Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) - Агата Кристи

Хенет с важным видом покачала головой:

– Всем известно, что случилось с Сатипи – и почему.

– Возможно, – согласилась Иса. – А возможно, кое-кто знал об этом еще раньше… А, Хенет? Мне всегда казалось, что ты больше других знаешь о том, как встретила свою смерть Нофрет.

– О Иса, неужели ты могла подумать…

– О чем это мне не следует думать? – перебила ее Иса. – Я не боюсь думать, Хенет. Я видела, как последние два месяца Сатипи бродила по дому, словно тень, напуганная до смерти… И вчера мне пришло в голову, что она что-то знала… возможно, угрожала рассказать Яхмосу… или самому Имхотепу…

Хенет разразилась потоком визгливых протестов и восклицаний. Иса закрыла глаза и откинулась на подушки.

– Я ни секунды не тешила себя мыслью, что ты можешь признаться в таком поступке. И не жду от тебя признания.

– Зачем мне это? Позволь тебя спросить: зачем мне это?

– Не имею ни малейшего представления, – ответила Иса. – Для многих твоих поступков, Хенет, я не могла найти удовлетворительного объяснения.

– Наверное, ты думаешь, что я пыталась купить ее молчание. Клянусь девятью богами Эннеады…

– Оставь богов в покое. Ты достаточно честна, Хенет… до известного предела. И, вполне возможно, ничего не знаешь о смерти Нофрет. Но тебе известно почти все, что происходит в доме. И если бы я хотела в чем-то поклясться, то поклялась бы, что ты сама положила эту шкатулку в комнату Нофрет… хотя и не представляю зачем. Однако у тебя должна быть какая-то цель… Твои уловки могут обмануть Имхотепа, но не меня. И не хнычь! Я старуха и не выношу, когда люди хнычут. Иди и жалуйся Имхотепу. Похоже, ему это нравится, хотя один лишь Ра знает почему.

– Я отнесу шкатулку к Имхотепу и расскажу ему…

– Шкатулка останется у меня. Ступай, Хенет, и перестань распространять эти глупые предрассудки. Без Сатипи в доме стало гораздо спокойнее. Мертвая Нофрет принесла нам больше пользы, чем живая. Но теперь, когда долг уплачен, все должны вернуться к своим повседневным обязанностям.

– В чем дело? – спросил Имхотеп, величественно входя в комнату Исы несколько минут спустя. – Хенет очень расстроена. Пришла ко мне вся в слезах… Почему никто в этом доме не может проявить к этой преданной женщине хоть капельку доброты?..

В ответ Иса рассмеялась своим скрипучим смехом.

– Насколько я понимаю, – продолжал Имхотеп, – ты обвинила ее в краже шкатулки… шкатулки с драгоценностями.

– Это она тебе сказала? Ничего подобного. Вот шкатулка. Похоже, ее нашли в комнате Нофрет.

Имхотеп взял шкатулку.

– Ну да, это я подарил. – Он сдвинул крышку. – Ха, почти пустая. Бальзамировщики допустили небрежность, не положив ее к остальным вещам Нофрет. За такую цену, которую заламывают Ипи и Монту, небрежности от них никак не ждешь. Сдается мне, что тут много шума из ничего…

– Совершенно верно.

– Я отдам шкатулку Кайт… Нет, лучше Ренисенб. Она всегда вежливо обходилась с Нофрет… – Он вздохнул: – Никакого покоя. Эти женщины… бесконечные слезы, ссоры и упреки…

– По крайней мере, теперь, Имхотеп, в доме стало одной женщиной меньше.

– Да, действительно… Мой бедный Яхмос! И все равно, Иса… мне кажется, что… э‑э… может, все это и к лучшему. Конечно, Сатипи рожала здоровых детей, но во многих отношениях она была плохой женой. И Яхмос слишком много ей позволял. Теперь всё в прошлом. Должен сказать, что в последнее время я доволен поведением Яхмоса. Он стал более уверенным… не таким робким… и некоторые его решения превосходны… просто превосходны…

– Он всегда был хорошим, послушным мальчиком.

– Да-да… но склонным к медлительности и боявшимся ответственности.

– Ты сам не позволял ему даже мечтать об ответственности, – сухо заметила Иса.

– Да, но теперь все изменилось. Я готовлю договор о совладении. Мы подпишем его через несколько дней. Совладельцами станут все три моих сына.

– Неужели и Ипи?

– Он бы очень обиделся, если б его обошли. Такой добрый, милый мальчик…

– Вот уж кого не обвинишь в медлительности, – усмехнулась Иса.

