Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) - Агата Кристи

– Ты болеешь, господин Яхмос…

Тот слабо улыбнулся:

– Не бойся. Я не умру. А теперь иди… и делай то, что тебе сказали.

Радостно улыбаясь, мальчик удалился. Жрец осмотрел глаза Яхмоса, пощупал пульс под кожей. Потом посоветовал ему поспать и вместе с остальными снова вышел в центральную комнату.

– Ты узнал женщину, которую описывал мальчик? – спросил он Имхотепа.

Имхотеп кивнул. Его смуглые бронзовые щеки слегка побледнели.

– Только Нофрет носила одежды из беленого полотна. Это новая мода, которую она привезла с собой из северных городов. Но все платья были погребены вместе с нею… А три нитки бус со львиными головами, – прибавил он, – подарил ей я. В доме больше нет таких украшений. Они редкие и дорогие. Все драгоценности, за исключением скромных бус из сердолика, были погребены вместе с Нофрет и замурованы в ее усыпальнице.

Он развел руками:

– Такая жестокая кара – ее мстительность! Моя наложница, с которой я хорошо обращался, которой оказывал уважение, которую похоронил с соблюдением должных обрядов, на которую не жалел денег… Я дружески разделял с нею еду и питье – тому есть свидетели. Ей не на что было жаловаться – я делал для нее больше, чем остальные считали правильным и уместным. Я был готов предпочесть ее своим сыновьям, своей плоти и крови. Почему она восстала из мертвых и преследует меня и мою семью?

– Думаю, что мертвая женщина, – серьезно произнес Мерсу, – желает зла не лично тебе. Когда ты пил вино, оно было безвредным. Кто в твоей семье обижал мертвую наложницу?

– Женщина, которая умерла, – кратко ответил Имхотеп.

– Понятно. Ты имеешь в виду жену твоего сына Яхмоса?

– Да. – Он помолчал немного, затем взмолился: – Что мне делать, мудрый жрец? Как защититься от этого зла? Будь проклят тот несчастливый день, когда я привел эту женщину в свой дом!

– Да, это был несчастливый день, – низким голосом сказала Кайт, появившаяся в проходе, ведущем на женскую половину.

Ее глаза блестели от сдерживаемых слез, а простое лицо светилось такой внутренней силой и решительностью, что стало почти красивым. Низкий, хрипловатый голос дрожал от гнева.

– Это был несчастливый день, когда ты, Имхотеп, привез сюда Нофрет – чтобы она убила самого красивого и умного из твоих сыновей! Она принесла смерть Сатипи, она принесла смерть моему Себеку, а Яхмос только чудом остался жив… Кто следующий? Пощадит ли она детей – та, которая ударила мою малышку Анх? Нужно что-то делать, Имхотеп!

– Нужно что-то делать, – повторил Имхотеп и вопросительно посмотрел на жреца.

Тот понимающе кивнул.

– Есть разные способы и средства. Когда мы удостоверимся, что знаем все факты, то будем действовать. Мне вспомнилась твоя покойная жена, Ашайет. Она происходила из влиятельной семьи. Она может обратиться к могущественным силам в Загробном мире, которые встанут на твою защиту и над которыми женщина Нофрет не имеет власти. Мы должны посоветоваться.

– Только не тяните, – усмехнулась Кайт. – Все мужчины одинаковы – да, даже жрецы! Все должно делаться согласно закону и традиции. Но вам лучше поторопиться, иначе смерть опять придет в этот дом.

Она резко повернулась и вышла.

– Превосходная женщина, – пробормотал Имхотеп. – Хорошая мать своим детям и верная жена… но ведет она себя порою неподобающе… в отношении хозяина дома. Естественно, в такое тяжелое время я ее прощаю. Мы все расстроены. Сами не осознаем, что делаем.

Он сжал ладонями голову.

– Для некоторых это обычное дело – не отдавать себе отчета в своих поступках, – заметила Иса.

Имхотеп раздраженно посмотрел на мать. Лекарь стал собираться, и хозяин дома вышел вместе с ним на галерею, оставив указания по уходу за больным.

Ренисенб, оставшаяся в комнате, вопросительно взглянула на бабушку.

Иса сидела неподвижно. На ее хмуром лице застыло такое странное выражение, что Ренисенб робко спросила:

– О чем ты думаешь, бабушка?

– Ты выбрала правильное слово, Ренисенб, – думаю. В этом доме происходят такие странные вещи, что задуматься просто необходимо – хоть кому-нибудь.

– Ужасные вещи. – Молодая женщина вздрогнула: – Мне страшно.

– Мне тоже, – согласилась Иса. – Однако, возможно, по другой причине…

Привычным жестом она сдвинула набок парик.

– Но Яхмос не умрет, – сказала Ренисенб. – Он будет жить.

Иса кивнула:

– Да, главный лекарь успел вовремя. В следующий раз ему может и не повезти.

– Ты думаешь, это может повториться?

– Я думаю, что Яхмосу, тебе и Ипи… и, наверное, Кайт лучше внимательно следить, что вы едите и пьете. Пусть все блюда всегда первым пробует раб.

