противостоящими «заевшейся» коммунистической элите.

Оппозиционно настроенная интеллигенция в конце 1950-х – начале 1960-х гг. увлекалась созданием кружков интеллектуально-образовательного толка. Обычно такие кружки не имели названия и какой-либо программы действий. Людей, их составлявших, прежде всего, объединяло желание сообща разобраться в политической ситуации, исследовать причины нарастания кризиса. В течение полутора лет, с конца 1956 до середины 1958 г., подобный кружок действовал в Киеве. Инженеры П. Клименко, В. Малинко и аспирант института ботаники О. Рыбченко обсуждали события внутренней и внешней политики, работы Ленина, русификацию Украины. Во время следствия все они признали свои взгляды ошибочными, написали соответствующие заявления. В результате дело закрыли[386]. Широко известно так называемое «университетское дело». В 1953 г. группа выпускников Московского государственного университета, известная как группа Краснопевцева, начали изучать историю революционного движения в России, с весны 1956 г. собирались и обсуждали сущность партийно-государственной политики, в мае 1957 г. решили включиться в активную борьбу с системой, распространили антихрущевские листовки и вскоре, в августе – сентябре того же года, все девять участников группы были арестованы. Кружку, образованному Р.И. Пименовым, Б.Б. Вайлем и И.С. Вербловской в конце 1956 г., в течение нескольких месяцев, до ареста в марте 1957 г., удалось организовать несколько встреч студентов Ленинградского библиотечного института, на которых читали статьи и стихи Пименова, обсуждали важнейшие события жизни страны: доклад Хрущева на XX съезде КПСС, события в Венгрии[387].