Силою громов. Трилогия - Алексей Михайлович Голиков

диадема с острыми зубцами, устремлёнными вверх. Его человеческие черты лица выражали животную натуру, а уста прятали львиный оскал. Атлетическое телосложение и когтистые пальцы рук делали его похожим на какого-то оборотня, нежели на сильного воина. Обычный человек трепетал перед ним, ведь это не какой-то торгаш, заключающий сделки, и не простой мучитель огненной геенны, а сам Белиал, что был ровней отверженным ангелам.

– Наконец-то! – заявил Люцифер.

– Я слушаю, – спокойно сказал Арнаутов.

– Мятежники людского племени чинят заговоры. Подобно заразе, распространяется смятение и брожение умов в моих царствах земных. Ты просил сменить тебе назначение? Так вот внимай! Истреби вместе с Белиалом всех мятежников до единого. Довольно допускать это беззаконие во владениях моих! Эти бунтари разделились на два сборища. Одно направилось в селения земные, другое же держит путь в ледяные края. Найди первым делом тех, кто во льдах, и выжги на их челе имя нового бога!

– Хорошо, – устало ответил Арнаутов.

– После смерти Баала и Вельзевула мне не терпится узреть, на что способен этот лесоруб, – ехидно заявил демон.

Арнаутов уже развернулся, чтобы уйти выполнять своё поручение, но Люцифер остановил его своим зовом:

– Вадим!

Бывший адмирал обернулся, и новый бог продолжил:

– Возьми, что по праву принадлежит тебе и что ты так давно утерял. Человеческое племя сквозь столетия стало забывать… Так пойди и напомни земным тварям о величии божьего духа мщения! – сказав это, Люцифер протянул топор.

Ухватившись за металлическую рукоять, Вадим вспомнил, что это его оружие, то самое, которым он сокрушал всех по велению Господа в те времена, когда ещё был лесорубом с именем Гавриил Благоев. Он разворачивал его в руке, разглядывая творение японского оружейника, что выковал орудие лично для него по приказу ангела. И последнее, на что Арнаутов обратил внимание, были иероглифы, выбитые на топорище, которые означали: «Мой хозяин воин, что из прошлого созидает будущее».

Глава 4

В то время, когда Арнаутов и Рофокал только выходили из преисподней, Ян Камински, Нанук и Карло Андолини шли через болота и леса для выполнения своей миссии. Эскимос их вёл на север. Они шли, дабы исправить нынешнюю ситуацию – вскрыть печати, удерживающие ужасных тварей, которые могут послужить противовесом силе нового бога. Это понимание погрузило в пучину мыслей Яна Камински. Он шёл молча, как и все, но только его терзали переживания. Это и заметил Карло Андолини, задав вопрос:

– Друг мой, что-то случилось? Угрюмость тебе не к лицу.

– Я вспомнил свою жену на фоне этой ситуации…

– Почему же? – поинтересовался Карло.

– Потому что всё упущено, как и получилось с Миром… Она была такая красавица! Умная, из хорошей семьи с достатком, а я был никем. Мне даровал Господь такой подарок, когда послал её! Чудо произошло, что она обратила на меня внимание! А я играл в карты, создавая ей долги, и надеялся на помощь тестя. Мы ведь благодаря ему только выживали. И чем я отплатил им всем? Лишь проблемами и унижением, что такого зятя пригрели… Я даже детей отказался заводить, когда она этого просила. А теперь её убили, и я ничего не могу исправить: ни такое поганое отношение к ней, ни дать помощь и защиту вместо долгов и слёз, ни подарить детей – просто ничего! Хотя я помню, что друг друга мы любили… Вот видишь, как и я пренебрёг Божьей благодатью, так и мы презрели Его милость, которую теперь уж не вернуть.

Карло Андолини помолчал, задумавшись на какое-то время, а после ответил:

– Знаешь, я тоже любил. Не знаю, как тебя, а меня этот факт очень удивил, когда я понял, что способен на такое. Ведь я рос в приюте для сирот, и меня никогда не окружали заботой. Воспитатели не церемонились с детьми. Я стал жестоким и злым. Начал заниматься боевыми искусствами. После пошёл в армию. Там – в спецвойска… Я в роте был лучшим. Меня отправляли в самые дальние страны, поручали невыполнимые задания. Моя злость будто придавала мне сил. Я стольких людей на тот Свет отправил… И ладно бы врагов, но иногда приходилось убивать невиновных. Ведь приказ может быть обжалован после его исполнения… Хотя я его разве когда-то обжаловал?.. Я работал в интересах Родины, но всё же заставляли случаи, как, например, жена Розервена и вся его прислуга… Те, которые умерли от моей руки, часто снятся мне. И потому само понятие любовь для меня было чем-то далёким и чужим. Но когда меня направили в Южную Америку, чтобы я пробыл там какое-то время для внедрения, то познакомился с девушкой. Меня никогда не переполняли такие чистые и светлые чувства! Я был готов даже отказаться от своей службы. Просто пропасть и не возвращаться, лишь бы остаться с ней… Но на меня вышла местная контрразведка, и девушка попала под перекрёстный огонь. Пуля пришлась ей прямо в сердце. У меня земля из-под ног ушла! Я кричал от боли, хотя, даже когда пытали, так не орал. Я молился, чтобы Бог её воскресил. Но потом понял, что мои молитвы не будут услышаны. Ведь за то, чем занимаюсь, мне изначально место уготовано в аду. Однако, знаешь, та моя любовь дала понять мне, что не всё потеряно, что я ещё не такой уж и пропащий человек. Ведь если раз полюбил, то, значит, смогу ещё один!.. Просто пока не встретил такую женщину. И потому, мой друг, я по крайней мере стремлюсь оставаться человеком, а не хищником. И ты стремись, раз ещё живой, ведь неизвестно, что именно нас ждёт!

Ян ничего не ответил. Лишь кивнул в знак благодарности и хлопнул по-дружески по плечу. Ему стало спокойнее после слов собрата, и теперь он мог сосредоточиться на деле. Потому, спустя небольшой промежуток времени, Камински обратился с вопросом к эскимосу:

– Нанук, расскажи, куда мы направляемся, чтобы вскрыть эти семь печатей?

– Не семь, а три, – поправил эскимос. – Две печати, сами того не ведая, вскрыли исследователи, которые погружались в Марианскую впадину. Третья – осквернение Царства Божьего кровью святых. Четвёртая печать открылась при убийстве стража темницы – повелителя глубин Левиафана. Сейчас мы направляемся в Арктику. Во льдах её есть пещера, на стенах которой высечен горельеф. Никто не знает, чьих рук это творение. Но там люди нашего племени совершают обряд, после которого мы, если грубо выражаться, присягаем на службу Древним богам в качестве шаманов. Дорогу к этому месту знали мои предки, но их уже нет в живых. Потому путь туда известен