– А ты, бабушка?

Иса ответила своей обычной насмешливой улыбкой:

– Я, Ренисенб, старая женщина и люблю жизнь, как могут любить ее только старики, наслаждающиеся каждым часом, каждой минутой, которые у них остались. У меня больше шансов остаться в живых, потому что я буду более осторожна, чем любой из вас.

– А мой отец? Ведь Нофрет не может желать зла моему отцу?

– Твой отец? Не знаю… Нет, не знаю. Пока мне не все понятно. Завтра, когда я все обдумаю, нужно будет еще раз поговорить с этим пастушком. В его истории есть что-то…

Она умолкла на полуслове и нахмурилась. Потом вздохнула, встала и, тяжело опираясь на палку, медленно поковыляла в свою комнату.

Ренисенб вошла к брату. Яхмос спал, и она неслышно выскользнула из комнаты. После секундного колебания направилась к Кайт. Незамеченная, остановилась на пороге и стала смотреть, как Кайт поет ребенку колыбельную. Лицо женщины снова стало спокойным и умиротворенным – она выглядела так же, как обычно, и на мгновение Ренисенб показалось, что все события последних суток были просто кошмарным сном.

Медленно повернувшись, она пошла к себе в комнату. На столике среди баночек с мазями и притираниями лежала маленькая шкатулка для драгоценностей, принадлежавшая Нофрет. Ренисенб взяла ее и стала рассматривать, держа перед собой на ладони. Нофрет прикасалась к ней, брала в руки – это была ее личная вещь…

И снова Ренисенб захлестнула волна жалости и сострадания. Нофрет была несчастна. Сжимая в руках эту маленькую шкатулку, она, должно быть, сознательно превращала страдания в злобу и ненависть… и даже теперь эта ненависть не угасла… Нофрет жаждет мести… О нет… этого не может быть!

Почти автоматически Ренисенб освободила застежки и сдвинула крышку шкатулки. Там лежали бусы из сердолика, половинка амулета и кое-что еще…

С бьющимся сердцем Ренисенб достала из шкатулки ожерелье из золотых бусинок с золотыми львами спереди…

Глава 14

Первый месяц лета, 30‑й день

Ренисенб стало страшно.

Она инстинктивно вернула ожерелье в шкатулку, задвинула крышку и снова обмотала шнурок вокруг застежек. Первым ее побуждением было скрыть находку. Она даже опасливо оглянулась, желая убедиться, что ее никто не видит.

Ночь прошла без сна. Ренисенб беспокойно ворочалась с боку на бок – никак не могла найти удобную позу для головы на деревянном подголовнике кровати.

Под утро она решила, что нужно кому-то рассказать о своей находке. Нести одной груз неприятного открытия у нее не было сил. Ночью она дважды испуганно вскакивала – ей чудилась грозная фигура Нофрет, стоящая у ее постели. Но в комнате никого не было.

Ренисенб взяла из шкатулки ожерелье со львами и спрятала в складках льняного платья. Едва она успела это сделать, как в комнату вбежала Хенет. Глаза ее возбужденно блестели – ей не терпелось поделиться последними новостями.

– Ты только подумай, Ренисенб, разве это не ужасно? Тот мальчик… пастушок, ты знаешь… его нашли сегодня утром крепко спящим у закромов… его трясли, ему кричали в ухо… и теперь, похоже, он уже никогда не проснется. Как будто выпил макового сока… а может, и вправду выпил… но если так, то кто ему дал? Из наших никто – я бы знала. И сам он выпить не мог. Мы должны были еще вчера догадаться… – Пальцы Хенет стиснули один из многочисленных амулетов, которые она носила. – Да защитит нас Амон от злых духов мертвых! Мальчик рассказал о том, что видел. Сказал, что видел Ее. И Она вернулась и дала ему маковый сок, чтобы его глаза навсегда закрылись. О, она очень могущественна, эта Нофрет. Ты знаешь, она бывала в других землях, за пределами Египта. Готова поклясться, что там она выучилась заморской магии. Всем живущим в этом доме грозит опасность – всем! Твой отец должен принести в жертву Амону несколько быков… целое стадо, если нужно… теперь не время экономить. Мы должны защитить себя. Мы должны воззвать к твоей матери… как и собирался Имхотеп. Жрец Мерсу тоже так считает. Послание в Загробный мир. Хори его теперь составляет. Твой отец хотел воззвать к Нофрет, повиниться перед ней. Что-то вроде этого: «Превосходнейшая Нофрет, какое зло я сотворил тебе…» – и так далее. Но жрец Мерсу сказал, что нужны средства посильнее этого. Твоя мать, Ашайет, была из влиятельной семьи. Брат ее матери был номархом, а ее брат – главным виночерпием наместника Фив. Узнав обо всем, она позаботится, чтобы простой наложнице не позволили убивать ее детей! Да, мы добьемся справедливости. Как я уже сказала, Хори теперь сочиняет прошение к ней.