Девятый талисман - Лоуренс Уотт-Эванс

— И он подсуетился, чтобы стать Лордом-Чародеем, — подытожила Вожак.

— Или как минимум уцепился за подвернувшуюся возможность, — кивнул Меч. — Сомневаюсь, что он имеет какое-то отношение к тому, что Лорд-Чародей с холмов Гэлбек стал Темным Лордом.

— Да, — кивнул Ведун. — Именно. Он не упустил свой шанс. И вот теперь пытается навязать свою волю леррам, прокладывая дороги через дикие места, рушит естественные границы между Бароканом и Верхнеземьем, создает независимые от жречества структуры власти и организации — короче, пытается сделать жизнь в Барокане лучше без всякой магии.

— И ты не считаешь это жаждой власти? — уточнила Вожак.

— Он хочет власти не над людьми, а над природой, — пояснил Ведун.

— Мы живем среди природы, — заметила Красавица.

— Мы — часть природы, — поправила Вожак.

— Но он хочет сделать мир лучше, — продолжал настаивать Ведун. — Для всех!

— В отличие от Фараша, который хотел сделать мир лучше только для себя, — проговорил Меч.

— Даже не напоминай мне о Фараше! — буркнула Вожак. — Ты отдаешь себе отчет, что если и впрямь существует Девятый талисман и девятый Избранный, то именно Фараш скорее всего знает все подробности? Если Совет Бессмертных поставил в известность Вождя, и сделали это до того, как нашли меня, то сказали они как раз Фарашу. Лорд-Чародей отправляет своих солдат допрашивать и уничтожать чародеев, когда его главный советник скорее всего давно уже знает все ответы.

— Нам это неизвестно, — возразил Меч.

— Может, как раз от Фараша он и узнал о существовании Девятого талисмана, — сказал Ведун. — Если исходить из того, что талисман и впрямь существует. Возможно, чародеи сообщили Фарашу не все, что хочет знать Артил.

— Значит, Артил уничтожает чародеев просто для того, чтобы улучшить мир, — ехидно произнесла Вожак.

— Но он действительно хочет улучшить мир! — с жаром воскликнул Ведун.

— Я не считаю дождливые дни и гибель урожая улучшением, — отрезала Вожак. — И меня терзают смутные сомнения, что убитые чародеи тоже не считали улучшением свою ликвидацию.

— Но дороги! — воскликнул Ведун. — Каналы, мосты, паромы! Кабан из Липовой Рощи, Безумный Дуб и другие угрозы, которые он устранил! И… и он еще много чего запланировал…

— Все это он может делать, сидя здесь, внизу, и не убивая никого при этом, — ледяным тоном отрезала Вожак.

Ведун умолк, беспомощно глядя на окружающих.

— Так какой у тебя план? — спросил Меч Вожака.

Она не стала отвечать ему прямо, а обратилась к Ведуну:

— Значит, ликвидация тех чародеев — не причина для его устранения?

— Не совсем, — пожал плечами Ведун. — Но нам в общем-то и не нужна причина. Мы — Избранные. Закон гласит, что мы должны руководствоваться лишь нашим собственным суждением.

— И тем не менее мне бы хотелось иметь возможность в точности указать то правило, которое он нарушил, — настаивала Вожак. — Скажи-ка, Ведун, есть ли какие-нибудь упоминания, что Лорд-Чародей обязан не покидать границ Барокана?

— Прямых нет, — чуть поколебавшись, ответил Ведун. — Темный Лорд из Паучьего Болота в какой-то момент сумел удрать от Избранных, уплыв на Западные Острова, но по здравом размышлении вернулся для переговоров. Он обнаружил, что его способность опреснять воду, чтобы поить экипаж и себя самого, исчезла, как только он пересек морскую границу Барокана.

До Меча вдруг дошел смысл одной непонятной доселе строки из древней баллады: «Уплыл он туда, где соленую воду очистить не мог». Но вряд ли сейчас это имело значение.

— И все? — спросил он.

— И все, — кивнул Ведун.

— Но его обязанность — защищать Барокан? — уточнила Вожак.

— Конечно. Это же часть его клятвы.

— Он не защищает нас от дождя и жары, — заметил Лучник.

— А это и не входит в клятву, — пояснил Ведун. — Он поклялся защищать Барокан от разбойников, безумцев, тех, кто использует магию во зло другим и всего прочего, что угрожает мирной жизни. О погоде там нет ни слова.

— В его обязанности входит использовать магию при защите Барокана? — поинтересовался Меч.

Ведун замолчал и некоторое время смотрел на Меча, словно размышляя.

— Думаю, да, — наконец ответил он. — Слова не совсем однозначны, но да, в его клятве сказано, что талисманы Лорда-Чародея даются ему, чтобы использовать их для защиты жителей Барокана.

— Значит, он нарушает свою клятву, и надо ему на это указать, — подытожила Вожак.

— Полагаю, ты имеешь в виду, указать с помощью наконечника стрелы, — изрек Лучник. — Пожалуй, я могу пристрелить его, когда он будет спускать с горы. Его легко узнать в этом красном балахоне.

— На самом деле мы не хотим его убивать, — сказал Меч. — Народ его любит, знаешь ли. Благодаря дорогам многие стали богаче, и жизнь людей сделалась более разнообразной. Я не имею в виду, что мы должны позволить ему и дальше убивать чародеев или оставить без внимания тех, кого уже убили, но просто всадить ему в грудь стрелу не кажется мне умным решением. Мы должны предоставить ему шанс объясниться. Ну и по крайней мере дать ему возможность спокойно отречься. Он сказал, что предпочтет отречение смерти. — Меч повернулся к Ведуну: — Ты ведь присутствовал, когда Артил это говорил.

— Да? — удивился Ведун. — Ничего такого не помню.

— Но ты… — Меч нахмурился. — Ты не помнишь?

— Нет.

— Значит, он лгал. — Меч оглянулся на Вожака. — Это нехорошо.

— Если ты точно уверен, что я слышал эти слова, то тогда да, он солгал, — подтвердил Ведун. — И тем не менее лично я вполне удовлетворюсь, если он просто пообещает не покидать больше Барокан и больше никого не убивать, ну и не допытываться больше об этом Девятом талисмане. Его ликвидация не вызовет поддержки у населения. И, если честно, он мне нравится.

— Я вовсе не жажду кого-то убивать, — заявила Вожак. — И вообще-то я имела в виду письмо, а не наконечник стрелы или острие меча. Мы скажем ему, что хотим услышать объяснение насчет убитых чародеев, и что данная им клятва обязывает его использовать магию. И из этого будем исходить. Если он скажет: «Ой, мне очень жаль, я это как-то упустил», согласится впредь не покидать Барокан и оставить в покое чародеев, то тогда все в порядке. На данном этапе. Хотя присматривать за ним мы, конечно, будем, чтобы удостовериться, что он держит слово. Если же он откажется прислушаться к нашим пожеланиям, мы его ликвидируем.

— Значит, я не смогу пристрелить его по дороге вниз, как бы заманчиво это ни было, но если увижу, что он поднимается наверх, то я волен его уложить? — уточнил Лучник.