Неприступный герцог - Джулиана Грей

В комнате царила тишина. Электрическая лампа тускло освещала белые стены, зеленые шторы, большое удобное кресло, повернутое к столу. От центра стены простиралась кровать, накрытая зеленым бархатным покрывалом, в изголовье которой высились подушки.

Теплое дыхание Уоллингфорда согревало живот Абигайль, распространяясь дальше. Его плечи приподнимались и опускались при каждом вздохе.

«Запомни это мгновение», – сказала себе Абигайль.

Пальцы Уоллингфорда проскользнули за пояс панталон, развязали ленты, и спустя мгновение последняя разделявшая их преграда упала.

Уоллингфорд поцеловал низ ее живота и встал.

– А теперь? – Руки Абигайль все еще лежали на его плечах.

Герцог освободился от строгого черного сюртука и ловко швырнул его на спинку кресла, оставшись в накрахмаленной белой сорочке и белом галстуке, сером шелковом жилете и брюках. Все это такое строгое и ладно скроенное восхитительно контрастировало с блестящими темными волосами Уоллингфорда и его исполненными страсти глазами.

– А теперь я почту за честь применить все полученные мной знания на практике.

Абигайль коснулась пальцем его губ.

– И с чего ты предлагаешь начать?

Уоллингфорд без предупреждения взял в рот палец Абигайль и принялся ласкать его языком, не сводя взгляда с ее лица.

– Мы начнем так, – сказал он наконец, – как и начинаются все уроки: с тщательного изучения.

– О нет. – Абигайль сделала шаг назад.

– О да.

Уоллингфорд подхватил ее на руки, усадил в кресло, а сам опустился на колени между ее ногами.

– Не прячься от меня, – попросил он, отводя в стороны руки Абигайль, которая попыталась сжать колени, но широкие плечи герцога не позволили ей этого сделать.

– А теперь, – сказал он, – постарайся расслабиться, так как для изучения потребуется время.

Абигайль закрыла глаза и запрокинула голову на подголовник кресла, накрытый его вечерним сюртуком. Она ощущала накрахмаленную ткань сорочки, а когда мужская ладонь коснулась низа ее живота, судорожно втянула носом воздух.

– Ты совершенство, – прошептал он. – Каждый дюйм твоего тела розовый и блестящий. – Мучительно медленно палец Уоллингфорда заскользил по шелковистым складкам.

– Уоллингфорд, пожалуйста… Я этого не выдержу. – Абигайль чувствовала себя беззащитной расплавленной массой, только ее ноги требовательно сжимали плечи мужчины.

– Ш-ш-ш. – Палец Уоллингфорда слегка погрузился в ее лоно. – Ты такая влажная, любовь моя.

– Господи, ну конечно!

– Насколько я понимаю, это свидетельствует о твоем желании?

– Ну конечно! – Абигайль вцепилась в волосы Уоллингфорда, который не обратил на это никакого внимания, погруженный в изучение тела любимой.

– А это твои губы, – удивленно произнес он.

– Это так называется? – охнула Абигайль.

– Да. Только твои гораздо красивее, чем те, что на картинке.

– Какой ты бесстыдник! Позволь мне встать.

Ответа не последовало. Абигайль сначала ощутила его дыхание, а потом поцелуй и подскочила, точно ужаленная.

– Тише, любимая. – Руки Уоллингфорда легли на ее бедра, чтобы удержать ее.

– О нет, нет! – Абигайль показалось, что ее душа взлетает над собственным телом вместе с сознанием.

– Твой аромат, дорогая. У меня нет слов, чтобы его описать. Мне хочется утонуть в нем. Ты просто божественна. – Язык Уоллингфорда – горячий и влажный – скользнул по входу в лоно Абигайль, и с ее губ сорвался крик. – Тебе больно?

– Да! Нет!

– Сделать это еще раз?

– Нет! О да! Да! – Абигайль вновь дернула Уоллингфорда за волосы.

Язык мужчины заработал с новой силой, не пропуская ни одной складочки, ни одной впадинки. Ничего, кроме того заветного места, где его сильнее всего желала ощутить Абигайль. Движения языка становились все более страстными и ненасытными, и вот уже она тяжело дышала и извивалась, пригвожденная точно бабочка к креслу напористыми губами.

«Я не выдержу этого, не выдержу! Никому не под силу выдержать подобное», – подумала Абигайль, но не смогла вымолвить ни слова. Поэтому она снова вцепилась в его шевелюру, слыша как будто со стороны странные звуки, вырывающиеся из ее горла.

– Какая ты пухлая и розовая!

– Уоллингфорд, умоляю!

– Умоляю: «Продолжай!» или умоляю: «Остановись»? Лучше позволь мне сосредоточиться, дорогая. Я ищу одну ужасно важную вещь. Я, конечно, животное, да к тому же новичок в таких делах, поэтому без твоей помощи не обойдусь. Это здесь? – Он лизнул Абигайль.

– Нет…

– Здесь?

– Нет… О Уоллингфорд…

Еще одно прикосновение языка.

– Здесь?

– Я сейчас умру! – охнула Абигайль. – И тебе придется…

– Здесь?…

– …очень долго…

– Уверена, что не здесь?

– …объясняться перед моей сестрой…

– А может, здесь?

– Выше, черт тебя возьми!

– А… – протянул Уоллингфорд. – Спасибо. Кажется, нашел.

И тут воздух покинул легкие Абигайль и все ее тело словно растворилось. Вокруг не осталось ничего, кроме горячего языка Уоллингфорда и восхитительного ощущения, зарождающегося в самом средоточии ее страсти. Большие мужские руки удерживали ее на месте, не давая приподняться или отстраниться, до тех пор, пока бешеный водоворот не достиг своего апогея и не поднял ее в небеса. Она выкрикнула имя возлюбленного.

Уоллингфорд замер, бормоча какие-то слова, которые она не слышала из-за оглушающего шума в ушах. Абигайль окутывал исходящий от Уоллингфорда терпкий мужской аромат, еще больше затуманивая сознание. Шум в ушах постепенно стих, и Абигайль спустилась на землю, вновь оказавшись в мягком кресле и в ласковых руках. Открыв глаза, она увидела покрытый замысловатыми узорами потолок. Бесконечный узор завораживал, и казалось, будто она взлетает, хотя ее руки и ноги обмякли и отяжелели.

Абигайль опустила взгляд и увидела, что Уоллингфорд улыбается. Его губы блестели, а глаза горели самодовольством.

– Полагаю, ты очень собой доволен, – сказала она.

– Чрезвычайно доволен.

– Это место смог бы найти любой.

– И все же я глубоко благодарен тебе за ценные указания. – Он продолжал улыбаться.

Абигайль наклонилась и поцеловала его.

– Спасибо. Это было восхитительно. Даже лучше, чем я могла себе представить.

– Дорогая, а я ведь даже еще не начинал, – рассмеялся Уоллингфорд.

– В самом деле?

В ответ Уоллингфорд поднялся с колен, расстегнул пуговицы серого шелкового жилета, вынул из манжет золотые запонки и положил их рядом с лампой. При виде его размеренных движений всю усталость Абигайль как рукой сняло. Она села в кресле и помогла ему расстегнуть сорочку, заметив на его брюках внушительную выпуклость.