Измены - Джина Кэйми

— Давай, Джасон, ты задерживаешь.

Она высморкала свой холодный-прехолодный нос и, проходя мимо него, бросила использованную салфетку из папиросной бумаги к его ногам.

— Все, пойдемте. Волшебное время!

Она выпорхнула из дверей.

— О, а это уже совсем непонятно, — потоптавшись на месте, пробормотал Джасон Дювалю, когда, собрав все свое имущество, они, спотыкаясь, пошли за ней в холл.

Лара смеялась. Они никак не могли поспеть за ней, и ей приходилось поджидать их. Она не могла терять ни единого атома своей энергии. Мир мелькал перед ее глазами со скоростью света.

Мадден обсуждал с Роном, своим оператором, некоторые детали утренней съемки. Одни проверяли тележки, обеспечивающие плавное движение камеры, другие регулировали отражение уже установленных дуговых ламп. Все в ожидании занимали свое свободное время. И также мгновенно все вокруг остановилось: Лара появилась на площадке. На полпути к спальне, с декорациями в стиле «рококо», с пышными фресками на потолке, не застеленным ничем цветным мраморным полом и антикварной мебелью, Лара увидела, что глаза режиссера с энтузиазмом загорелись.

Джон Мадден, хотя ему было не более двадцати пяти, уже создал себе репутацию неплохого режиссера — в основном на коммерческих телефильмах. Его специализацией были те тридцать две серии фантастического фильма, действие которого происходило в живописных тропиках с буйной растительностью, после которого многие, соблазненные его картиной, ринулись на Багамские острова.

Его нежный взгляд и его любимая киноаппаратура, казалось, сливались с ним. Его полное лицо имело неясные очертания — волосы и глаза были настолько светлыми, словно вымытыми до белизны, а фигура не имела никакой формы. Он говорил и двигался, как при замедленной съемке. Это был его первый игровой фильм. Начало предвещало для него не очень хороший конец. Он испугался, что это будет его первый и последний фильм.

— Как ты сегодня себя чувствуешь, Доминик?

Мадден всегда называл своих актеров именами их героев, эту манеру он взял, прочитав наставления Станиславского.

— Отлично. Я работала на сцене, — с гордостью заявила Лара. — У меня появилось несколько идей, кото…

— У меня нет времени выслушивать их.

Улыбка, которой он ее одарил, была такой же снисходительной, как и его тон. Она обиженно выпрямилась.

— Мы ведь опережаем график, почему бы нам не попробовать эту сцену так, как мы ее сначала репетировали?

Он уставился на нее с недоумением:

— Вы уверены, что чувствуете себя нормально? Вы выглядите… очень бледной.

Участливый взгляд его, когда он разглядывал ее лицо, не обманул Лару ни на секунду. Единственное, что он пытался узнать, сколько волнений она доставит им сегодня? А она донимала всех. Настроившись на то, чтобы выполнять все ее просьбы, они в конце концов просто отказывались ее понимать. Она вполне допускала их враждебность к ней за улыбками вежливости.

— Это будет очень жестокая сцена, — говорил Мадден. — Как физически, так и эмоционально. Если вы чувствуете себя не совсем уверенно, то, может быть, лучше…

— Я никогда так хорошо и уверенно себя не чувствовала, — перебила Лара.

В этот момент легкой прогуливающейся походкой вошел ее муж. Он держал под руку очередную победительницу конкурса своего журнала; ее длинные рыжевато-блондинистые волосы были в беспорядке Она была в полной боевой форме: голубые тени на веках были того же цвета, что и глаза, ресницы в несколько дюймов длиной, и лишь маленькое пятнышко от красной губной помады осталось на ее губах. У всех одновременно возник один и тот же вопрос: что она здесь делает с таким ртом? Гриф выглядел как никогда веселым и расслабленным.

Все остолбенели и уставились на девицу. Тишина стала настолько плотной, что Лара подумала, что она сможет разрезать ее только своей золотой бритвой. Все повернулись в ее сторону, чтобы быть свидетелями ее унижения. Но она отказала им в этом удовольствии.

Не глядя в ее сторону, Гриф сопроводил свою грудастую восемнадцатилетку к креслам, обитым дамасским шелком, откуда они смогут видеть все действие. На девице был костюм из кружева слоновой кости. Ларе не нужно было дополнительной дозы кокаина, чтобы понять посыл Грифа: «Тебе можно найти замену».

Она показала, что поняла его.

Высоко подняв голову, Лара подошла к своей стартовой позиции у покрытой шелком кровати, где ожидал Род, ее партнер, для съемки сцены изнасилования.

— Прервемся, — выкрикнул режиссер, заставив Лару замереть. — Как она смотрелась в камере, Боб?

Оператор кивнул.

— По-моему, хорошо. В этот раз она сделала правильный акцент на деньгах.

Мадден успокоился.

— Снимаем.

Лара медленно выдохнула воздух, который она задержала. Первая картина в четыре строчки диалога между Доминик, фавориткой Людовика, и Тонио, ее бывшим пажем, а ныне революционером, потребовали двадцати четырех дублей. Как только задвигались камеры, все ее прекрасные идеи исчезали. Она так волновалась и боялась забыть свою роль, что пропускала реплики. У нее так пересохло во рту, что она не могла вымолвить ни слова, а ее руки и ноги были ватными. Вся ее энергия неожиданно исчезла.

— Приготовились к следующей сцене, — скомандовал Мадден.

Оператор и сценарист переглянулись, потом посмотрели на режиссера, словно им показалось, что они ослышались.

— Может быть, мы сделаем еще несколько хороших дублей? — спросил Рон.

Это всегда было привычной процедурой.

— Думаю, нам бы лучше сначала снять сцену в тюрьме, вот если…

Мадден умолк, взглянув на Гриффина, который кивнул утвердительно.

— Следующую сцену.

Мадден сорвался со своего режиссерского кресла, и вся бригада пришла в движение.

— Сейчас мы приступаем к съемке сцены изнасилования, — пояснил он, подходя к кровати: — Я не хочу никакой игры, я хочу полной естественности.

Он улыбнулся.

— Маленький фильм о настоящем сексе. И я хотел бы, чтобы вы оба вытянули его со всеми моими криками «стоп». Это будет апофеоз всего фильма. Сейчас у нас нет времени на разглагольствования. Все вы помните, что мы делали во время репетиций, Доминик?

— Конечно.

Вот почему она боялась этой сцены. На всякий случай он пробежался по ее роли.

— Сначала вы до последнего боретесь с Тонио. Потом вы начинаете возбуждаться, невзирая на ваше нежелание. В конце концов вы сами так же, как и он, стремитесь к близости. У вас есть какие-нибудь вопросы в связи с этим?

— Никаких, — дерзко отозвалась она. — Каждый знает, что в душе женщина любит, когда ее насилуют, — добавила она, но ее сарказм не подействовал на Маддена.