Русский романс - Антология

АЛЕКСЕЙ ТИМОФЕЕВ

(1812–1883)

500. Свадьба[498]

Нас венчали не в церкви,Не в венцах, не с свечами;Нам не пели ни гимнов,Ни обрядов венчальных!      Венчала нас полночь      Средь мрачного бора;      Свидетелем были      Туманное небо      Да тусклые звезды;      Венчальные песни      Пропел буйный ветер      Да ворон зловещий;      На страже стояли      Утесы да бездны,      Постель постилали      Любовь да свобода!..

Мы не звали на праздникНи друзей, ни знакомых;Посетили нас гостиПо своей доброй воле!      Всю ночь бушевали      Гроза и ненастье;      Всю ночь пировали      Земля с небесами.      Гостей угощали      Багровые тучи.      Леса и дубравы      Напились допьяна,      Столетние дубы      С похмелья свалились;      Гроза веселилась      До позднего утра.

Разбудил нас не свекор,Не свекровь, не невестка,Не неволюшка злая, —Разбудило нас утро!      Восток заалелся      Стыдливым румянцем;      Земля отдыхала      От буйного пира;      Веселое солнце      Играло с росою;      Поля разрядились      В воскресное платье;      Леса зашумели      Заздравною речью;      Природа в восторге,      Вздохнув, улыбнулась…

501. Тоска[499]

«Оседлаю коня, коня быстрого;Полечу, понесусь легким соколомОт тоски, от змеи, в поле чистое;Размечу по плечам кудри черные,Разожгу, распалю очи ясные —Ворочусь, пронесусь вихрем, вьюгою;Не узнает меня баба старая!

Заломлю набекрень шапку бархатну;Загужу, забренчу в гусли звонкие;Побегу, полечу к красным девушкам —Прогуляю с утра до ночной звезды,Пропирую с зари до полуночи,Прибегу, прилечу с песней, с посвистом;Не узнает меня баба старая!»

— «Полно, полно тебе похваляться, князь!Мудрена я, тоска, — не схоронишься:В темный лес оберну красных девушек,В гробовую доску —; гусли звонкие,Изорву, иссушу сердце буйное,Прежде смерти сгоню с света божьего;Изведу я тебя, баба старая!»

Не постель постлана в светлом тереме —Черный гроб там стоит с добрым молодцем;В изголовье сидит красна девица,Горько плачет она, что ручей шумит,Горько плачет она, приговаривает:«Погубила тоска друга милого!Извела ты его, баба старая!»

ФЕДОР КОНИ

(1809–1879)

502. Гондольер[500]

В. П. Боткину[501]

Voilà bien la Venise du poète!

«Гондольер молодой! Взор мой полон огня,Я стройна, молода! Не свезешь ли меня?        Я к Риальто[504] спешу до заката!Видишь пояс ты мой, с жемчугом, с бирюзой,А в средине его изумруд дорогой?..        Вот тебе за провоз моя плата»,

— «Нет, не нужен он мне, твой жемчужный убор:Ярче камней и звезд твой блистательный взор,        Но к Риальто с тобой не плыву я:Гондольер молодой от синьор молодыхНе берет за провоз поясов дорогих, —        Жаждет он одного поцелуя!»

— «Ах, пора! На волнах луч последний угас,А мне сроку дано на один только час, —        Гондольер, подавай мне гондолу!Помолюсь за тебя я ночным небесам,Целовать я тебе руку белую дам,        А вдобавок спою баркаролу!»

«Знаю я: голос твой звучной флейты звучней,Знаю я, что рука морской пены белей,        Но к Риальто с тобой не плыву я!Сам могу я запеть, — мне не нужно октав,Мне не нужно руки — хладных сердцу отрав,        Одного жажду я поцелуя!»

— «Вот мой яшмовый крест — в Палестине найден,И святейшим отцом в Риме он освящен        А при нем и янтарные четки!»— «Крестик ты сбереги, — я и сам в Риме был,К папе я подходил, и крестом осенил        Он меня, мои весла и лодки!»

И я видел потом, как, любуясь луной,Плыл с сеньорой вдвоем гондольер молодой,        А над ними ветрило играло.Он был весел и пел, и ей в очи смотрел,И на щечке у ней поцелуй пламенел,        И Риальто вдали чуть мелькало.

ВАСИЛИЙ КУРОЧКИН

(1831–1875)

503. Старый капрал[505]

В ногу, ребята, идите,Полно, не вешать ружья!Трубка со мной… проводитВ отпуск бессрочный меня.Я был отцом вам, ребята…Вся в сединах голова…Вот она — служба солдата!..        В ногу, ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

Да, я прибил офицера.Молод еще оскорблятьСтарых солдат. Для примераДолжно меня расстрелять.Выпил я… Кровь заиграла…Дерзкие слышу слова —Тень императора встала…        В ногу ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

Честною кровью солдатаОрден не выслужить вам.Я поплатился когда-то,Задали мы королям.Эх! наша слава пропала…Подвигов наших молваСказкой казарменной стала…        В ногу, ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

Ты, землячок, поскорееК нашим стадам воротись;Нивы у нас зеленее,Легче дышать… поклонисьХрамам селенья родного…Боже! Старуха жива!..Не говори ей ни слова…        В ногу, ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

Кто там так громко рыдает?А! я ее узнаю…Русский поход вспоминает…Да, отогрел всю семью…Снежной, тяжелой дорогойНес ее сына… ВдоваВымолит мир мне у бога…        В ногу, ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

Трубка, никак, догорела?Нет, затянусь еще раз.Близко, ребята. За дело!Прочь! не завязывать глаз.Целься вернее! Не гнуться!Слушать команды слова!Дай бог домой вам вернуться.        В ногу, ребята! Раз! Два!                Грудью подайся!..                Не хнычь, равняйся!..        Раз! Два! Раз! Два!

ДМИТРИЙ ДАВЫДОВ

(1811–1888)

504. Думы беглеца на Байкале[506]

Славное море — привольный Байкал,Славный корабль — омулевая бочка…Ну, Баргузин[507], пошевеливай вал…        Плыть молодцу недалечко.

Долго я звонкие цепи носил;Худо мне было в норах Акатуя[508],Старый товарищ бежать пособил,        Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь;Горная стража меня не видала,В дебрях не тронул прожорливый зверь.        Пуля стрелка — миновала.

Шел я и в ночь и средь белого дня;Близ городов я поглядывал зорко;Хлебом кормили крестьянки меня,        Парни снабжали махоркой.

Весело я на сосновом бревнеВплавь чрез глубокие реки пускался;Мелкие речки встречалися мне —        Вброд через них пробирался.

У моря струсил немного беглец;Берег обширен, а нет ни корыта;Шел я каргой[509] и пришел наконец        К бочке, дресвою[510] замытой.

Нечего думать — бог счастья послал:В этой посудине бык не утонет;Труса достанет и на судне вал —        Смелого в бочке не тронет.

Тесно в ней было бы жить омулям;Рыбки, утешьтесь моими словами:Раз побывать в Акатуе бы вам —        В бочку полезли бы сами!

Четверо суток верчусь на волне;Парусом служит армяк дыроватый,Добрая лодка попалася мне,        Лишь на ходу мешковата.

Близко виднеются горы и лес,Буду спокойно скрываться под тенью,Можно и тут погулять бы, да бес        Тянет к родному селенью.

Славное море — привольный Байкал,Славный корабль — омулевая бочка…Ну, Баргузин, пошевеливай вал…        Плыть молодцу недалечко!

АЛЕКСАНДР АММОСОВ