Зима в Мадриде - Кристофер Джон Сэнсом
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пару недель в октябре она делила жилье с Корделией, медсестрой-волонтером из Англии, которая приехала с фронта в Бургос отдохнуть. Это была девушка из семьи английских аристократов, недавно она стала монахиней, но обнаружила, что у нее нет к этому призвания.
— Вот я и отправилась сюда, чтобы сделать что-нибудь хорошее, — сказала она с серьезным выражением на некрасивом добром лице.
— Видимо, я здесь по той же причине, — отозвалась Барбара.
— Ради всех тех, кого казнили за их религиозные взгляды.
Барбара вспомнила церковь, превращенную в овчарню, куда они с Берни заходили в тот день, когда упал самолет. С испуганными овцами в углу.
— Людей убивали за разные взгляды. В обеих зонах.
— Вы же были в красной зоне? Как там?
— Удивительно, но во многом так же, как здесь. — Она посмотрела в глаза Корделии. — У меня там был парень. Англичанин из интербригады, его убили при Хараме.
Барбара рассчитывала шокировать Корделию, но та лишь печально кивнула:
— Я помолюсь за него, зажгу свечу.
— Не надо, Берни это не понравилось бы. — Барбара помолчала. — Я не произносила его имя вслух уже много месяцев. Молитесь, если хотите, хуже не будет, но не зажигайте свечей.
— Вы любили его. — (Барбара не ответила.) — Вам нужно почаще выходить, — сказала Корделия. — Вы проводите здесь слишком много времени.
— Я очень устаю.
— В церкви устраивают благотворительный обед, я пойду…
— Корделия, я не собираюсь обращаться к религии, — покачала головой Барбара.
— Я не то имела в виду. Просто вам не нужно жить прошлым.
— Я и не живу. Пытаюсь не думать о нем, хотя чувства всегда со мной, задавленные внутри. Эта… — Она взглянула в глаза Корделии и прокричала: — Эта проклятая злость! Что он мог уйти и оставить меня вот так, уйти и умереть, дать себя убить, скотина!
Она зарыдала, ее тело сотрясалось от всхлипов.
— Вот я вас шокировала, — сквозь слезы проговорила Барбара. — Я хотела поразить вас.
Она истерически засмеялась и почувствовала, как ей на плечо осторожно легла рука.
— Отпустите эти чувства, — услышала Барбара слова Корделии. — Вам нужно как-то избавиться от них. Мне это знакомо. У меня есть брат. Он пошел плохой дорогой. Я очень любила его и злилась на него глубоко внутри, страшно злилась. Не хороните себя в этом чувстве, не надо.
Иногда Барбара соглашалась куда-нибудь сходить с Корделией, хотя провела черту и не включалась ни в какие церковные дела. Случалось, она чувствовала себя неловко и не могла рта раскрыть, но время от времени встречала кого-нибудь, кто проявлял к ней доброту или был интересным собеседником, и тогда серый туман вокруг нее слегка рассеивался. В последний день октября, незадолго до окончания отпуска Корделии, они пошли на вечер, который устраивал один чиновник из «Техасской нефтяной компании», снабжавшей топливом Франко. Барбаре там не понравилось: роскошный прием в лучшем отеле Бургоса, вокруг горластые американцы, довольные почтительным отношением гостей-испанцев. Она подумала, что сказал бы Берни: «Тайное сборище интернационала капиталистов в павлиньих перьях», что-нибудь в этом роде.
Корделия разговорилась с испанским священником. Барбара стояла одна, курила, потягивала дрянное вино и наблюдала за приятельницей. Скоро Корделия уедет, ее отпуск заканчивается. Девушка полюбилась ей, хотя у них не было ничего общего, за исключением чувства, что они не созданы быть обычными женами и матерями. Глядя на нее, Барбара понимала, что будет скучать по ней и по ее нетребовательной доброте. Она вдруг остро ощутила себя голодранкой среди всех этих богато одетых женщин и решила потихоньку улизнуть — развернулась и увидела, что рядом с ней стоит мужчина. Она не заметила, как он подошел. Незнакомец улыбнулся, обнажив крупные белые зубы:
— Я не ошибся, вы с подругой говорили по-английски?
— Да, — неуверенно улыбнулась Барбара.
Она представилась, подумала, что в незнакомце есть какая-то нарочитая броскость, хотя улыбка у него была приятная. Мужчина сказал, что его зовут Сэнди Форсайт и он возит английских туристов осматривать поля сражений. Он растягивал слова, как люди высшего класса, и тем напомнил ей Берни.
— Это сплошная пропаганда, — пояснил Сэнди. — Я показываю им поле битвы и касаюсь военных вопросов, но вплетаю в рассказ факты о зверствах красных. Обычно туристы — старые дураки, интересующиеся войнами. Поразительные невежды. Один спросил, правда ли, что у всех басков шесть пальцев.
Барбара засмеялась. Ободренный этим, Сэнди рассказал о полном автобусе пожилых англичан, которые, когда машина сломалась, в агонии топтались на обочине дороги, стесняясь отойти в кусты и облегчить лопающиеся мочевые пузыри.
И снова Барбара захохотала; уже много месяцев никто не мог ее рассмешить. Сэнди улыбнулся:
— Почему-то я понял, что могу рассказать вам эту историю и она не повергнет вас в шок, хотя для смешанной компании она явно не годится.
— Я медсестра. Провела в Испании больше года по обе стороны фронта. Меня уже ничто не повергнет в шок.
Сэнди кивнул, явно заинтересованный. Предложил ей сигарету, и они немного постояли, наблюдая за собравшимися.
— Ну и что вы думаете о новой Испании и ее друзьях? — наконец спросил Сэнди.
— По-моему, здесь в сравнении с Мадридом гораздо больше порядка. Но сильнее ощущается военное положение. Суровое место. — Она посмотрела на Корделию, которая все еще увлеченно беседовала со священником. — Может быть, Церковь как-то все смягчит.
Сэнди выпустил клуб дыма:
— Не рассчитывайте на это. Церковь знает, с какой стороны на ее хлеб намазывают масло. Она позволит режиму делать что угодно. А он победит, вы ведь понимаете, на его стороне войска и деньги. Церковники знают, у них на лицах написано. Это лишь вопрос времени.
— Таково ваше мнение?
— О да.
— Вы католик?
— Ну что вы, нет!! — засмеялся он.
— А моя подруга — католичка. Да, вы правы, они победят. — Барбара вздохнула.
— Это лучше, чем обратная ситуация.
— Может быть.
— Я, вероятно, останусь здесь, когда все завершится. Англия меня утомила.
— Никаких семейных уз?
— Нет. А у вас?
— Не о чем говорить.
— Не хотите пойти выпить как-нибудь вечерком? Я сейчас не работаю. Ищу другое занятие, и мне здесь одиноко.
Барбара удивленно взглянула на него, она такого не ожидала.
— Никаких обязательств, — добавил Сэнди. — Просто выпьем по бокалу. Берите с собой подругу, если хотите.
— Да, хорошо, — согласилась Барбара. — Почему бы нет?
Хотя отчего-то ей было совершенно ясно, что Корделии Сэнди не понравится.
Когда настал намеченный вечер, Барбара не хотела идти. Корделия не могла составить ей компанию, отправляясь на какое-то церковное мероприятие, а Барбара чувствовала себя уставшей и подавленной после работы.
Они встретились в темном тихом баре рядом с
