Наследие (СИ) - Евгения Техтелева

— Нет-нет! Без уважения не становятся аль-мусиальдами. И не смей прибедняться! — хецин сделал неуловимое движение ногами, отчего Джайра подогнула колени и с неожиданностью для себя плюхнулась на приготовленные подушки для сидения. — Я знаю твои привычки!

Растроганно рассмеявшись, она расслабленно устроилась на подушках. Слуги уже расставляли расписанные восточными узорами фарфоровые чашки с ароматным отваром с карамелью и выставляли на стол подносы с обильно приправленными горячими блюдами. Одно из блюд поставили перед Фареном, у которого тут же появилось ощущение тошноты.

— О, нет-нет, не огорчайтесь, но… я не голоден.

Как бы вежливо ни произнес это некромант, хецин его не понимал и что-то спрашивал на своем языке. Джайра что-то ответила ему тоже по-хецински, слуга понимающе кивнул и унес блюдо обратно на кухню. Фарен облегченно вздохнул и хотел поблагодарить Джайру, но ее внимание обратил на себя Хаким.

— Остался только один вопрос, который я тебе все еще не задал: где же Эврикида?

— Ее больше нет, Хаким, — в этот раз ей снова удалось перебороть себя. — Ее убили.

Нависло горестное молчание. Хаким долго думал, прежде чем что-либо сказать.

— Боюсь даже предположить, кто это сделал.

— Мортос, — она на мгновение сжала влажную салфетку, которой вытирала руки. Это не укрылось от внимания Фарена и Хакима. Хецин попытался сгладить скорбь:

— Да примет ее Создатель в лоно света и покарает виновного.

Джайра не поднимала глаз. Чтобы она ни задумала, это для всех останется тайной.

— Ксия, что же произошло в поселении? — внезапно сменила тему разговора Джайра. — Неужели Амрена оказалась настолько жестокой легиорой, что вышвырнула всех недовольных в Черную Пустыню прямо к дроу?

Лицо бывшей амазонки побледнело. Дрожащей рукой она потянулась за чашкой, но выронила ее из рук, и весь отвар разлился по скатерти.

— Простите, — пробормотала она в растерянности. Фарен участливо предложил ей салфетки. Несколько слуг поспешили заменить чашку, но состояние Ксии все больше ухудшалось. Вскочив со своего места, Джайра села рядом с ней, ободряюще приобнимая за плечи.

— Эй, что случилось? Почему ты оказалась в рабстве?

Стараясь сдержать дрожание губ, амазонка подняла на Джайру покрасневшие и увлажнившиеся глаза. Сквозь дыхание начали прорываться всхлипы.

— Как только я проводила тебя, на нас напали.

— Кто? — посуровела Джайра.

— Дроу, кто же еще! Видимо, их царица решила избавиться от главных противников ее народа, ведь она по слухам хочет вступить в брак с Амнисом… Они всех перерезали. Меня поймали как одну из уцелевших. Все, кто оказался в плену, покончили свою жизнь… а у меня отобрали все оружие, и я бы все равно не смогла… Мы с тобой последние амазонки в этом мире, понимаешь?..

— Успокойся, — ободряюще погладила ее по руке Джайра. — Посмотри на это с другой стороны: не все потеряно, ты ведь осталась жива, и я выкупила тебя…

— Но они все сожгли! И Южные Провинции тоже! И Акадию, и… всех!..

— Ничего, — расстроено глядя на плачущую подругу, сказала Джайра, — дроу еще сполна оплатят все свои грехи.

Ксия опустила голову, уткнувшись в плечо Джайры, больше не сдерживая слезы. Наемница гладила ее по спине, сама же размышляла о случившимся. «Почему-то я не удивлена выходкой Каэлы. Акун прав…» Глядя на ее реакцию, Хаким насторожился:

— Не вздумай мстить, — Джайра сверкнула на него глазами. — Создатель этого не прощает.

— Мне и так уже нет места в раю.

— Месть — вещь неблагодарная, может и срикошетить…

На задумчивые слова некроманта Джайра только хмыкнула и одарила его тем же взглядом, что и Хакима.

— Видимо, ты уже это на себе испытал, — съехидничала она. Оставив успокоившуюся Ксию, она подошла к окну с видом во двор. После минутного молчания она как приговор произнесла: — Дроу уже давно пора наказать.

— Джайра, не вздумай. У них самая смертоносная сила. Они единственные, кто не скрывает и постоянно увеличивает свою магическую мощь. У тебя нет и шанса против них.

— Кто сказал, что наказывать их буду я? — злобно усмехнулась она, снова повернувшись ко всем. — Пусть они считают, что это само Небо покарало их. Я не собираюсь брать на себя за это ответственность, но они получат возмездие.

— Так бы и вышло, если бы не твои громкие маски.

Она негодующе передернула плечами.

— Все же лучше, чем бить себя кулаком в грудь, как это делают рыцари.

За Хакима вступился Фарен, в мыслях восхищавшийся таким стоицизмом, утраченным некогда им самим.

— У тебя красивое имя, Джайра. И зачем его скрывать?

— Как видишь, без него мне намного проще переодеваться, — резко ответила она.

Ксия снова с любопытством посмотрела на Фарена, спрашивая себя: может, просто она не встречала никогда таких галантных людей, или же он проявляет неоднозначный интерес к наемнице? Хаким про себя отметил такой же последний вопрос.

Сладко потянувшись и хитро улыбнувшись, Джайра стряхнула с себя хмурость.

— Ну, что ж, дела налаживаются. Есть работенка и для Безымянного, и для Буревестника. Кровопийца тоже не останется в стороне. Они в твоем распоряжении, Хаким, а я пойду отдохну — мне сегодня предстоит жеманничать перед королем. Моя комната свободна?

— Конечно.

Кивнув, она вышла из трапезной во двор и поднялась на второй этаж галерей. Весь проделанный ею спектакль с хорошим настроением озадачил зрителей, каждый из них сделал свои выводы, и все — неверные. Хаким в задумчивости проговорил:

— Даже Небо не знает, что она прячет за этой бравадой.

На самом деле обуреваемая противоречивыми чувствами, Джайра остановилась у перил, блуждая взглядом по окружающим предметам. Развевающиеся ткани пламенных цветов напоминали Эврикиду, и то и дело мерещились ее силуэты. Джайра встряхнула головой: «Я схожу с ума…»

Войдя в комнату, освещаемую одним единственным продолговатым окном, и поэтому бывшую в полутьме, она, скинув сюрко и камзол на стул, бросилась на кровать и уставилась в потолок.

«Что мне делать, Эврикида? Что мне делать?..»

Мысли жужжали как рой насекомых. Начинала болеть голова, душила тоска, и хотелось завыть от безысходности. Каждый раз, как Джайра старалась забыть о том, что произошло с наставницей, все возвращалось снова и снова. От прошлого не убежишь, горе не отложишь в дальний ящик и не повесишь на крючок до завтрашнего дня. Но и биться головой о стену тоже не стоит. Посторонние занятия вроде обучения ассасинов и загадочной кражи не смогут отвлечь. Чтобы свыкнуться с мыслью, что больше не на кого положиться, потребуется еще больше времени, чем все прошедшие года с ведьмой огня. Теперь даже некому просто выговориться, рассказать о своем угнетении. Тяжкие мысли гнетут душу — так всегда говорили они с Эврикидой. Оставаясь в их плену, теряешь бдительность, становишься чувствителен. Чувствительность сродни уязвимости… И некому даже довериться!