Операции советской разведки. Вымыслы и реальность - Виталий Чернявский

На самом деле, „похищения“, как вы это написали в своей книге, не было. Вы приехали в Восточный Берлин с Вольгемутом добровольно. Так же добровольно вы вступили в переговоры с советскими представителями.

Главную роль сыграло то опьянение, в котором вы оказались к концу беседы. Протрезвели вы, как мне помнится, спустя почти сутки. Это обстоятельство советские представители использовали, чтобы заставить вас согласиться на политическое сотрудничество. (От агентурного вы категорически отказались.) После долгих колебаний вы пошли на это и продиктовали на магнитофонную пленку свое первое заявление, которое было передано по радио.

Вот так обстояли дела.

Я буду рад, если мое свидетельство поможет вам в ваших юридических хлопотах…»

И второе письмо от 22 февраля 1995 года:

«…Я готов оказать вам помощь, чтобы установить истину и снять пятно с вашей репутации. Я могу встретиться с вами или вашим доверенным лицом в Москве и вновь повторить все, что знаю о вашем деле (мое свидетельство, само собой понятно, будет заверено в нотариальном порядке), если это поможет вашей полной реабилитации.

2. Но мне хочется подчеркнуть слова „если это поможет“. Ведь в моем свидетельстве вряд ли будет что-то новое, что отличается оттого, что я изложил господину Фрёдеру. Оно просто не может быть иным, ибо в своем материале я рассказал без утайки все, что случилось с вами в далеком 1954 году. Это истинная правда. Выдумывать что-либо, лишь бы подкрепить ключевой момент вашей версии — Вольгемут усыпил вас в Западном Берлине, доставил в бессознательном состоянии в Восточный, где сдал представителям КГБ, — я не хочу. Хватит лжи, мне пришлось, к сожалению, слишком много иметь с нею дело в моей жизни, и я сыт ею по горло…

З. Разделяю ваше мнение, что большинство бывших сотрудников КГБ, свидетельства которых зафиксированы в фильме господина Фрёдера, мало знакомы с вашим делом. Действительно, они не принимали фактически никакого участия в нем. Они что-то слышали, что-то читали — и только. С делом во всех деталях от начала до конца были знакомы Вадим Кучин, которого, к сожалению, уже нет, оперативный сотрудник Шабров (он тоже давно умер), работавший с Вонзигом и Вольгемутом. Ну и, естественно, наш тогдашний шеф генерал Питовранов. Мой заместитель Константин Горный — он почему-то привлек ваше пристальное внимание — фигура эпизодическая. Непосредственное отношение к вашему случаю он не имел. Его привлекли лишь для первых опросов, как крупного специалиста по контрразведке, когда вас привезли в Карлсхорст. Горный скончался уже много лет назад…

5. Я еще раз хочу засвидетельствовать, что вы никогда не были агентом КГБ… Вы действовали как политик, озабоченный судьбой вашего разделенного Отечества. Ваши действия были продиктованы стремлением к быстрейшему объединению Западной и Восточной Германии в едином, миролюбивом, демилитаризованном, антифашистском, демократическом государстве, нейтральном по отношению к североатлантическому и советскому блокам. Собственно говоря, сорок лет назад вы делали то, чем занимался канцлер Коль и его сподвижники в 1989–1990 годах.

Ваша позиция заслуживает глубокого уважения. Поэтому я и мои коллеги, как, впрочем, и все непредубежденные и здравомыслящие люди в Германии, считали вас настоящим немецким патриотом и глубоко порядочным человеком…»

Фильм режиссера Фрёдера вышел на телеэкраны в 1995 году. Он оказался весьма слабым, неточным, неубедительным. Многие эпизоды и тексты выступлений участников были искажены. Режиссер всеми силами старался показать, что сотрудники КГБ специально завлекли президента ФВОК в Восточный Берлин. Но доказательств у него явно не хватило, и он нередко прибегал к натяжкам в изображении отдельных сцен.

В общем, фильм не произвел впечатления на немецкие судебные власти, как и неубедительные свидетельства, вроде того, что сделал бывший советский посол в ФРГ, а затем секретарь ЦК КПСС при Горбачеве Валентин Фалин, о котором читатель уже знает. В 1995 году Верховный суд в пятый раз отказался удовлетворить прошение экс-президента ФВОК о реабилитации за отсутствием доказательств. «Все равно стану бороться дальше изо всех сил, — решил Отто Йон. — Я никого не предал и не нанес ущерба своей родине!»

