Предварительные решения - Евгений Викторович Сурмин

«Ага, простой пехотинец, как же. Скажи – инструктор, который бойцов какой-нибудь особо секретной части НКВД тренирует, тогда, может быть, поверю. Только каким ветром такую птицу к нам занесло?» – пронеслось в голове у Долгих.

– Теперь, спрашивается, каким боком все это к вам? А таким, что «мессеру» тоже будет абсолютно насрать на ваши эмоции. Самолет «Мессершмитт БФ 109» имеет по сравнению с И-16 большую скорость и лучше чувствует себя на вертикали. Думаете, фриц будет с вами честно маневренный бой вести? Хрен вам! Тот будет, кого вы заставить сможете. Обычная же тактика пилотов люфтваффе – зайти со стороны солнца и упасть на врага сверху. Обстрелять и, не ввязываясь в бой, пикированием оторваться от возможного преследования. Потом снова зайти от солнца и снова атаковать. И немцу абсолютно похрен, ссытесь вы там от страха в кабине или бронеспинку от ярости грызете. Это хоть ясно? Хоть что-то доходит до вашего замутненного алкоголем разума? Кто-то сможет мне сейчас назвать эффективные контрмеры?

«Откуда он это, черт возьми, знает?» – спрашивает себя Иван. И сразу же мозг услужливо напоминает: «Вот смотри, букофки “эф эл”, означает “флиегнаммер”, то есть летное снаряжение. Трофей это». Как майор заполучил такой трофей, Долгих знать категорически не желает.

– Опять молчите? Ну молчите. Подумайте потом на досуге, я тоже ответа не знаю. Могу дать только самые общие рекомендации, если интересно.

– Интересно! Лишним точно не будет, рассказывай, командир, – попросил самый молодой из комэсков, капитан Усольцев.

– Хорошо. Первое. Постоянно крутить головой на триста шестьдесят градусов и не зевать. Второе. Повышайте взаимодействие в группе, работайте даже против одиночного самолета противника именно группой. На земле отрабатывайте схемы боя, распределяйте роли. Это вообще всегда полезно. Добивайтесь оснащения машин рациями.

– Так это не от нас зависит. Что с завода приходит, на том и летаем, – восклицает опытный пилот, старший лейтенант Ляцкий.

– Требуйте! Жалуйтесь! Если красноармеец, а тем более командир знает о неисправности вверенного ему оружия и не бьет во все колокола, это не преступление – это предательство. Так что пишите коллективное требование, только обоснованное, с примерами, как отсутствие рации мешает применению современной летной тактики. Стучитесь во все инстанции, вплоть до ЦК. Я, кстати, как депутат Верховного Совета СССР, могу у вас такое требование принять.

«Мамочки мои, еще и депутат. Ну почему! Почему я не пошел служить на подводной лодке?! Туда уж точно никакая комиссия внезапно не приедет. Не прилетит и не приплывет», – в очередной раз мысленно посокрушался Иван.

– Третье. Старайтесь эшелонировать свое построение по высоте. Тут, я думаю, товарищ Смушкевич вам поможет. Он еще на Халхин-Голе этот способ применял. Вот, в общем-то, и все, что я могу вам в этом вопросе посоветовать, товарищи.

«Хорошо хоть не граждане», – мысленно усмехнулся старлей.

Похоже, остальные летчики думали примерно так же и немного расслабились. По залу пополз шепоток разговоров.

– А ну тихо! Разгалделись, как бабы базарные. Или приказ глотку драть был?

Гул мгновенно прекратился, а за спиной Ивана кто-то нервно хихикнул. Майор, удовлетворенный наступившей тишиной, коротко кивнул.

– Сейчас поговорим об ответственности. То, что я вам сейчас скажу, вы и без меня знаете. Но что-то мне подсказывает, не до конца осознаете, что значит быть военным летчиком. Для начала немного экономики. Население СССР сейчас без малого двести миллионов. Армия у нас несколько миллионов человек. А вот самолеты уже считаются тысячами. Их у нас, если не брать учебные и совсем устаревшие И-15, ну давайте округлим до десяти тысяч. Конкретное число нас сейчас не интересует, важен порядок цифр. Итак, делим население на самолеты, и выходит, что для содержания одного самолета требуется двадцать тысяч населения. Задумайтесь! У двадцати тысяч человек ежедневно часть результатов их труда уходит на то, чтобы армия могла себе позволить один-единственный самолет. Разумеется, я имею в виду не только сам планер, а всю систему, позволяющую нашей стране иметь авиацию. Это начиная от чертежника в КБ и заканчивая поварами в вашей столовой. Начиная с преподавателей летных училищ и заканчивая водителями аэродромных бензовозов. И еще просто огромное количество народа трудится, чтобы обеспечить вылет самолета. И на самом острие у нас кто?

– Мы, товарищ командир! – опять отличился комэск Усольцев.

– Кто мы?

– Истребители.

– Если быть совсем точными, именно бомбардировщики и штурмовики воздействуют на ход наземных операций. А истребители, в свою очередь, уже воздействуют на ударные самолеты. Но в целом мысль правильная. На самом острие пилоты. Даже не самолеты. Наша промышленность уже вышла на уровень, позволяющий каждому заводу выпускать по самолету в день. Но вот даже самого завалящего пилота учить нужно несколько лет.

Самойлов замолчал и, обведя столовую взглядом, еле заметно вздохнул: люди, сидевшие за столами, предпочитали смотреть куда угодно, только не ему в глаза.

– И что же мы тут видим, товарищи? Двадцать тысяч человек, целый город, недополучают текстиль, продовольствие, керосин и кучу других товаров народного потребления, потому что все это идет на усиление наших красных соколов, нашей доблестной авиации. Мотористы, техники, связисты и десятки других спецов вкалывают круглосуточно, чтобы пилот ни о чем не думал, а только сел в самолет, взлетел и выполнил боевую задачу. А что же наши красные соколы? Наша надежда и защита?

Долгих поежился от нехорошего предчувствия.

– Что, я вас спрашиваю, здесь творится? – Майор не рявкнул, как прошлый раз, а, наоборот, понизил голос почти до шепота. И это пугало почему-то сильнее обычного для начальства ора. – Один летает, выпив литр самогона, и гордится этим. Другие обалдуи от скуки играют в карты на желания. И я бы еще понял, если б проигравший должен был сто отжиманий сделать или стихотворение, допустим, выучить. Так нет же! Надо же дурь свою людям показать, а то вдруг кто еще не знает, что у нас в голове ветер, а в жопе дым.

Долгих уткнулся в тарелку, готовый провалиться от стыда под землю, хотя виноват был совсем не он. Историю, как проигравший желание сержант Кривошеев в одних сапогах бежал от казармы до этой самой столовой, майор услышал только что, так сказать, из первых уст.

– А третий вообще ни в какие рамки не лезет! Устроил самый натуральный бордель на территории части.

Иван выдохнул. Эта история, слава богу, случилась у бомбардировщиков. Осенью их ушлый начальник химслужбы задурил голову какой-то колхознице из соседнего села Ознобищино и неделю пользовал ее прямо на рабочем месте. Раскрылось все, когда колхозница пошла к командиру полка требовать, как она думала, полагающееся