Картотека живых - Норберт Фрид

Пауль открыл глаза, поглядел на Янкеля и его вдруг осенило: теперь он уже точно знал, что доверил свою тайну этой носатой мыши. Вытаращенные глаза Янкеля, в которых отражался безмерный ужас, подтвердили это Паулю лучше, чем его собственная память!

- Янкель! - сказал Пауль изменившимся голосом. - Почему ты меня не бреешь?

Дрожащие руки Янкеля поднялись, но остановились на полпути.

- Я скажу тебе, почему ты боишься меня брить, - прохрипел Пауль и правой рукой притянул к себе Янкеля. - Потому что ты донес на меня писарю!

- Нет! - взвизгнул Янкель. Дыхание у него перехватило, он со всей силы полоснул бритвой по шее своего страшного врага, и сознание обоих погрузилось в багровую тьму.

* * *

Берл был недалеко. Он заметил какое-то странное движение за занавеской, услышал визг Янкеля и глухой шум, словно повалился тяжелый мешок. Юноша осторожно подошел к занавеске, заглянул за нее и обмер. Бледный от страха, он обернулся и закричал:

- Помогите! Герр Пауль... Янкель...

Через несколько минут о происшествии знал весь лагерь. Смерть была заурядным явлением в Гиглинге, но такая смерть, смерть видного немецкого проминента, заставила все разговоры умолкнуть; люди на минуту прекратили работу, в глазах многих появилось испуганное выражение. Возможно ли? Пауль, этот здоровяк Пауль лежит с перерезанным горлом? И зарезал его Янкель, серая мышь Янкель?

Больше всех разбушевался Фриц. Словно готовясь к кровавой мести, он вытащил нож, спрятанный за стропилом, сунул его за пазуху и помчался в немецкий барак.

- Где этот жид? - завопил он, увидя Оскара, наклонившегося над трупом Пауля. - Не знаете вы, что ли, что нашего Пауля зарезали жиды? Может быть, это ты сам подослал Янкеля?

Он кинулся на Оскара, но стоявший рядом Антонеску схватил его в охапку. Старший врач встал и повернулся к буяну.

- Заткнись, Фриц. Сам не знаешь, что болтаешь, - сказал он строго. Это до добра не доведет.

Вырываясь из крепких рук румына. Фриц прошипел:

- Пусти!.. И меня хотите прикончить? Всех немцев решили зарезать!

- Отпусти его, - сказал Оскар товарищу.

Отпущенный Фриц растерялся. Чех и румын были на голову выше его и стояли, готовые отразить нападение. Выхватить нож Фриц все же не решился.

Капо Карльхен стерег Янкеля; тот лежал на полу за занавеской, и даже от оплеух не приходил в сознание. Теперь капо подошел к стоящим над телом Пауля. Он тоже был озлоблен, но владел собой лучше, чем Фриц.

- Не ори! - хмуро сказал он Фрицу. - Будет следствие, все выяснится. Янкель скажет нам, почему он это сделал.

Фриц опять стал бушевать и сунул руку за пазуху, ища нож.

-Что-о? - кричал он. - Вы еще не прикончили эту сволочь?. Где он?

- Отстань! - решительно сказал Карльхен. - Жида повесят, можешь не сомневаться. Но прежде он скажет нам, кто его подослал.

- Прошу тебя, Карльхен, - обратился к нему Оскар. - Не повторяй и ты этих глупостей. Кто мог подослать Янкеля?! Разве не видишь, что он лежит там без сознания? Ведь это же больной человек.

Карльхен сверкнул глазами.

- Больной? Он убийца, и баста! А кстати, кто в нашем лагере отвечает за больных, а?

Оскар умолк. Да, в этом есть доля правды. Ведь еще два дня назад маленький Рач сказал, что Янкель эпилептик и его нельзя держать в парикмахерах.

У входа в барак возникло движение, толпа любопытных, которых не впускал штубовой, расступилась. Вошел писарь, покрасневший, запыхавшийся. Только сейчас, вернувшись из комендатуры, он узнал о происшествии. Сам Хорст ждал его у ворот, и они вместе поспешили в немецкий барак.