– Верно. И Себек тоже… Раньше я был им недоволен, но в последнее время он действительно изменился к лучшему. Больше не бездельничает, прислушивается к моим пожеланиям – и к пожеланиям Яхмоса тоже…

– Прямо-таки хвалебный гимн, – фыркнула Иса. – Знаешь, Имхотеп, я должна признаться: мне кажется, ты поступаешь правильно. Плохо, когда твои сыновья недовольны. Но я думаю, Ипи слишком молод для того, что ты задумал. Глупо давать мальчику в его возрасте такую власть. Как ты его сможешь приструнить?

– Да, в этом определенно что-то есть, – задумчиво произнес Имхотеп.

Потом он встал.

– Мне пора идти. У меня тысяча дел. Пришли бальзамировщики… Нужно все приготовить для погребения Сатипи. Эти смерти дорого мне обходятся… очень дорого. И сразу одна за другой!

– Ну, ну, – попыталась утешить его Иса, – будем надеяться, что это последняя… пока не придет мой срок.

– Надеюсь, ты проживешь еще много лет, моя дорогая мать…

– В том, что ты надеешься на это, я не сомневаюсь, – усмехнулась Иса. – Только, пожалуйста, не экономь на мне! Это будет выглядеть неприлично. В Загробном мире мне потребуется много вещей. Много еды и питья, много фигурок рабов… богато украшенная игральная доска, духи, мази и притирания… И я настаиваю на самых дорогих канопах – алебастровых.

– Да-да, конечно. – Имхотеп нервно переминался с ноги на ногу. – Естественно, тебе будет оказано должное уважение, когда настанут печальные дни. Но должен признаться, что к Сатипи у меня совсем другие чувства. Скандал никому не нужен, однако в таких обстоятельствах…

Не закончив фразы, он поспешно вышел из комнаты.

Иса язвительно улыбнулась, осознав, что слова «в таких обстоятельствах» – самое большее, что мог себе позволить Имхотеп, признавая сомнения в том, что причиной смерти его любимой наложницы был не несчастный случай.

Глава 13

Первый месяц лета, 25‑й день

После возвращения мужчин от номарха, где был должным образом утвержден договор о совместном владении, в доме воцарилась атмосфера радости. Не радовался только Ипи, которого в последний момент исключили из договора по причине молодости. Обидевшись, он намеренно ушел из дома.

Имхотеп, пребывавший в прекрасном настроении, приказал вынести на галерею кувшин вина, где его поместили на подставку.

– Ты должен выпить, друг мой, – объявил он, похлопав Яхмоса по плечу. – Забудь ненадолго о горе и скорби. Будем думать только о хороших временах, что ждут нас впереди.

Имхотеп, Яхмос, Себек и Хори выпили. Затем пришло известие о краже вола, и четверо мужчин поспешно удалились, чтобы выяснить обстоятельства дела.

Час спустя Яхмос вернулся во двор, усталый и разгоряченный. Он подошел к подставке с кувшином вина, зачерпнул из него бронзовой чашей и сел на галерее, неспешно прихлебывая. Немного погодя к нему присоединился Себек.

– Ха! – радостно воскликнул он. – Выпьем еще вина. Давай выпьем за наше будущее – наконец за него можно не беспокоиться. Это радостный день для нас, Яхмос!

– Да, – согласился старший брат. – Жизнь станет легче, во всех отношениях.

– Ты всегда такой сдержанный, Яхмос…

Себек рассмеялся, зачерпнул себе вина, выпил, облизнул губы и отставил чашу.

– Теперь посмотрим, будет ли отец так же противиться всему новому или мне удастся убедить его.

– На твоем месте я бы не торопился, – посоветовал Яхмос. – Вечно ты спешишь.

Себек ласково улыбнулся брату. Он пребывал в добродушном настроении.

– А ты, как всегда, предпочитаешь медленно, но верно, – насмешливо парировал он.

Яхмос улыбнулся, нисколько не обидевшись.

– В конце концов этот путь оказывается самым верным. Кроме того, отец был очень добр к нам. Не стоит его волновать.

Себек с удивлением посмотрел на него:

– Ты и вправду любишь отца? У тебя доброе сердце, Яхмос! А мне теперь… ни до кого нет дела… то есть ни до кого, кроме Себека – долгой ему жизни!

Он снова зачерпнул вина.

– Осторожнее! – предупредил Яхмос. – Ты сегодня почти не ел. Иногда, если выпить вина…

Он умолк, и губы его исказила гримаса.

– Что с тобой, Яхмос?

– Ничего… вдруг стало больно… я… нет, ничего.

Он поднял руку и вытер внезапно вспотевший лоб.

– Ты неважно выглядишь.

– Уже всё в порядке.

– Если только никто не отравил вино. – Себек рассмеялся собственным словам и протянул руку к кувшину. Но рука его замерла на полпути, а тело вдруг выгнулось в мучительной судороге…

– Яхмос, – захрипел он. – Яхмос… Я… тоже…

Старший брат согнулся пополам. С его губ слетел сдавленный стон.