Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

Брюс подумал, что продолжать разговор будет непросто. Беверли была в полном бешенстве — она не скрывала этого, — и было бы странно не учитывать этого обстоятельства и просто разговаривать с ней. Особенно теперь, когда он так беспокоился о Мелани.

— А у тебя еще есть твой «феррари»? — спросил он, наконец.

— Нет. Тебе спасибо. Родители продали его. Ты — членоголовый, — сказала Беверли с прохладцей.

— Так на чем же ты ездишь? — поинтересовался Брюс.

— На малюсеньком «БМВ» — и только из-за тебя, — сказала Беверли.

— «БМВэшка» — отличная машина, — отметил Брюс.

— Да уж не лучше «феррари», — сказала Беверли. — Почти у всех здесь «БМВэшки». Терпеть не могу, когда у всех знакомых такая же машина, как у меня.

«Перебьешься», — подумал Брюс, но вслух этого не сказал. Беверли и так едва сдерживалась.

— Я слышала, Мелани беременна. Это правда? — спросила Беверли.

— Ну да, правда, — сказал Брюс.

— Если ты только женишься на ней, между нами все кончено. Я с тобой размножаться не собираюсь, если ты женишься на этой жирной бэшке.

Брюс растерялся. Что тут скажешь? В конце концов, теперь он жил в Лос-Анджелесе, а она — в Хьюстоне, да и вообще ей никогда не нравилось заниматься сексом именно с ним. С чего вдруг этот разговор о сексе?

— Тебе что, все равно, будем мы трахаться или нет, ты, жопа? — спросила Беверли.

— Нет, не все равно, — ответил Брюс. Он не считал, что такой разговор нужно было бы прекратить. Стоило подумать, если девушка задает тебе такой вопрос. Что, он должен был сказать ей, что больше не будет с ней спать? Да никогда в жизни — уж лучше соврать что-нибудь.

— А что, если я вдруг окажусь в Беверли-Хиллз? — спросила Беверли. — Ты ведь не вытащишь свой инструмент, побоишься женушки?

— Она мне не жена, — напомнил ей Брюс.

— Так ответь на мой вопрос! — сказала Беверли.

— А с чего вдруг ты здесь окажешься? — спросил Брюс. Ему показалось, что на этот раз лучше потянуть с ответом.

— Что ты дурака-то из себя корчишь? — возмутилась Беверли. — Мама все время ездит туда к вам за покупками. Я могу поехать с мамочкой, если захочу.

Брюс подумал, что, наверное, Беверли здорово изменилась. Когда они были в Хьюстоне, ей редко хотелось секса с ним, а уж если он и уговаривал ее, то казалось, что ей хотелось только, чтобы все скорей кончилось. У нее никогда не было желания заняться этим настолько глубоко, как у него с Мелани. Вот уж Мелани относилась к сексу серьезно, в какой бы форме это ни происходило. Неудивительно, что она забеременела.

У Беверли с сексом было немало проблем. Ее чаще всего интересовал не сам секс, а макияж. С чего бы это ей заводить разговор о поездке в Лос-Анджелес только для того, чтобы потрахаться с ним?

— Может быть, я уговорю ее поехать на будущей неделе, — сказала Беверли. — Ты там работаешь?

— Работаю на полставки, — сказал Брюс. — И учусь в театральной студии.

— Ни фига себе, — удивилась Беверли. — И как же мне найти тебя, если мы приедем?

— Черт его знает, — ответил Брюс. — Мы пока что не можем поставить себе телефон. Может, позвонишь мне на бензоколонку?

— У тебя даже нет телефона? — посочувствовала Беверли.

— Здесь это стоит целое состояние, — сообщил Брюс. Иногда он с трудом выносил эти ее манеры девушки из богатой семьи. Понятно, она была шокирована. Надо же, у нее есть знакомый, который настолько беден, что не может позволить себе установить телефон!

Теперь разговор зашел в тупик. Брюс дал ей телефон бензоколонки, хотя и не был уверен, что ему стоило связываться с Беверли, если она и в самом деле приедет в Лос-Анджелес специально для того, чтобы заняться с ним сексом. Из всех, кому он мог бы позвонить, поговорить и успокоиться, выбрать Беверли, наверное, было худшим вариантом. Он вспомнил, что ему никогда не приносило облегчения ничто из того, что между ними происходило. Наоборот, он всегда начинал психовать еще сильнее.