Все взгляды обратились на них. Хорст снял шапку и остановился над телом Пауля, словно готовясь произнести надгробную речь. Глаза Эриха беспокойно мигали за стальными очками. Он поглядел на Карльхена, Фрица и обоих врачей, пытаясь угадать, что произошло между ними.

- Ну, писарь, - зловеще сказал Фриц, - это я твоих рук дело. Погляди, что натворили твои новые дружки.

Эрих, словно не слыша, обратился к Карльхену:

- Ты был при этом?

Карльхен переменил позу. Воинственное выражение на его лице сменилось хитроватым.

- Не был, - коротко ответил он.

- Так как же было дело? - нетерпеливо крикнул писарь.

- Не кричи, Эрих, - почти прошептал Карльхен. - Не тебе это дело расследовать. Позови-ка рапортфюрера.

Писарь почувствовал, что дело плохо, но все-таки заупрямился:

- Чтобы вызвать рапортфюрера, надо знать, зачем. Скажешь ты мне или нет, что случилось?

Карльхен молчал, хмуро глядя ему в лицо. Писарь с недовольным видом обратился к Оскару:

- Что же случилось?

- Берл прибежал в лазарет с известием о несчастье. Антонеску и я сразу же поспешили сюда. Здесь мы нашли Пауля, он умер у нас на руках. Тот, кто его зарезал, лежит вон там, у окна. Он эпилептик, невменяемый человек. Сейчас он без сознания.

Оскар умолк, в бараке настала тишина.

- Что же вы двое дурите? - раздраженно повернулся писарь к Карльхену и Фрицу. - Случилась беда, а вы глядите на меня, словно Пауля убил я...

- Ну и что ж? - дерзко крикнул Фриц. - Это еще надо выяснить. Забыл ты, что ли, как сам говорил: передай Паулю, что я с ним расправлюсь за ту сломанную челюсть...

- Никогда я этого не говорил, сукин ты сын! - накинулся на него Эрих. - Ты врешь, передергиваешь!

Фриц усмехнулся, оскалив зубы.

- Я вру? Ты так не говорил? - он повернулся к Карлу и кивнул на Эриха.- Ты слышишь?

- Я только предостерег Пауля через тебя, вот и все, - хрипел писарь; шрам у него на шее побагровел.

- Кто же тогда подослал Янкеля? - тихо спросил Карльхен. - Жиды?

- И они тоже, - Фриц подлил масла в огонь. - Жиды и Эрих - это ведь одна шайка-лейка, которая верховодит в лагере.

Хорст поднял голову.

- Что за чушь вы несете, ребята! Лагерь возглавляю я. Такие разговорчики бросают тень и на меня. А ведь вы знаете, что Пауля, этого доброго немца, я любил, как родного брата...

- Эту трепотню ты оставь до похорон, - проворчал Карльхен. - Сейчас не об этом речь. Лагерем ты руководишь, как флюгер ветром. Ты пятое колесо в телеге, Хорст, и не путайся в это дело. Пауля убили не случайно, и мы не знаем, чьих рук это дело. Комендатура должна немедленно расследовать его. Если писарь сейчас же не отправится туда с рапортом, немецкие зеленые пойдут к воротам без него и попросят рапортфюрера выслушать их.

- Ладно же! - сказал Эрих. - Получайте, что хотели. Я считаю, что всегда лучше уладить дело самим и не звать на помощь комендатуру. Но если с вами иначе нет сладу...

И он направился к выходу.

- Погоди, Эрих, - остановил его Оскар. - Здесь велись опасные разговоры. Правда, случилось большое несчастье. Я сам не слишком любил Пауля, но очень огорчен, что произошло такое преступление. И я уверен, что в лагере нет ни одного человека, который не сожалел бы об этом, как и я. Но если Фриц и Карльхен начнут в комендатуре необдуманные речи, это может вызвать плохие последствия... вы сами понимаете. Я вас прошу, слышите, прошу, как старый хефтлинк, который прожил с вами бок о бок не один день и знает лагерные порядки: хорошенько подумайте, что вы там скажете.