И восьмидесятипятилетний старик принялся в шестой раз оформлять просьбу о пересмотре своего дела. Но время взяло свое. Отто Йон простился с жизнью в марте 1997 года.

Если вдумчиво разобраться в «афере Йона» с точки зрения нашего времени, то можно понять бывшего главного контрразведчика Бонна, когда он доказывает, что не нанес вреда своей родине. Говоря о ней, Отто Йон, конечно, не имел в виду послевоенную боннскую республику, созданную в сентябре 1949 года усилиями оккупационных западных держав вопреки воле немецкого народа.

Этому государству экс-президент ФВОК не служил: он всячески боролся против него, против режима федерального канцлера Аденауэра и его камарильи, открывших дорогу к власти бывшим нацистам и гитлеровским милитаристам. Да, он выдал советской разведке несколько десятков агентов своего бывшего ведомства. Но они служили не интересам его новой, демократической и нейтральной Германии. Ее тогда еще просто не существовало.

Йон нанес чувствительный удар по «Организации Гелена». Но эта разветвленная разведывательная структура фактически не была немецкой. Ее создали американские спецслужбы в 1946 году на их деньги и под их контролем. Ее можно назвать гигантской заокеанской резидентурой, которая вела подрывную деятельность против советских войск в Германии, СССР, а затем ГДР и государств Варшавского Договора.

С помощью Йона было выявлено несколько десятков американских, английских и французских шпионов. Были ли при этом затронуты интересы немецкого народа? Абсолютно нет! Граждане боннской республики, которым осточертел оккупационный режим, могли только приветствовать ослабление жесткой хватки западных держав. Вот почему прав был истинный немецкий патриот и либерал Отто Йон, когда он утверждал, что не нанес ущерба Германии.

Дело Йона — это не просто разведывательная или контрразведывательная операция. Это прежде всего крупная подрывная политическая акция, нанесшая чувствительный удар по планам Вашингтона, Лондона, Парижа и Бонна, по их авторитету, затормозившая, правда, на короткий срок, милитаризацию Западной Германии и подорвавшая влияние НАТО. К сожалению, тогдашний твердолобый и узкомыслящий Председатель КГБ генерал армии Иван Серов не понял этого. Вот почему и появляются в наше время архивные справки о том, что руководители ведомства государственной безопасности были недовольны результатами операции по делу Йона, Зато политики, работавшие в ЦК КПСС, дали ей высокую оценку. Это следует хотя бы из того факта, что именно цековские работники настояли на награждении участников операции высокими правительственными наградами вместо менее важных, которыми хотел ограничиться глава КГБ.

«Афера Йона» опередила свое время почти на десяток лет. Такие акции стали проводить в начале шестидесятых годов прошлого века вначале отдел «Д», а затем служба «А» — структуры так называемых «активных операций» внешней разведки. И самого доктора Йона следует рассматривать в другом ракурсе. Он — честный немецкий патриот, сумевший храбро сделать решительный шаг, чтобы дать ход конкретным мероприятиям по объединению двух германских государств, возникших в условиях «холодной войны». Отто Йон — не предатель, не шпион, занимавшийся дурно пахнущим ремеслом ради денег, карьеры или мести. Он — либерально мыслящий человек, стремившийся создать лучшее будущее для своего народа и родины.

Почти сорок лет он боролся с боннскими, а затем общегерманскими судебными властями за отмену несправедливого приговора. Пять (!) раз подавал бывший главный контрразведчик апелляции в высшие судебные органы — и все безрезультатно. Смерть застала его в австрийском Инсбруке семь лет назад, когда он готовился к очередному судебному действу.

Ярлык предателя, наклеенный боннскими властями на доктора Отто Йона, к глубокому сожалению, остался на нем и в потустороннем мире. Первопроходец объединения Германии не заслуживает такой участи.

Глава 6. Шпион, не сумевший взорвать Москву

Герострат — 1) грек, который сжег в 356 году до н. э. храм Артемиды в Эфесе, чтобы чем-нибудь прославиться и увековечить свое имя; 2) честолюбец, добивающийся славы любым путем, вплоть до преступления.

Следственный эксперимент на улицах столицы

Сумрачным утром 2 ноября 1962 года около половины девятого на остановке у гостиницы «Украина» из битком набитого служивым людом автобуса вывалился высокий, худощавый мужчина. Раскрыв большой черный зонт, — дождь зарядил еще с ночи, — он быстрым шагом двинулся по направлению станции метро «Кутузовская». Ни дать ни взять пунктуальный, средней руки советский чиновник торопился ровно в девять часов занять свое место в каком-либо из учреждений, расплодившихся в этом деловом квартале.