Теперь ему предстояло самое сложное — найти Мелани, заклятого врага Беверли. И зачем, спрашивается, он стоит здесь, в телефонной будке, и разговаривает с этой девушкой из Хьюстона, которая считает его задницей? Конечно, никто, кроме него, не виноват, но разве от этого легче? Нужно было как-то прекращать разговор с Беверли.

— Если я приеду, ты уж не исчезай, а сделай что-нибудь необычное, иначе все, конец, — предупредила его Беверли, пока он раздумывал, как решить эту задачу: убрать ее голос из телефона. — Пригласи меня, по крайней мере, в «Плющ» — нужно же хоть как-то замазать всю ту гадость, которую ты сотворил, — продолжила Беверли. — Если бы не ты, у меня все еще был бы мой «феррари».

— А что такое «Плющ»? — спросил Брюс.

— Это ресторан, у тебя что, гиря вместо головы? — спросила Беверли. — Все киношные люди туда таскаются. Ты же живешь в Голливуде! Ты что, не слышал о «Плюще»?

— Мы живем далеко в Долине, — сказал Брюс, — а в Голливуде бываем редко.

— Мы, мы, мы! Мы с моим поросенком поехали на рынок, — ехидно сказала Беверли. — Я смотрю на свои записи, и следующая среда у меня, похоже, свободна. Давай-ка подгребай в среду к отелю «Беверли-Хиллз» и вези меня в «Плющ», иначе ничего ты от меня не получишь.

— Беверли, я не смогу заплатить даже за парковку машины у «Беверли-Хиллз», — сказал Брюс. — А ресторан, наверное, обойдется мне в такие деньги, которых я и за месяц не заработаю.

— Ты хочешь сказать, что ничего не придумаешь? — возмутилась Беверли. Не успел он прийти в себя, как она шандарахнула трубку, сделав именно то, что он никак не мог сделать. Все. Похоже, разговор на этом закончился. С самого начала желание позвонить ей было одним из глупейших желаний, которые только появлялись у него в последнее время. Правда, еще глупее было желание послать Мелани воровать говядину.

И все же он немного нервничал. От Беверли вполне можно было ожидать, что, даже бросив трубку, она приедет в «Беверли-Хиллз», наплевать на то, что он только что объяснил ей, сказав, что ресторан ему не по карману. Когда речь шла о деньгах, Беверли была словно слепая, она даже не задумывалась о таких пустяках, а просто думала, что он должен достать денег и заплатить за нее. А если не достанет и не заплатит, то винить за свои житейские проблемы ему будет некого, кроме себя самого.

Мелани была в тысячу раз лучше Беверли, чем он даже думал, даже когда она была в плохом настроении и они ссорились. Но этот звонок все же встряхнул его и вызвал у него желание как-то решить свою проблему с Мелани. Он настолько решительно захотел разобраться во всем, что даже остановил полицейскую машину. Он замахал руками, машина подъехала и остановилась. Водитель посмотрел на него с таким выражением, словно увидел на тротуаре кожуру от банана или еще что-то в этом роде. Ни капли дружелюбия в его глазах не было.

— Привет, — поздоровался Брюс. Он чувствовал, что нужно заговорить сразу же, пока полицейский не вылез из машины и не отметелил его как следует. — А куда отвозят из этого района, если арестуют? — спросил он нервно.

— А что случилось? — спросил полицейский. Он говорил с южным акцентом.

— Я не знаю, она просто не вернулась домой, — сказал Брюс.

— Она — это кто? — спросил коп.

— Ее зовут Мелани Хортон. Это — моя девушка, — объяснил Брюс. — Я спрашивал в больнице, но ее там нет. Я подумал, может, она выпила, натворила что-нибудь и ее забрали.

— Она что, шалашовка?

— Ну нет, — возмутился Брюс. — Она не шалашовка. Я просто подумал, что вдруг она выпила и поссорилась с кем-нибудь.

Полицейский, который сидел рядом с водителем, вышел из машины и обошел вокруг нее. Это был плотный белый мужчина, и на поясе у него висел пистолет такого размера, что, казалось, из него можно было слона уложить. Брюс уже пожалел; что ему в голову пришла мысль остановить эту машину.

— Как, ты говоришь, зовут эту шалашовку? — переспросил грузный полицейский.

— Сэр, она — не шалашовка, — повторил Брюс как можно более вежливо. — Это моя невеста. Ей давно пора было вернуться, и я беспокоюсь. Вот и все. Ее зовут Мелани Хортон. Она беременна, — добавил он, подумав, что это сделало бы полицейских снисходительней к нему.